– Пошла вон!
Медсестра, не вздрогнув, подкатывает тележку к кровати. Марк, резко дернувшись, сметает все на пол.
– Вон, я сказал!
Я потрясенно скукоживаюсь.
– Марк, мне позвать Егора или родителей? – медсестра монументально застывает среди беспорядка.
– Идите вы все на хрен, – Марк в бешенстве. – И ты тоже вали отсюда, – рычит он мне.
Я вылетаю за дверь и натыкаюсь на Егора.
– Буянит? – он устало трет переносицу.
Я молча киваю, во все глаза уставившись на него:
– Что с ним?
– Организм почти не принимает пищу. Фактически все, что он съест, идет обратно. Каждый раз это болезненно. Для Марка вообще вся эта ситуация унизительна. Беспомощность и зависимость ломают его. Но привыкать к пище нужно, нельзя все время лежать под системой. Вот и воюем. Ты к нему попозже зайди, – Егор скрывается в палате, оттуда раздается агрессивный гул конфликта.
Мне хочется свежего воздуха, бело-голубые стены больницы, будто пропитанные специфическим запахом, давят на мой мозг. Я почти бегом покидаю здание, промчавшись еще пару кварталов, чтобы избавиться от навязчивого запаха, который, кажется, пропитал меня всего. И вдруг замираю перед рекламным стендом. Сочные темно-красные ягоды вишни соблазнительным глянцем поблескивают с плаката. Купив немного, я с удовольствием ощущаю, как их кисловато-сладкий с легкой горчинкой привкус убирает этот невыносимый стерильно-больничный осадок. Я аккуратно закрываю коробку с ягодами и направляюсь к Марку.
Фактически бесшумно просочившись в палату, замираю у двери, готовый к тому, что Марк снова выгонит меня. Но он, покрытый почти восковой бледностью, лежит, молча созерцая потолок, даже не поинтересовавшись, кто застыл на пороге. Мой внутренний дракон впивается острыми клыками в лапу, пытаясь не зареветь.
– Марк, – тихонько скулю я, – разреши мне…
Марк равнодушно машет рукой. Я, посчитав это за согласие, осторожно присаживаюсь на край его кровати, нервно теребя коробку с ягодами. Эта затея сейчас кажется мне очень глупой. Но отступать еще хуже. Я открываю коробку и надкусываю ягоду – сок окрашивает мои губы – и, наклонившись, целую Марка в упрямо сжатый рот. Его губы вздрагивают, нехотя и осторожно пуская меня. Я разрываю поцелуй, как только чувствую, что вкус вишни исчезает, и надкусываю следующую ягоду. Марк заинтересованно таращится на коробочку. Я продолжаю забирать сок ягод и передавать его Марку поцелуями. Несколько последних ягодок Марк берет сам и с удовольствием их высасывает. Я сцеловываю сок с его пальцев. Марк слегка тянет меня к себе, я, осторожно обнял его, пропускаю руки под спину, утыкаюсь носом в местечко под ушком. Ощутив ладонями выпирающие позвонки, я закусываю губы.
Так он стал понемногу кушать. Егор разъяренным цербером охранял дверь, пока я по крупицам скармливал еду Марку, зацеловывая его. Вскоре Марк мог полностью съедать назначенный ему рацион. На его лицо вернулся цвет, и тарелки больше не летали по палате неопознанными объектами, превращая стены в сюрреалистические картины.
В день, когда Марка согласились отпустить домой при условии строгого соблюдения режима, я вдруг понимаю, что устал. Устал до невозможности сдвинуться с места. Свернувшись клубком и притянув к себе Кинга, я проваливаюсь в глубокий сон. Просыпаюсь оттого, что кто-то заботливо поглаживает мою спину. Я затихаю. Тоненькая женская рука ласково разминает мои плечи. Я осторожно переворачиваюсь и встречаюсь взглядом с прозрачно-чайными глазами матери Марка и Егора. Она, ласково улыбнувшись, тягуче произносит:
– Разбудила я тебя, мальчик?
Красивый глубокий голос никак не вяжется с ее хрупкой почти прозрачной фигуркой.
Я, подобравшись, сажусь, совершенно не понимая, как вести себя.
– Ты спи-спи, я тебе мешать не буду. Зашла сказать спасибо. Ты так много для меня сделал.
Нужно что-то ответить… Но что? Я неловко краснею и бормочу что-то безлико-стандартное. Она, еще раз улыбнувшись, накрывает меня одеялом.
– Спи-спи, сынок.
Я сворачиваюсь клубком, теперь уже прячась от этой нежданной ласки. Мой внутренний дракон на всякий случай выставляет все свои шипы.
12
– Марк! Посмотри, вот тут можно снести стену, заменив ее на декоративную из стеклянных блоков с нишами. И тогда комната будет наполнена светом, его хватит, чтобы работать перед окном.
Я искрюсь восторгом. Моя собственная квартира. Только моя! Не веря в это, я ношусь по комнате, оглаживая стены, любуясь видом из окна. Марк, вникнув в мою проблему, предложил мне помощь. Став гарантом, он оформил мне ипотеку как сотруднику строительной компании под смешной, буквально формальный процент. Ежемесячные выплаты вполне мне по силам, а ремонт может и подождать.
– Вик, – Марк обнимает меня сзади, – мне нужен номер твоего счета.
– Зачем? – я трусь о его намечающуюся щетину.
– Хочу заплатить за твою работу. За дом, Вик.
– Фигня. Это подарок твоему сыну.
– Вик, спасибо. Но не надо лишать меня возможности помочь тебе так, чтобы ты не встал на дыбы, – фыркает мне в макушку Марк.
Я выворачиваюсь в его руках:
– А давай взаимозачетом? Ты сделаешь для меня квартиру?
– А давай, – и взгляд Марка уже скользит по комнате.
***
Я замираю на пороге квартиры и забываю выдохнуть. Моя придуманная полупрозрачная стена, высокий потолок с застывшими в воздухе едва заметными силуэтами птиц. Вся квартира наполнена светом и воздухом. Мягкий ворс ковра глушит шаги. В глубине, закрытая ширмой в виде двух японских вееров, стоит огромная кровать. Румянец жарко обжигает мои щеки, когда я чувствую руки Марка, слегка подталкивающие меня в направлении кровати.
– Будем обживать? – урчит его голос над моим ухом, и лавина мурашек колючей волной страсти проносится по моему телу.
– Будем…
***
– Абонент временно недоступен…
– Абонент находится вне зоны действия…
– Абонент…
Я в очередной раз слушаю безликий механический голос. И аккуратно укладываю телефон на подушку рядом.
«Марк, я скучаю, – умоляю я его мысленно. – Я все понимаю, но мне нужно получить хотя бы свою крошечную дозу. Без тебя мой мир теряет краски».
У Марка родился сын. Вчера. Я рад, честно. Но… абонент временно…Черт!
И я скручиваюсь в больной узел на ненужно огромной кровати.
***
– Спасибо за цветы, – Марк вытягивается рядом со мной на кровати.
