— Почему вы думаете, что этот человек намерен бросить свою жену?
Это он про того мужчину в дверях. В глубине комнаты под огромным старомодным торшером сидит старомодная особа — угрюмая, с угрюмыми складками у рта.
— Жить с такой женщиной — все равно что со счетной машиной!
— Почему вы так думаете?.
— Посмотрите на нее!
— Господин Ферн, будьте добры отвечать на заданные вопросы!
Может быть, Мартин Ферн высказал свое отношение к браку вообще. Кто знает, может, интимная жизнь Мартина Ферна ограничивалась удручающим общением со счетными машинами. Придумать ведь можно все что угодно. Особенно если есть охота. Я делюсь этими соображениями с доктором.
— Впрочем, вполне возможно, что он просто решил сбегать в булочную.
— Вы так думаете…
Чуть погодя:
— Но чем объяснить отчаяние на его лице, если он просто решил сбегать в булочную?
— А может, он направляется в погреб за топором, чтобы зарубить свою жену!
— Вот, значит, каково ваше представление о семейной жизни…
Вздыхаю. Ужасная скука.
— Зачем я поехал в Северную Зеландию?
Он надувает губы. Молчит.
— Скажите, доктор, какого вы мнения о Мартине Ферне?
— Так это же вы — Мартин Ферн!
— Да, так говорят!
— Вы должны привыкнуть к этому факту!
— Это не так-то просто!
— Прежде всего, господин Ферн, вы должны осознать, что вы больны!
— Ничуть я не болен!
Он не спорит. Но в глазах сознание превосходства. Барабанит пальцами по столу. На запястье у него часы с огромным циферблатом, секундомером и календарем. Взглянув на часы, он снова вынимает картинку с мужчиной, который не то спешит в булочную, не то хочет зарубить жену. Мы еще немножко беседуем на эту тему. Он ловит каждое мое слово. Я высказываю предположение, что тот мужчина — воздухоплаватель. Или, может, палач. Доктор Эббесен не решается спорить.
— А может, он просто потерял память! — предлагаю я новый вариант.
— Интересно, — говорит доктор. Мы долго обсуждаем последний вариант. От скуки сводит скулы. Наконец доктор отпускает меня.
Второй завтрак. Нет Уллы Ропс. Говорят, с ней случился припадок. Она вдруг прыгнула в озеро и зашагала по воде навстречу благословенному солнцу.
За мной опять пришла Лиза Карлсен. Надобности в этом никакой нет, но приятно. Идя рядом с ней по коридору, я упорно говорил о любви. Она улыбалась далекой улыбкой, словно мать, слушающая лепет ребенка. На скамейке у входа в дом дремал мой сосед. Лиза разбудила его и отвела в столовую. Покамест я ел, она разговаривала в парке с главным врачом. Я ел копченую селедку и разглядывал Лизу издали, мысленно раздевая ее. После селедки принесли винегрет. Лиза вбежала в дом и спустя минуту вышла в желтом купальном халате. Потом побежала к озеру. На фоне зеленой травы замелькало яркое желтое пятно.
За столом шел в точности тот же разговор, что и утром.
Фру Равн совсем одолела нас просьбами. Дело кончилось тем, что она снова достала сумку и выложила на стол все ее содержимое. Господин Юль продолжал есть, но молчание его не предвещало ничего хорошего. Я немного побаиваюсь его палки.
Я на прогулке. Медленно прохаживаюсь по дорожке, усыпанной галькой. Иду к воротам. Гляжу на дорогу, вьющуюся к лесу. По ней едет грузовик с раздувающимся парусиновым верхом. Рой мух. Запах бензина повисает в воздухе. Вдруг появляется, бесшумно скользя, огромный «кадиллак». Останавливается. Из машины выходит дама в белом костюме. На вид ей лет сорок. Она подходит к одной из беседок в стиле рококо. Оттуда выходит сторож в фуражке с позументами. Отпирает ворота. Впускает даму. Она направляется к главному входу.
Иду по лужайке к озеру. Опять эти фигуры начала века. Они, словно тени, разбросаны в пейзаже.
На скамейке у причала, судорожно сжавшись в комок, сидит темноволосый юноша. Еще дальше, расстелив желтый халат на зеленой траве, в красном купальнике лежит Лиза Карлсен. Загорает на солнце.
Присаживаюсь к юноше. Разглядываю его. У него темные длинные волосы.
— Ну, что там у тебя не ладится? — спрашивает Мартин Ферн.
— Весь я разладился!
Обернувшись ко мне, он глядит на меня большими черными глазами. В них непонятная грусть.
— Меня все время рвет! — говорит он. — Поем, и всякий раз через десять минут меня рвет! Еда не удерживается у меня в желудке! Врачи никак не поймут, в чем дело! А меня все рвет и рвет!
Тут же его стошнило.
После этого ему стало легче. Он обернулся к дому.
