— Игорь, — позвал Арсений и тут же почувствовал, как умрюнец встал к нему плечом к плечу. Обнять, как Иг Потапа, видимо, не решился. Вот ведь придурок. Хотя, если вспомнить, в каком веке родился и в каких условиях воспитывался, неудивительно. — Ладно, — Львов, на мгновение закрывший глаза, снова посмотрел на Потапа. — Если я правильно понимаю, вы отсекли от этих тварей того, кто ими управлял, так
Потап склонил голову к плечу, словно прислушиваясь к чему-то, потом осторожно кивнул. Арсений уже собирался озвучить еще одно предположение, когда откуда-то слева раздались приветственные крики.
— Что там — Повернулся на голоса генерал.
— Люцифер вернулся, — ответил ему Игорь, смотрящий в том же направлении.
— Умоляю тебя, только без этого его имечки. Раздражает, — протянул генерал и решительно направился в том направлении.
— Не думаю, что ты можешь комментировать его выбор имени, — заметил Игорь, который, похоже, на что-то обозлился. Арсений понял это по интонации голоса и криво усмехнулся. Ему было чем ответить.
— Он тебе кто По-нашему, выходит, что внук. Я у тебя, опять-таки, по-нашему, считай, что супруг. Значит, он и мой внук тоже. Так что имею право.
Игорь так резко затормозил, что Арсений не сразу обратил внимание, что тот больше не идет с ним рядом. Сам остановился, пройдя несколько шагов по сырой и вонючей земле, и резко обернулся. Игорь прищурился, поджал губы и нагнал напарника. Поравнявшись, прокомментировал
— У вас не разрешены однополые браки.
— Ну, насчет вашего гендерного самоопределения я бы поспорил. А вообще, что мешает их разрешить Как там в песне, мы рождены, чтоб сказку сделать былью
— Тебя не поддержат.
— Это мы еще посмотрим.
Они, наконец, приблизились к собравшимся вокруг выбравшихся из подземного лаза спецназовцам. И только, когда перед генералом расступились, стало ясно, что не все так радужно, как могло показаться. На земле лежал задыхающийся, потный как мышь и бледный до синевы Павел Родимов, сын главкома и командир разведроты. Положив детские ладошки на виски молодого мужчины, у него в голове сидел чуть не плачущий Люсь. Он увидел дедушек и слезно воскликнул
— Он заразился раньше, чем мы познакомились!
— Ясно, — отрывисто бросил Львов, — ты смог бы вылечить, к примеру, царапину, но изнутри не можешь…
— Пашка! — Раздался совсем рядом почти болезненный окрик главкома. Тот упал на колени рядом с сыном и сжал влажную от пота ладонь.
Тот улыбнулся устало и облегченно, и одними губами прошептал
— Добей.
Денис Эдуардович моргнул, а потом выпустил руку сына и полез за пистолетом, но тут ему на плечо опустилась узкая, мальчишеская ладонь.
— Я могу.
Все посмотрели на незаметно подошедшего Глеба. Но тот уже опустился рядом с командиром разведчиков, почти превратившимся в зомби, и вдруг впился в бескровные губы страстным поцелуем. Люди, столпившиеся вокруг, так опешили от этого зрелища, что никто возразить не успел. Зато умирающий прямо-таки взбеленился. Отшвырнул от себя умряка последним титаническим напряжением сил и выматерился так, что даже его отец присвистнул. Только Глебу не было дела до его возмущения. Он отлетел в сторону и теперь стоял на коленях, глядя только перед собой. Рядом с ним вовремя оказался Всеволод, успел подхватить, когда умряк начал заваливаться лицом вниз. А потом мальчишку вывернуло прямо на пожухлую траву черной, похожей на гудрон желчью. Он кашлял и плевался, а потом поток черной дряни стал именно потоком, который хлестал из открытого рта умряка с такой силой, что в земле образовалась вмятина, из которой по траве начала растекаться внушительная лужа.
— Бог ты мой, Глеб, — беспомощно пробормотал Всеволод, придерживая приемного сына за узкие плечики. И сам того не осознавая, ласково и сочувственно поцеловал в висок. Тот издал какой-то квакающий звук и захлопнул рот.
