Паркер взглянул сначала на телефон, разрывающийся звонками в гостиной Мередит, а потом на хозяйку. Бледная, осунувшаяся Мередит молча стояла у окна.
— Это, вероятно, опять твой отец.
— Автоответчик включен, — коротко ответила она, пожав плечами.
Мередит ушла из офиса в пять и к этому времени уже дважды отказалась поговорить с отцом и несколько раз — с репортерами, которым не терпелось узнать, как она восприняла сегодняшнюю неудачу.
Судя по голосу, отец изнемогал от ярости.
— Мередит, — почти кричал он в автоответчик, — я знаю что ты дома, черт побери! Немедленно возьми трубку! Мне нужно поговорить с тобой!
Паркер, подойдя к ней сзади, обнял за талию и привлек к себе.
— Понимаю, почему ты не хочешь иметь с ним дела, — сочувственно шепнул он, — но Филип за последний час звонил четыре раза. Почему бы тебе не объясниться и не покончить с этим раз и навсегда?
Паркер настоял на том, чтобы прийти и побыть с Мередит, но на самом деле единственное, чего она хотела, — остаться одной.
— Не желаю говорить ни с кем, особенно с ним. Пожалуйста, попытайся понять. Я… я просто не могу.
— Знаю, — вздохнул Паркер, но не шевельнулся, лишь чуть крепче прижал к себе Мередит, хотя та по-прежнему равнодушно уставилась в темноту.
— Пойдем на диван, — пробормотал он, касаясь губами ее виска. — Я налью тебе что-нибудь выпить.
Мередит отрицательно качнула головой, но все-таки шагнула к дивану и села, чувствуя себя немного лучше в кольце его рук.
— Ты уверена, что ничего не случится, если я уйду? — спросил он час спустя. — Мне нужно еще кое-что сделать, если хочу вылететь завтра, а я просто не могу покинуть тебя, когда ты в таком настроении. Завтра — День Благодарения, но не станешь же ты проводить его с отцом, как хотела раньше. Слушай, — неожиданно предложил он, по-видимому, придя к какому-то решению, — я отменю этот полет в Женеву. Кто-нибудь еще вполне сможет прочитать это приветствие конференции. Дьявол, да они вообще ничего не заметят…
— Нет! — взорвалась Мередит, вынуждая себя вернуться к действительности и проявить энергию, которую раньше не ощущала. Занятая своими переживаниями, она совершенно забыла о том, что завтра Паркер уезжает на три недели, чтобы встретиться с европейскими коллегами и зачитать приветственный адрес на Всемирной банковской конференции.
— Я не собираюсь выбрасываться из окна, — пообещала она, криво улыбнувшись, и, обняв Паркера, нежно поцеловала. — Я напрошусь на праздничный обед к Лайзе. К тому времени, как ты вернешься, успею решить, где лучше делать карьеру, и вообще приведу в порядок свою жизнь. Даже отдам последние распоряжения к свадьбе.
— Да, но что ты намереваешься делать насчет Фаррела?
Мередит, закрыв глаза, мысленно воззвала к Богу. Как может один человек справиться с грузом свалившихся на него бед, неудач и разочарований? Сегодняшние сокрушительные откровения и разрыв с отцом заставили ее совершенно позабыть о том, что она все еще жена этого отвратительного, невозможного…
— Отцу придется прекратить все военные действия и уговорить Саутвилльскую комиссию пересмотреть решение. По крайней мере это он обязан сделать ради меня, — горько вздохнула Мередит. — Ну а потом я попрошу адвоката связаться с Мэттом и предложить мир.
— Думаешь, что сумеешь справиться со всеми свадебными приготовлениями в таком состоянии? — мягко спросил он.
— Смогу и справлюсь, — с деланным энтузиазмом заверила Мередит. — Мы поженимся в феврале, как было задумано!
— И вот что… — добавил Паркер, погладив ее по щеке. — Обещай, что до моего возвращения не станешь искать новую работу.
— Но почему нет?
Глубоко вздохнув, Паркер, правда, очень осторожно, пояснил:
— Я всегда понимал, почему ты так настаивала на работе в «Бенкрофт», но поскольку с этим покончено, мне бы хотелось, чтобы ты хорошенько обдумала возможность посвятить себя новой карьере — карьере моей жены. Тебе многое предстоит сделать. Придется вести дом, принимать гостей, а кроме того, есть еще благотворительная и общественная работа…
Охваченная невыразимым леденящим отчаянием, Мередит начала было протестовать, но тут же сдалась.
— Счастливого пути, — шепнула она, целуя его в щеку.
Они почти подошли к двери, когда снизу, из вестибюля, послышались настойчивые звонки в определенном задорном, знакомом ритме.
— Это Лайза! — охнула Мередит.
Вновь вернулись угрызения совести, смешанные с раздражением на то, что ее никак не хотят оставить в покое. Но как она могла забыть о совместном ужине?! Мередит нажала кнопку, открывающую входную дверь на нижнем этаже, и через несколько минут в комнате появилась Лайза с пластиковыми судками из китайского ресторана и деланно жизнерадостной улыбкой на лице.
— Я слышала о том, что сегодня случилось, — объявила она, крепко обняв Мередит и тут же отступив. — Ты, конечно, совершенно забыла о наших планах на ужин и, думаю, вряд ли вообще голодна. — Небрежно швырнув судки на полированную поверхность обеденного стола, она сорвала с себя пальто. — Просто не могла вынести мысли о том, что ты проведешь вечер в одиночестве, поэтому и явилась… хочешь ты этого или нет.
Немного успокоившись, Лайза огляделась и только сейчас заметила, что они не одни:
— Прости, Паркер, не знала, что ты здесь. Думаю, еды на всех хватит.
— Паркер уже уходит, — объяснила Мередит, надеясь, что хоть сейчас эти двое забудут о постоянных словесных стычках и заключат временное перемирие. — Он завтра улетает на Всемирную банковскую конференцию.
— Как мило! — театрально воскликнула Лайза, одарив Паркера ослепительной улыбкой. — Наконец-то ты сможешь сравнить собственные способы отнятия имущества у вдов с методами банкиров всего мира!
Мередит заметила, как мгновенно изменилось и застыло лицо Паркера, как сузились от бешенства его глаза, и впервые почувствовала смутное удивление оттого, что уколы Лайзы могут так глубоко ранить Паркера. Но сейчас ее собственные проблемы перевесили все остальные эмоции.
— Пожалуйста, вы оба, — предупредила она, глядя на любимых ею людей, которые не могли друг друга выносить, — не препирайтесь. Только не сегодня! Лайза, я крошки не смогу проглотить…
— Нужно есть, чтобы поддерживать силы.
— И, — решительно продолжала Мередит, — я бы предпочла побыть одна… откровенно говоря.
— Не получится. Не выйдет, говорю я тебе. Твой отец подъезжал к дому как раз в тот момент, когда я пришла.
И, словно в подтверждение ее слов, захлебываясь, затрещал звонок.
