Скребачи уходили со свалки в туманной тишине — только прогрохали их сапоги, когда затаптывали костер, и бодро загремел на камнях железный навес, поставленный на случай дождя.
— Крысы не вылезут, пока не стемнеет, — сказал Берт, и Брайн рад был это слышать.
Они двигались проворно, молчком, пробираясь через осоку: шагать надо было быстро, не то тут же наберется вода в башмаки. Возвышаясь над пропастью, полной жестянок и шлака, пустое, запертое на ночь здание — Санпасть, — из трубы которого дым уже не шел, казалось теперь под нависшими тяжелыми тучами почти хрупким, будто на него давит непомерная тяжесть и долго выдержать ее оно не сможет.
Брайн заметил, что Берт прихрамывает и всю дорогу от свалки идет как-то странно. Наверно, камешек в тапку попал, хотя нет, непохоже. Он уже думал было спросить, но Берт вдруг сказал:
— Вот здесь влезем. Я первый, а ты за мной. Забравшись на гору мусора, он передал мешок Брайну и одно мгновение пристально вглядывался в стену. И вот квадрат из нескольких аккуратно вцементированных кирпичей превратился в мощный магнит — Берт стремительно пролетел пространство, отделявшее его от стены, и распластался, как лягушка, на ее вертикальной поверхности. Цепляясь руками, он долез до оконного карниза, подтянулся и оказался в проеме окна.
Брайн отчетливо увидел выщербину в стене, за которую можно было ухватиться, и, швырнув в окно мешок, в свою очередь вдруг словно прилип к стене, чувствуя, что ноги у него висят где-то футах в двадцати над землей. Холодные, тяжелые капли дождя зашлепали по его рукам.
— Ты давай скорее лезь, пока не вымок, — посоветовал Берт.
Ноги Брайна, как раскачивающиеся железные палки, — он с тревогой почувствовал, что одна нога словно бы тяжелее другой, — тоже нащупали опору. Удержаться стоило немалых усилий, Брайн даже дышать перестал и пытался просунуть каждый палец как можно глубже. Он еще поднатужился и стал медленно подтягиваться. Пальцы соскальзывали, будто падавшие на карниз дождевые капли были не водой, а жиром. Однако пальцы не успели оторваться, он не просвистел, как бомба, вниз, а, дернувшись локтями вперед, подтащил туловище к верхнему каменному выступу и сел.
— Сколько времени лез! Чего ты там копался?
— Быстрее твоего, — огрызнулся Брайн. Он глянул назад на болото, на свалку, на железнодорожный путь и фабрики вдали и нигде не увидел ни единой живой души. Он повернулся и посмотрел внутрь Санпасти уже с высоты всего в шесть футов. Перед ним были горы отбросов, готовых к сожжению в первый же день недели; жестянки, ящики и зола шли от стены волнами и образовывали эскарпы перед десятком остывающих печей. Через высокие сводчатые оконные проемы во всех стенах огромного помещения лился тусклый свет. Стоя на выступе и оглядывая эти просторы, Брайн подумал, что все здесь как в церкви, если бы не отбросы, наваленные горою внизу.
Печи, задвинутые щитами и закрытые на засов, казались безобидными, они уже не походили на пасти чудовищ — были серые, как трупы, призрачные и немного жуткие в своем временном бездействии. Остатки печного жара, тепло золы и ударяющий в нос запах подпорченных овощей и рыбы — все тут смешивалось в одно.
Что-то шевельнулось в груде мусора.
— Кошка. Им здесь жратвы — лопай не хочу. — Хриплый голос Берта отдался эхом в пустом пространстве между потолком и горами отбросов. — Ну, вперед! — Он прыгнул на ярд от оконного карниза и упал в мусор, почти зарывшись в нем так, что ноги совсем скрылись. — Будто на перину валишься! — крикнул он.
Брайн зажал ноздри и неуклюже полетел вниз. Холодная, скользкая селедка отскочила от его лица.
Зеленые глаза рассерженной кошки впились в него: ее возмутило это вторжение. «Я не имею права тут быть, — подумал Брайн. — Нас выгонят, если кто вдруг зайдет. Да и что тут возьмешь, какого черта мы сюда забрались? Надо было нам пойти и промотать мои шесть пенсов». Он приподнялся и посмотрел, во что же это он свалился, и не сразу разглядел в серой тьме наступающего вечера, что лежало кучами и поднималось чуть не до половины высоты стен Санпасти. Это были селедки, соленые и копченые, и макрель — в жизни своей он не видел столько рыбы, даже на картинках, где громадные пароходы плывут и тянут за собой невода, полные добычи.
— Откуда все это?
— Не знаю, — сказал Берт. — Да я думаю, она вся протухла.
— А тухлым не очень пахнет.
— Все равно тухлятина, уж будь уверен.
— А что, если домой немного взять, а? — спросил Брайн. — Можно поджарить к ужину.
— Нельзя, воняет, как дерьмо. — Берт говорил убежденно.
