Керстин Гир - Непристойное предложение

Коктейль искрился в мерцании свечей, когда Гернод Шерер — директор банка в отставке — наливал его из миксера в четыре стоящих на столе бокала. При этом он постоянно бормотал одну и ту же фразу, словно совершая какой-то особенный ритуал:

— Джентльмены, это кровь, которая сделает нас бессмертными.

Доктор Петер Бернер, бывший главный врач одной из весьма известных частных клиник, а ныне пенсионер, вздохнул, получая в руки свой бокал:

— Бессмертными! Хорошо бы. А нельзя ли поменьше патетики? Например, просто: это томатный сок, который полезен для нашего здоровья?

— Но как же это звучит! — возмущенно произнес Шерер. — Это же совсем недостойно членов тайной ложи. Кроме того, в этом коктейле куда больше компонентов, чем в простом томатном соке. Свежевыжатый сок листьев алоэ, взбитый белок, витамины С и Е…

— …и водка, — добавил Фриц Гертнер, выделявшийся среди собравшихся господ статью, высоким ростом и роскошной седой шевелюрой. (Последние двадцать лет до выхода на пенсию он возглавлял весьма известный автомобильный концерн.) — Если вы спросите меня, какой из входящих в коктейль компонентов я считаю самым полезным, то мой ответ будет однозначным: водку.

— Кровь, которая сделает нас бессмертными, — повторил Хуберт Рюккерт, бывший ректор гимназии Иоганна Гуттенберга и по совместительству наследник известных миллионов семейства Рюккертов. — Если это повторять как можно чаще, то я тоже в конце концов поверю.

Доктор Бернер снова вздохнул.

— Здоровье — это единственное, чего не купишь ни за какие деньги, — сказал он и выпил свой коктейль с гримасой, в которой отчетливо читалось презрение к смерти. — И уж конечно, не купишь счастье и любовь. А самое печальное, что невозможно купить счастье своих детей.

Шерер насмешливо пробурчал:

— Ты теперь весь остаток жизни не дашь своей дочери покоя из-за того, что она вышла замуж за мясника!

— Да уж, можешь мне поверить! — Доктор Бернер плеснул себе в бокал водки и сделал большой глоток. — Девочка училась в медицинском институте, и я уже присмотрел ей прекрасное место. А она что сотворила? Вышла замуж за человека, который разделывает коровьи туши. Так ей и этого мало! Теперь она хочет работать вместе с ним. И на что, скажите, пожалуйста, мне теперь мои деньги? Каждый раз, как я вижу ее, у меня разрывается сердце!

Фриц Гертнер рассмеялся:

— Я уверен, как только ты дашь ей достаточно, она бросит эту ливерную колбасу.

— Никогда. — Доктор Бернер убежденно покачал головой. — Она такая упрямая и очень нетребовательна в отношении денег. Да здесь, признаться, есть доля и моей вины: я всю жизнь прививал ей непритязательность и скромность. Да и упрямство она тоже унаследовала от меня.

— Может быть, тебе стоит дать денежек своему новоиспеченному зятю? — предложил Рюккерт. — Чтобы он просто выгнал твою дочь со своей бойни.

— Нет-нет, этот трюк не пройдет, — произнес в ответ доктор Бернер. — Пусть дети делают то, что сами захотят. Я придерживался и придерживаюсь принципа: купить доверие и послушание детей нельзя.

— Моих можно, — вставил Фриц Гертнер, делая многозначительный жест рукой. — Только мне жалко тратить на это свои деньги. Достаточно того, что я однажды пытался не допустить, чтобы мои оболтусы выбрали такие дурацкие профессии. Так они еще умудрились наделать кучу долгов и жениться бог знает на ком.

— Я вообще не знаю, что тебе надо. Жена Штефана, кудрявая головка, на мой взгляд, очаровательна, — произнес Шерер. — Я только сегодня договорился с ней по поводу озеленения моего балкона и нахожу, что улыбка у нее просто обворожительная.

— Но она совсем неподходящая жена для Штефана, — ответил Фриц. — Они такие же разные, как день и ночь. И несмотря на то что женаты уже десять лет, до сих пор не удосужились завести потомство. У моего старшего дела не намного лучше. Вот я и спрашиваю себя время от времени: сегодняшняя молодежь вообще имеет представление о том, как делаются дети?!

— Уж если ты непременно хочешь получить от своих сыновей внуков, то попытайся подкупить кого-нибудь из них, — предложил доктор Бернер, лукаво прищурив глаза.

— Это не будет проблемой, — невозмутимо ответил Фриц. — За деньги они готовы на все. Но, честно говоря, мне жалко тратить на это свои сбережения. Я придерживаюсь мнения, что не для того ограничивал себя во всем, чтобы мои детки бросали деньги на ветер. Кроме того, пусть накапливают собственный опыт — хотя бы и отрицательный. Короче, моя скупость не позволила добиться того, чтобы мои сыновья делали все так, как бы мне хотелось. Конечно, дело не только в скупости. Вся моя концепция воспитания дала сбой.

— Ерунда, — возразил Бернер. — Ты можешь говорить так, только если наверняка знаешь, что твои сыновья так же неподкупны, как моя дочь.

— Ерунда? А ты знаешь, какие у них долги? Да они готовы будут голышом кататься на трамвае, если я заплачу им за это.

Бернер заинтересованно повернулся, в сторону Фрица:

— Ну, в наше время такое вряд ли возможно. Но неужели они действительно готовы на глупость?

— На любую, — убежденно ответил Фриц. — Если только я достаточно заплачу.

— Не может быть, — встрепенулся Бернер. — Ты совсем ненормальный, если полагаешь, что это так.

— Хочешь пари? — Фриц всем корпусом резко повернулся к собеседнику. Было очевидно, что разгоревшаяся дискуссия увлекла его. — Так я хоть выйду с меньшими потерями, если наконец что-то вложу в своих детей.

— О, занимательное получится пари, — развеселился и Шерер. — Эксклюзивное пари, о котором будет известно лишь членам нашей тайной ложи. Это будет очень увлекательно, куда более увлекательно, чем играть с акциями на бирже…

— Послушание детей не покупается. Я ставлю на доктора, — произнес со своего места Рюккерт. — Но скажу совершенно определенно: то, что мы затеваем, не поддается здравому смыслу.

— Н-да, Фриц, можешь считать пари проигранным. — Бернер потер руки. — У меня есть идея. И я убежден: твои дети не станут делать то, что я предложу, ни за какие деньги… ни за миллион, ни за большую сумму…