Увы, сюрприз совсем не удался. Виктор не просто вздохнул, он наотрез отказался идти на оперный спектакль. Возможно, если бы билеты в театр были на вчера или завтра, то Виктор, хотя и не особенно охотно, пошёл бы на спектакль. Но дело усугублялось тем, что именно в этот день киевское «Динамо» в 29‑м туре (23.09) чемпионата СССР по футболу принимало ленинградский «Зенит». Игра была важной для Динамо, которое боролось за высокое место в чемпионате. К тому же, Самойлов был очень расстроен тем, что футбольные клубы СССР (в том числе «Динамо» — как чемпион СССР 1967‑го года), а также клубы Болгарии, Венгрии и ГДР отказались от участия в еврокубках — и это после того, как всего 3 года назад те же киевляне впервые вышли на международную арену. Странное, вроде бы, дело — отказаться от участия в престижных соревнованиях. Но отказ был вполне закономерен и обоснованно мотивировался тем, что спортивный комитет УЕФА отказался провести повторную жеребьёвку первого раунда еврокубков, в результате чего восточноевропейские команды должны были встречаться между собой. А это было, по мнению всех, абсолютно несправедливо.
Конечно, Оксана очень обиделась на Виктора за отказ от её сюрприза, а тот спокойно пошёл на свой футбол. В итоге «Динамо» обыграло «Зенит» со счётом 5: 2, но почему–то особой радости, как это обычно бывало, Самойлов не испытывал. Он понимал, что обидел дорогую ему девушку. Да, матч, на котором он присутствовал, получился очень зрелищным, целая феерия красивых забитых мячей. Виктор Серебрянников (трижды), Фёдор Медвидь и Иожеф Сабо у киевлян забивали голы на любой вкус. Но ему, всё же, было не по себе. Поэтому на другой день с коробкой хороших конфет пришёл мириться. Он знал такую французскую пословицу: «Если женщина не права, пойди и извинись». А в этом случае женщина Виктора как раз была права, а неправ был именно он. Так что, тем более нужно было просить извинения. Но тут уже Оксана проявила принципиальность и выставила Самойлова с его же коробкой за двери. И её можно было понять — вчера на спектакле, она пошла–пошла на него сама, её душили слёзы от такой несправедливости, она не понимала от этого происходящего на сцене, и в итоге ушла со спектакля задолго до его окончания. Вот так в жизни Виктора почти что один к одному повторилась история разрыва с девушкой. Говорят, что нужно учиться на ошибках других. А Виктор–то, как оказалось, и свои ошибки не умел должным образом анализировать и не допускать их повторения. Год назад он вновь наступил на одни и те же грабли.
Сейчас Виктору очень недоставало Оксаны. Он очень к ней привык, понимая, что любит её. У Оксаны был спокойный уравновешенный характер, она хорошо понимала Виктора и прислушивалась к его мнению. Это не означало, что она всегда с ним во всём соглашалась, случались у них, как это часто бывает, и размолвки. Но они тут же исчезали после недолгих споров, даже не споров, а совместного обсуждения той или иной проблемы. Виктору было легко с Оксаной, он мог делиться с ней любыми своими неурядицами, Оксана при этом была к нему внимательной и сочувственной. Виктор терзал себя за ту, прошлогоднюю ссору с Оксаной и прекрасно понимал, что был ой как неправ. Да чёрт с ним, с тем футболом, узнал бы счёт и радовался ему на следующий день. Но потерять из–за этого такую девушку, это уже слишком. Виктор понял, что дважды совершать идиотскую глупость — это, и в самом деле, нужно быть настоящим идиотом. И он решил ещё раз повиниться перед Оксаной. Правда, он не представлял себе, как к этому отнесётся сама девушка — за год много воды утекло. Она, вообще, могла уже и замуж выйти. Правда, в это Виктору не особенно верилось, Оксана была не из тех девушек, которые могут скоропалительно выскочить замуж, да ещё не окончив институт. Но парень у неё, конечно, мог и быть. Но это, как решил Самойлов, не смертельно.
И вот в воскресенье, 28 сентября, почти, что в годовщину ссоры с Оксаной Виктор прямо с утра направился к знакомому ему общежитию Института народного хозяйства. С утра потому, что боялся позже не застать Оксану. На сей раз он подошёл к общежитию не с коробкой конфет, а с огромным букетом алых роз. В начале недели Виктор получил свой всего второй в его трудовой биографии аванс на работе (а до этого в начале месяца и первую зарплату) — работу на 0,5 ставки техником в том же Институте он как–то во внимание не принимал. На проходной общежития, как ни странно, пожилая вахтёрша его помнила. Она, ничего не спрашивая, не требуя документа и не осведомляясь, к кому он направляется, молча, с радостной (как показалось Виктору) улыбкой, ответив на его приветствие, пропустила его. Виктору при этом запомнились изумлённые глаза (от такого–то букета роз) девушки, которая разговаривала по телефону. Слыша стук своего сердца, Самойлов подошёл к знакомой комнате и как–то неуверенно постучал. Но его стук был услышан, спустя время дверь приоткрылась и в щель просунулась голова знакомой Виктору девушки, напарницы по комнате Оксаны. Глаза у неё чуть не выскочили из орбит — то ли тоже от букета, то ли от неожиданного визита Самойлова.
