«За действия военнослужащих вермахта и вольнонаемного персонала против местного населения не возбуждать никакого судебного дела даже в том случае, когда действия являются военным злодеянием или проступком»[86].
Командир батальона майор Толлинг в сводном отчете трактует операцию с деловитостью мясника; он обращает внимание начальства на жалобу карателя оберлейтенанта Мюллера (его отчет приведем ниже) о несовершенстве полевых карт, на которых не были обозначены хутора, и это обстоятельство усложнило задачу; майор поддерживает «рацпредложение» капитана Каспера об укреплении деловых связей карателей с окружными и районными уполномоченными по сельскому хозяйству, затем подводит итог убийствам и грабежу:
«…Было расстреляно: в Борисовке — 169 чел., в Борках — 705 чел., в Заболотье — 289 чел. Скот, инвентарь зерно, а также повозки и машины были конфискованы. В Дивин и Мокраны угнано 1470 голов рогатого скота, 1108 свиней, 148 лошадей, 1225 овец»[87].
Перед нами другой документ: отчетный дневник «боевых дел» полицейского полка «Центр», который шел, а можно сказать, плыл по крови мирных жителей через всю Польшу, а затем Белоруссию. Как рефрен, звучит в нем после каждого сообщения о расстреле задержанных мужчин, женщин, захваченных пленных, еврейского населения, трафаретная фраза-заклинание: «по закону военного времени». Эта «реплика», адресованная тем, кто до поры «не должен знать окончательных целей» — обязательно и привычно присутствует даже там, где все и без того сказано на весь мир — самим Гитлером. В этом дневнике уничтожение еврейского населения тоже объясняется законом военного времени, их «виной», потому что они, видите ли, «занимаются коммунистической пропагандой» или «грабительством».
Это все идет наверх, а оттуда, после нужного обобщения опыта — спускаются такие «доверительные приказы»… Обратите внимание на специальную заботу о «духовном равновесии» убийц-исполнителей:
«Полицейский полк „Центр“
1а 15 34
11 июля 1941
СЕКРЕТНО!
1. Согласно приказу высшего начальника СС и полиции, напр., командующего тылового района группы армий „Центр“, все задержанные за грабительство мужчины-евреи в возрасте от 17 до 45 лет должны расстреливаться на месте по законам военного времени.
Расстрелы проводить в стороне от городов, деревень и путей сообщения.
Ямы выравнивать, чтобы не оставалось никаких холмов.
Я запрещаю фотографирование и допуск на экзекуции зрителей. Экзекуции не объявлять публично, могилы не обозначать и не указывать.
2. Командирам батальонов и рот особое внимание уделить поддержанию духовного равновесия занятых в этих акциях людей. Впечатления дня стараться снимать налаживанием товарищеских вечеринок. (Подчеркнуто нами. — Авторы.)
Позже людям надо объяснять необходимость обусловленных политическим положением мер.
3. Докладывать о проведенных экзекуциях только днем до 20 часов в краткой форме.
Копии: Полиц. бат-ну 307, 316, 322.
Отд. 11 а/с
Монтуа
Полковник охранной полиции, командир
Майор охранной полиции»[88]
А с еще высшего этажа — от нацистского партийного аппарата и армейского командования идут рекомендации уже для общего пользования. Вот как звучат они, эти рекомендации, в приказе по 293-й дивизии (512-й полк):
«Подготовка разрушения населенных пунктов должна проводиться так, чтобы: а) до объявления об этом у гражданского населения не возникло никаких подозрений; б) разрушение должно начаться сразу, одним ударом, в назначенное время, в соответствующий день; в) в населенных пунктах строго следить за тем, чтобы никто из гражданских лиц не покинул этого пункта, особенно с момента объявления о разрушении»[89].
В Хатыни — кладбище более 600 убитых белорусских деревень. И это далеко не все те деревни, куда фашисты приходили, приезжали, чтоб уничтожить, сжечь всех — от старика до ребенка, где выполнялся план «обезлюживания территории», «расширения жизненного пространства на восток».
Белорусских деревень, где каратели убивали людей, — 4885. По далеко не полным подсчетам более трехсот тысяч мирных жителей было сожжено живьем, убито, замучено в тех деревнях.
И почти столько же населенных пунктов — 4315 — «просто сгорели». Также от рук гитлеровцев, но жителей там не убили.
Когда побываешь, как мы, в большинстве районов, во многих деревнях, записывая их военную, огненную память, и после читаешь отчеты карателей, документы, вдруг возникает и такое отличие: «просто сгорели». Потому что в Хатынях фашисты еще и «работали», более того — «экспериментировали».
Белорусские Хатыни — это подготовка к реализации планов и целей, которые касались не только нас, не только советского народа. И даже не одних только славян.
Вырабатывались методы, готовились специалисты для «окончательного урегулирования» — уничтожения целых народов в Восточной и Западной Европе и на других континентах.