— Автомобиль моей матери!
Из главного здания выходит дама в белом костюме. С ней доктор Эббесен.
— Меня зовут Рональд! — говорит юноша. — Тошнит меня от всего этого! Опять она здесь!
Он судорожно съеживается.
— Наверно, опять придумала какое-нибудь новое средство! А я уж все на свете перепробовал! Нет больше моих сил!
— А что, если нам покататься на лодке? — говорит предприимчивый Мартин Ферн.
У Рональда от такого предложения захватывает дух. Он радостно кивает. Прокравшись к лодочному причалу, мы отвязываем лодку. Мартин Ферн привычно соскакивает в нее и втыкает весла в уключины. Рональд осторожно следует за ним.
— Вы куда? — спрашивает Лиза Карлсен, глядя на нас сквозь прищуренные веки.
— Мы с Рональдом думаем немного покататься на лодке! Хотите с нами?
Она кивает… Соскакивает к нам на корму и садится, разостлав халат. Мартин Ферн, сидящий на веслах, может разглядывать ее сколько хочет.
— Скажите, Рональд, не сегодня ли должна приехать ваша матушка?
— Нет, кажется, завтра! — отвечает Рональд.
Мы скользим по сверкающей водной глади. Перспектива смещается. Кругом земля. На ней заботливо рассажены вековые деревья. Справа и слева они красивой цепочкой тянутся к замку. Двойная аллея. За домом амбары. Ярко-красные черепичные крыши ослепительно сверкают на солнце.
Лиза Карлсен спустила в воду ладонь. Девушка полулежит на корме, и Мартин Ферн жадно ее разглядывает. Отводя весла назад, он видит ее всю — красный цветок на фоне белого замка. Потом он снова наклоняется вперед — теперь перед ним, совсем близко, ее ноги и грудь. Время идет, и недуг Рональда снова дает себя знать. Капля зеленоватой жидкости проплывает мимо и исчезает в водовороте волн, поднятых гребцом. Мартин Ферн — отличный гребец, хоть и страдает одышкой. Вот только немного тянет под лопатками и ноет поясница.
Выплываем на середину озера. Дворец прячется в венце темно-зеленых деревьев. С трех сторон его обступает лес. С четвертой стороны — широкие золотистые хлебные поля, мягко спускающиеся к зеленым поймам лугов. Там и сям крохотные островки деревьев. Справа от нас на воде чайки затеяли драку из-за дохлой рыбешки. Вот одна птица схватила рыбу, другие погнались за ней, она уронила добычу, другая чайка подхватила ее на лету. Все дальше и дальше уходит лодка.
— Вы взяли с собой купальник? — спрашивает Лиза.
— Нет. Как вы думаете, умею я плавать?
— Наверняка!
Она достает из кармана пачку сигарет. Прикурив две штуки, одну из них отдает энергично гребущему Мартину Ферну.
Я размышляю над тем, умею ли я плавать. Силюсь вообразить прикосновение воды к моему телу. Невесомость. Да, скорее всего Мартин Ферн умеет плавать.
— Не удивлюсь! — говорю я про себя.
Лиза Карлсен переворачивается на правый бок. Кладет голову на ладонь… Левая грудь смотрит в небо. Правая слегка оттягивает книзу ткань купальника. Лиза подгибает правую ногу. Левая свободно лежит на скамье. Мартин Ферн восхищен ее телом… Он просто пожирает его глазами. Его восторг немного смущает Лизу. Конечно, с одной стороны, это весьма лестно. Но с другой — его интерес слишком назойлив. Неприлично так вот глазеть на женщину, говорит Мартин Ферн. Но я, нимало не смущаясь, продолжаю глазеть. По всему телу разливается тепло.
Рональда вдруг перестало рвать. Он лишь тихо икает, всякий раз вежливо извиняясь. На середине озера я оставляю весла. Отдыхаю. Лодку медленно относит течение.
— Как вы переменились, господин Ферн! — говорит Рональд.
— В самом деле?
— Да. Прежде вы все бродили по парку взад-вперед, ни на кого не глядя…
— Я потерял память! — говорю я.
— Завидую! Я был бы рад позабыть про рвоту!
Сбрасываю ботинки и носки, подворачиваю немнущиеся брюки. Ложусь на скамью, опускаю ноги в прохладную воду. Гляжу в небо. Курю.
Лиза Карлсен закрыла глаза. Потягивается и блаженно зевает.
— Красота какая! — говорит она.
Верно говорит Лиза. Как хороша жизнь, думаю я. Мартин Ферн всем своим существом ловит прекрасный миг. Что ж, он теперь вне игры. Сидит себе в этой лодке, а та кружит и кружит на воде по воле волн, увлекаемая течением.
— Непонятно, — говорит Рональд. — Вроде все у меня есть…
— У Рональда все есть, — лениво подтверждает Лиза. — Все что душе угодно…