— Ой, это вы?! — девушки в этой комнате давно были с Виктором на «ты», а потому того не очень–то приятно удивило это неожиданное «вы». — Подождите немного, у нас не убрано, — и Света, так звали девушку, исчезла за дверью.
Но после официального «вы» Виктора, всё же, порадовало то, что Светлана, прекрасно понимая, к кому он пришёл, не сказала, что Оксана не желает его видеть или просто закрыла перед ним дверь. Поэтому он с тайной надеждой терпеливо ждал. Но вот дверь вновь открылась и на пороге возникла уже сама Оксана.
— Ты?! Не ожидала тебя. Целый год не приходил и вдруг явился.
— Оксана! За год я как раз многое понял. И понял то, как я был неправ. Да что там неправ, я понял, как здорово я тебя обидел. Но я не могу без тебя, я люблю тебя. Прости! — и Виктор неожиданно для себя бухнулся перед девушкой на колени, чуть не уткнувшись головой в острые шипы букета, который он по–прежнему держал в руке. Идя на встречу, Виктор до конца не представлял себе, как будет себя вести, а потому такой его поступок, как и признание в любви, не были спланированными, но они было искренними.
И, вероятно, Оксана это ощутила:
— Витя! Ну что ты! Встань, не нужно так. Я ведь тоже виновата перед тобой. Нельзя было быть такой непримиримой. Ты ведь приходил мириться, а я тебя выгнала.
— Всё равно, я намного больше виноват. И встану только тогда, когда ты простишь меня, и мы помиримся.
— Да я тебя уже давно простила, — Оксана начала поднимать Виктора. — Считай, что мы помирились.
— Считай, или, в самом деле, помирились?
— Да в самом деле. Конечно же, помирились, — Оксана уже начала улыбаться. — Пошли в комнату.
Виктор поднялся с колен и нерешительно, но с радостью вошёл в комнату вслед за девушкой. Видно было, что комната наспех прибрана, так же, как и наспех были одеты девчонки — не умыты и толком не причёсаны. Но кто же ожидал такого раннего визита в выходной день, когда можно отоспаться. Но девушки, нужно отдать им должное, не роптали на Виктора, а только с интересом разглядывали его и принесенный им букет.
— А букет, это мне? — спросила Оксана.
— Ой, прости! Конечно же, тебе. У меня совсем вылетело из головы.
— Ничего, хорошо, что хоть главное у тебя из головы не выветрилось, — всё же подколола его Оксана, принимая из его рук букет.
— Это точно. Не всё ещё, Оксана, к счастью выветрилось, — спокойно и с пониманием отреагировал Самойлов.
Девчонки смотрели на свою подругу и Виктора с нескрываемым любопытством, но одновремённо и с радостью и даже некой завистью. Они и верили, и не верили, что у этой пары, вроде бы, всё опять начинает складываться удачно. Они помогли Оксане разобраться с цветами, поставив их в 3‑х литровую банку, которую затем обмотали какой–то голубой косыночкой — в обычную вазу они никак не помещались, да и не могли в ней из–за своей приличной длины стоять, неприспособленная для таких цветов вазочка всё время норовила упасть. Потом одна из девушек обратилась к Самойлову:
— Виктор, мы сейчас переоденемся и пойдём прогуляться, чтобы вам не мешать…,
Она не договорила, потому что тот, к кому она обращалась, перебил:
— Спасибо, девочки. Это вы оставайтесь, отдыхайте, а мы сейчас с Оксаной пойдём на прогулку. Правда, Оксана? — он с нежностью радостно взглянул на ту, которую год не видел. Оксана только счастливо кивнула головой.
Она побежала умываться, а по её возвращению Виктор, не выходя в коридор, а, только отвернувшись, подождал пока Оксана, спрятавшись за открытой дверцей шкафа, принарядилась, попрощался с девушками, и счастливая пара упорхнула из комнаты. Они никуда пока что не собирались ехать, а просто, не спеша, пешочком направились в сторону бывшего института Виктора. Там они долго гуляли по Пушкинскому парку, периодически выясняя, как каждый из них жил, делились своими небольшими новостями. Оксана задним числом поздравила Виктора с успешным окончанием института, самой ей предстояло заканчивать учёбу ещё нескоро — через два года.