Конечно, после разгрома главных противников фашистской Германии.
«Когда война будет выиграна, тогда, я вам уже говорил об этом, начнется наша работа, — зловеще напоминал своим подручным Гиммлер в октябре 1943 года на совещании группенфюреров СС в Познани. — …Если СС совместно с крестьянами и мы совместно с нашим другом Бакке (возглавлял полицейские силы. — Авторы.) начнем заниматься заселением Востока, великодушно, без всяких ограничений, не спрашивая ни о чем, с размахом и революционным напором, то в течение 20 лет мы продвинем границу нации на пятьсот километров на Восток…
…Мы будем диктовать Востоку наши законы. Мы будем пробиваться вперед и постепенно подойдем к Уралу»[90].
Вот такие масштабы имелись в виду — «после победы». Однако и они — только первый шаг к всемирному господству «арийской расы».
Восточная политика геноцида была сформулирована Гитлером еще в 1932 году:
«Восточные территории станут большим экспериментальным полем по установлению нового общественного строя в Европе, и в этом состоит большое значение нашей восточной политики»[91].
«Экспериментальным полем» избрана была прежде всего Белоруссия. Потому, в частности, что в хозяйственных отношениях этот край лесов и болот, с точки зрения нацистов, — не самый «ценный». Значит, как раз его превратить в огромный «загон», куда будут перегоняться целые народы на «карантин», «особую обработку»…
Вот выдержки из рапорта одной из команд, занятых делом приемки эшелонов и «размещения», «устройства» еврейского населения, присланного из Западной Европы. (Согласно плану Гитлера таким же путем затем должны были пойти, «переселиться в Белоруссию» и «за Урал» голландцы, бельгийцы, англичане и другие европейские народы, чьи земли собирались заселить немецкими колонистами.)
«Группа СС „Арльт“
Минск, 3 августа 1942 года
РАПОРТ
Работа части людей здесь в Минске по-прежнему та Же самая. Транспорты евреев через довольно равномерные промежутки времени прибывают в Минск и передаются нам. Так что уже 18 и 19.6.42 мы снова занимались рытьем ям…
26.6 — прибыл ожидаемый транспорт из рейха.
27.6 — мы снова вернулись в Минск. Следующие дни были заняты чисткой оружия, приведением в порядок амуниции.
10.7 — была брошена против партизан латышская команда в лес под Койданово. При этом был обнаружен склад боеприпасов. И вдруг нас с тыла обстреляли из автоматов. Один латышский сослуживец был при этом убит. Преследуя банду, расстреляли четырех человек.
17.7 — прибыл транспорт евреев, отправлен в имение.
21, 22 и 23.7 — рыли новые ямы.
24.7 — снова транспорт евреев (1000 человек) Из рейха.
С 25.7 по 27.7 — рыли новые ямы.
28.7 — большая акция в минском гетто. 6000 евреев доставлены к ямам.
29.7 — 3000 немецких евреев доставлены к ямам.
Следующие дни снова заняты чисткой оружия, подгонкой амуниции.
Позже моя группа несет дневную службу по охране здания тюрьмы…
Поведение людей здоровое, в неслужебное время хорошее и не дает повода к осуждению.
Унтершарфюрер СС»[92]
Эшелоны с Востока шли, оккупированную Белоруссию все более превращали в район «особой обработки» миллионов людей. Привезенных. А вместе с тем и местного населения. Планировалось «по-особому обработать» не менее трех четвертей самих белорусов. Заодно и поучиться, лучше овладеть «техникой обезлюживания», подготовить «кадры». Имело значение в этих расчетах и то, что в представлении Гиммлеров и розенбергов «белорусы являются наиболее безобидным и поэтому самым безопасным для нас народом из всех народов восточных областей»[93]. Расчет на это, на покорность, «кротость» белорусов очень скоро фашистам пришлось перечеркнуть — и с какой еще паникой в их штабах. Сотни тысяч белорусских партизан, целые районы, недоступные для оккупантов, армия «Центр» почти все время оставалась на голодном пайке, потому что железнодорожное движение без конца прерывается, а затем — в 1943 и 1944 годах — невиданные в истории войн одновременные партизанские удары по всем коммуникациям — «рельсовая война». Население фашисты продолжают уничтожать, теперь — под видом борьбы с партизанами и даже «самозащиты». Однако партизаны мешают еще шире развернуть «работу», партизан столько, что на задуманное выполнение «плана» уже не хватает сил: приходится защищать от партизанских атак все дороги, города, важные объекты. Специальные группы-команды (под прикрытием и с участием армейских частей) с маниакальной настойчивостью продолжают «работу», хоть война уже явно проиграна. Они все «обогащают» методы, готовят кадры, готовятся к чему-то еще более бесчеловечному и зловещему, экспериментируют.
