Натали де Рамон - Аромат счастья

— Франсуа Бонвояж? Вы шутите, мисс?

— Я вполне серьезна. Франсуа Бонвояж отправился в ту самую экспедицию в тысяча восемьсот семидесятом году...

— Франсуа Бонвояж! Великий путешественник Бонвояж! Да это оперетта какая-то! — искренне веселился посетитель.

Пожалуй, мне следовало бы обидеться за своего соотечественника с якобы опереточной фамилией, но у доктора медицины сеньора Алехандро Мареги, психиатра из Бразилии, был исключительно заразительный смех, безупречный английский и такие же безупречно белые ровные зубы.

— Мистер Марега, — я не удержалась от ответной улыбки, — Франсуа Бонвояж действительно побывал тогда в Шелгваукане. Золотая Шелгваукана — вовсе не бред вашего пациента. Она затеряна где-то в джунглях, но она существует!

— Вы уверены, мисс...

— Мадемуазель Люно, — представилась я, переходя на родной французский.

— Очень приятно, мадемуазель Люно. — Марега красиво повел бровью над золотой оправой изящных очков, но по-французски он произнес лишь слово «мадемуазель».

Это даже хорошо, что он носит очки, подумала я, должен же быть хоть какой-то изъян в его безукоризненной внешности. Обычный мужчина, если он не звезда Голливуда, не может быть так красив, тем более психиатр!

Но очки нисколько не портили сеньора Марегу, а, наоборот, придавали еще больше изысканности этому роскошному элегантному красавцу в дорогом светлом костюме. Даже пижонская золотая цепь, поблескивающая из-под незастегнутого воротничка рубашки, массивные золотые часы на золотом же браслете и крупный перстень по латиноамериканской нестареющей моде не выглядели на нем пошлой демонстрацией достатка, а были так же уместны, как и аккуратная, совсем короткая борода, усы, эффектно обрамляющие подвижные губы, гладко зачесанные назад и стянутые в хвост на затылке здоровые, блестящие черные волосы.

— Значит, вы утверждаете, мисс архивариус, что господин Бонвояж сто с лишним лет назад изволил совершить «бон вояж» в Золотую Шелгваукану?

Доктор Марега подробно сформулировал свой вопрос, и снова кокетливо повел бровью, улыбаясь полуоткрытым ртом, и словно бы невзначай притронулся пальцем к своим усам. «А не пообедать ли нам сегодня вместе, мисс архивариус?» — говорили его глаза и улыбка.

— Я бы не рискнул называть его экспедицию «бон вояжем», — неожиданно произнес Игна-сио Эньярош. Стол, за которым он занимался, стоял всего лишь в метре от моего окна выдачи, естественно, что он слышал наш разговор с доктором медицины. — Извините, что позволил себе вмешаться...

— Познакомьтесь, доктор Марега, это мистер Эньярош, вернее сеньор Эньярош, доктор археологии из Колумбии. — Я поспешно представила Эньяроша, вполне осознавая, что с появлением бразильского психиатра наши неокрепшие взаимоотношения с Игнасио потребуют дополнительного пересмотра.

— Рад познакомиться. — Доктор Марега слегка наклонил голову и протянул руку.

— Взаимно. — Доктор Эньярош ответил на рукопожатие.

— Удивительно, — доктор медицины продолжал пожимать руку доктора археологии, пристально изучая его лицо, — встретить в такой дыре просвещенных людей!

— Ничего удивительного, доктор Марега. — Доктор археологии освободил руку и пожал плечами. — Экспедиция мсье Бонвояжа отправлялась в путь именно отсюда, из пограничного с Бразилией Эдуара. Где же еще, если не в здешнем архиве, искать следы экспедиции к храмам Шелгвауканы?

— Культовые постройки доколумбовой Америки — тема книги доктора Эньяроша, — объяснила я, просто физически чувствуя, что сейчас в этих убогих стенах эдуарского архива, не ремонтированного наверняка со времен Бонвояжа, среди пыльных папок и поеденных мышами дел, между нами троими, волей судьбы столкнувшимися именно здесь, строится какой-то магический треугольник. Жесткий и неумолимый, как любая треугольная конструкция. — Удивительно другое, господа. Удивительно то, что вы оба интересуетесь этой экспедицией, до которой более века никому не было дела!

— Да, именно сегодня утром совершенно случайно мисс Люно обнаружила дневник Бонвояжа! — Доктор Эньярош произнес это так, словно это было его личной заслугой. — Причем в документах мобилизационной комиссии. — Он вдруг сделал паузу и выразительно посмотрел на меня. — Мисс Люно может поподробнее рассказать вам об этом.

Я промолчала, потому что подробности находки были бы определенно лишними для ушей Мареги, и лишь улыбнулась Эньярошу.

— Значит, мисс Люно... — Марега растерялся, явно не зная, как истолковать наше переглядывание с Эньярошем, — вы случайно нашли дневник? Случайно? — переспросил он уже с лукавством. — Вы даже не подозревали, что он хранится в вашем архиве?

Я прекрасно понимала, что сейчас Марегу больше интересует, есть что между мной и Эньярошем или нет, и поэтому коротко ответила не менее лукавым тоном:

— Нет, доктор Марега.

Похоже, Эньярош тоже понял, о чем шла речь, потому что неожиданно разоткровенничался:

— Понимаете, мистер Марега, мне стоило большого труда выяснить, что экспедиция Бонвояжа отправлялась именно из Эдуара. Я приезжаю сюда, сижу в архиве несколько недель...

Я чуть не рассмеялась, ведь мы с ним познакомились лишь позавчера, а он произнес «несколько недель» так многозначительно и так внимательно наблюдая за реакцией Мареги, как если бы тем самым предъявлял свои права на меня: дескать, мы с мадемуазель Люно — давние приятели, тебе нечего искать здесь, амиго!

—...читаю все описи подряд, изучаю уцелевшую переписку тех лет...

— По-моему, мсье Бонвояж выбрал не самое лучшее время для экспедиции. Кажется, тогда во Франции было неспокойно, да и в Европе тоже! — Доктор медицины вовсе не собирался отступать и решил блеснуть историческими познаниями.

Однако научная конференция о Франции той эпохи никак не входила в мои планы: во-первых, мне нужно было работать, а во-вторых, доктор Марега слишком взволновал меня. И не только голливудской внешностью и откровенными попытками флирта, но и причиной своего появления здесь. Слишком неправдоподобной причиной... Я решила еще раз услышать из уст психиатра, что привело его в Эдуар.

— Доктор Марега, насколько я поняла, вы ищете упоминания о Шелгваукане в интересах вашего пациента?

— Да, я собираюсь оспорить диагноз некоего нечистоплотного коллеги. Мой пациент был и есть абсолютно вменяем.

Эньярош прищурился.

— Неужели вы, док, действительно проделали путь из Рио-де-Жанейро в Эдуар ради подтверждения диагноза о вменяемости пациента?