Поток желчи прекратился. Только тонкая черная струйка стекла из уголка губ по подбородку на шею. Всеволод стер ее пальцем. В этот момент с противоположной от него стороны рядом с Глебом приземлился Руслан. Обнял крепко и запел что-то взволнованным, ласковым голосом. Глеб помедлил, а потом поднял руки и вцепился в Русика, словно утопающий. После чего и сам запел с ним в унисон. Их песнь подхватили другие. Над местом сражения затянул странную песнь стройный хор, который резко умолк, когда откуда-то со стороны лесополосы раздался жуткий звук — нечто среднее между звериным воем и человеческим стенанием.
Генерал сорвался с места и побежал, но Игорь и несколько других умрюнцев, конечно же его опередили. Под сломанной березой обнаружился раненный Яков и прижимающий его к себе Силай, у которого были совершенно больные глаза человека, только что лишившегося самого главного в жизни.
— Он ведь не умирает… умрюнец же! — Растерянно пробормотал кто-то, глядя на Яшку.
— Он потерял ребенка, — шепнул Семен, который, как травник, быстрее других сориентировался в происходящем.
Яшка плакал, уткнувшись лицом в живот напарника. Силай тоже выглядел так, словно готов разревется, правда, как взрослый мужчина и охотник к тому же, не мог позволить себе такой роскоши. И тут к ним из толпы вышел Потап, держащий за руку Ига.
— Есть способ сохранить малыша. Осколок души еще в теле…
— Что — Силай перестал раскачиваться вместе с Яковом на коленях и впился в старейшину требовательным взглядом.
— Если с ним добровольно поделится кровью женщина на сносях…
— До смерти — Хрипло уточнил у умрюнца охотник.
— Нет! — Вскинулся Яков, вырвался из объятий и отчаянно затряс кудрявой головой.
— Нет, — подтвердил Потап.
— Я не попрошу, — оказалось, что Яков имел в виду совсем не это.
— Ты не попросишь, я — тоже. Только тогда придется морально приготовиться к тому, что по возращению она нас обоих ложкой кастрирует.
— Почему ложкой — Спросили в толпе. — И кто
— Да женка его, — ответил кто-то из умрюнцев, кто выглядел постарше. Значит, их тех, кто только недавно проснулся и тех, кто прожил в этом мире не одно столетие.
— Почему ложкой — Повторил вопрос Яшка.
— Чтобы успели прочувствовать как были неправы, — хмыкнул Силай и резко поднялся на ноги, после чего протянул руку напарнику. Тот посмотрел на ладонь охотника — широкую и грубую, и решительно за нее ухватился.
— Потап поедет с вами, — решил Львов, который до этого не вмешивался в происходящее, пока не разобрался что к чему.
— Я не поеду, — неожиданно уперся Яшка. — Это может сказаться на ребенке. На вашем ребенке, — с нажимом сказал он, обращаясь к Силаю, который все еще не отпускал его руки. Охотник напрягся.
— Ребенок выживет, — вмешался Потап.
— Как мой Сережка — Уточнил у старейшины Шурка Коваль.
— А что с ним — Не понял Яшка. И тогда вмешался Семен, который тихо запел. Через пару мгновений песнь подхватил Потап, а после него и Яков, пока в общий хор не влилась более низкая и решительная партия Игоря. Через несколько минут все, участвующие в спевке умрюнцы, резко замолчали.
— Ну, что — Спросил генерал у напарника.
— Пусть едут вместе, — распорядился тот, глянув на Потапа с Игом, — Марьку предупредим через Люся. Хорошо, что Дюшку оставили. Он должен услышать, раз теперь даже с хвостом. А Семен и Шурка нужны здесь, — он посмотрел на напарников.
— Зачем — насторожился Коваль.
— Глеб только что нашел лечение. Выпил ту часть души, которая была поражена безмолвием. Вылечил. Нужно разобраться.
— Ты серьезно — Недоверчиво выдохнул доктор.
Игорь кивнул.
— Да уж, вот ведь верно, не бывает худо без добра, — прокомментировал генерал и пошел разбираться с насущными проблемами. В Царицыно раненого Яшку переправят и без него, в Игоре Арсений больше не сомневался.
Эпилог
По парам пам-парам!
В парикмахерской поначалу не было ни души, поэтому Всеволод смог с чистой совестью расслабиться в руках нового мастера. Им оказался молодой парень лет двадцати, который умело щелкал ножницами где-то над ухом, но развлекать почетного клиента разговором явно побаивался. Или тут было нечто другое Интуиция в очередной раз не подвела. Парень тяжело вздохнул, встретился с охотником взглядом в зеркале и виновато потупился. Всеволод выразительно вынул брови.