Брайн готов был поверить его опыту, но все-таки сказал:
— Не так уж воняет.
— Если не тухлая, зачем бы она здесь валялась, а? — возразил Берт. — Поработай-ка башкой.
— Я и работаю. Смотри, кошка ведь ест. — Брайн поднял рыбу, понюхал ее, открыл ей рот, повернул хвост. — По мне, рыба как рыба.
Берт был уже в противоположном конце, рылся в кучах каких-то других отбросов.
— Это ее сюда из лавок приволокли! — крикнул он в ответ.
— Столько рыбы сразу и в пятидесяти лавках не наберется. — Брайн швырнул селедку обратно в кучу. — Наверно, на грузовиках привозили, да?
Берт ответил, что, должно быть, на грузовиках.
— Наверно, лавочники выбрасывают потому, что продать не могут, верно? Лежалый товар. Вот как тянучки, они тоже иногда попадаются на свалке.
— Да выкинь ты из башки эту чертову рыбу. Жилы тянешь, — сказал Берт. — Иди-ка сюда, поищем, что получше.
«Целые пароходы здесь выгружены, можно тысячи накормить. Поджарить на сковородке или испечь. Целый бы год набивали пузо, пока не затошнит», — думал Брайн.
— Трепло ты! — крикнул он Берту, на четвереньках пробираясь к нему по жестянкам и золе.
Берт был слишком поглощен делом, чтобы огрызаться.
— У них здесь почти каждый день столько рыбы, — сказал он. — Только она всегда тухлая.
Он ринулся к куче отбросов — Брайн никогда не видел, чтобы Берт так ловко орудовал скребком. Консервные банки, бутылки, картонные ящики, апельсинная кожура и какая-то неопределенная, слипшаяся масса — все это он расковыривал, иной раз поддевал на конец скребка, рассматривал при меркнущем свете и снова бросал или откладывал в сторону на мешок.
Брайн подошел поближе посмотреть, как это у него так быстро получается.
— Какой скребок-то у тебя! Крепкий. Здесь нашел?
— На свалке. Валялся под стружками — под теми, что с завода Рэли.
Самодовольно улыбаясь, Берт поднял скребок вверх — только на минутку, чтоб показать.
— Поверю, когда погляжу, — сказал Брайн, у которого уже зародилось подозрение.
Берт взмахнул скребком, и Брайн ухватился за его конец, потянул к себе, а Берт засмеялся.
— Думаешь, почему я хромал всю дорогу? Чтоб на свалке никто не увидел, понятно? Нельзя ведь, чтоб увидели.
— Это его лучший скребок! Он же без него пропал! — крикнул Брайн негодующе. — Ах ты стервец поганый! Да как ты посмел?
Берт пробовал отпираться — валял дурака, хотя все же чуточку надеялся, что ему поверят.
— Это не его, не Эгера. Вот ей-богу! Провались я на этом месте, если вру.
— Врешь, врешь! Не знаю я, что ли, скребок Эгера? Я не слепой!
Берт бросил разыгрывать невинность и повернулся к Брайну.
— Ну и что ж, если его? Эгер ведь его нашел, да? Денег за него не платил, верно? А нам-то скребок нужен или нет?
Брайн вынужден был отступить перед этим заградительным огнем — доводы звучали убедительно.
— А все-таки красть тебе было незачем.
— Я и не крал. Я нашел скребок у него в мешке. И потом, знаешь, там у него таких еще штук десять, я видел. Он их каждый день по два, по три находит. Или, может, тащит у кого, как я.
«Кто его знает», — подумал Брайн. Теперь все его внимание было поглощено тем, что делал Берт, а тот принялся рыть в куче отбросов нечто вроде пещеры. Брайн продолжал стоять в стороне, наблюдая за ходом этих энергичных раскопок; у ног его ложился всякий домашний скарб. «Ишь как действует, так, пожалуй, скоро и до стены докопается. Вот что значит спереть такой скребок! Работает, как молотилка в поле возле Ноука».
Берт почти скрылся в своем туннеле. «Чего он ищет? Я потом тоже туда пойду. Что там такое под мусором? Может, он меня не пустит. Пустит, ведь он мой двоюродный брат. И к тому же друг. И день рождения у нас в одном и том же месяце». Большая жестянка с самого верха горы угрожающе покатилась прямо на Брайна, — он было хотел отпихнуть ее ногой, но мысль, что это небезопасно, остановила его. Берт, смекалистый и проворный, умеющий за себя постоять, насчитывал среди своих предков не одно поколение углекопов; он тотчас навострил уши, будто где-то далеко услышал некое таинственное потрескивание подпор в шахте. Еще одна жестянка покатилась сверху, за ней банки, бутылки, мокрая бумага, и Брайн увидел, что вся гора покачнулась, как от землетрясения. По верху ее пробежала нацелившаяся на рыбу кошка; на мгновение она метнула свои зеленые глаза в сторону, словно испугавшись, что это ее легкие лапки раскачали гору.
