ГЛАВА 1
Меня слепили вспышки фотоаппаратов. Они мелькали одна за другой, у меня разрывалась голова от гула голосов вокруг, громких вопросов, что выкрикивали журналисты прямо мне в лицо. Очень хотелось прикрыть глаза рукой, чтобы не ослепнуть, но я мысленно повторяла себе, что делать этого нельзя. Нужно продолжать улыбаться. Как меня учили пятнадцать минут назад? Мило и очаровательно. Так, как должна улыбаться дочка Родиона Кауто, известного актера, чье имя уже не одно десятилетие на слуху российского зрителя. Так, как должна улыбаться женщина, которую держит за руку Роман Федотов, бизнесмен и меценат, ведь сегодня вечером он представляет всей стране свою пару, любимую женщину, и, судя по выражению его лица (я ухитрилась кинуть на него взгляд), уверенности в своём выборе у него хоть отбавляй. А вот у меня в голове ничего, кроме одного вопроса: «Что я здесь, черт возьми, делаю?», нет.
Два месяца, всего каких-то два месяца, и моя жизнь перевернулась с ног на голову. А ведь, помнится, я тогда находила, о чем погрустить, за что себя пожалеть, считала себя лишней и ненужной. И, если бы кто-то мне сказал, что спустя считанные недели я буду стоять рядом с Романом Федотовым под вспышками фотокамер, под потоком репортерских вопросов, и меня будут представлять, как будущую супругу кандидата в депутаты Государственной Думы, я бы не то что не поверила, я бы рассмеялась этому сумасшедшему фантазеру в лицо. Потому что со мной подобного никогда не происходит, не моя это судьба, я всегда это знала.
Интересно, в какой момент моя жизнь решила сделать такой неожиданный финт ушами? И с какой, интересно, стати?..
…Всё началось два месяца назад. Точнее, ничего, по сути, и не началось. Я жила своей обычной жизнью. Работа, дом, работа, работа… Год назад, приложив неимоверные усилия, мне удалось открыть маленькое агентство недвижимости в своем городе. Новое дело меня увлекло, я с головой ушла в работу, и, если честно, радовалась тому, что отныне сама себе хозяйка. Конечно, усилий будет приложено ещё достаточно, но я всё равно чувствовала себя победительницей. Не знаю, в каком именно виде спорта, но ощущать себя на вершине, было приятно. И, вообще, я считала, что в моей жизни всё складывается, как надо. Звезд с неба я никогда не хватала, но постоять за себя, заработать себе на безбедное существование, пользуясь только собственными способностями и талантами, всегда могла. К двадцати восьми годам у меня была небольшая квартира, пусть купленная в ипотеку, но своя же; маленькая немецкая машинка яркого цвета, и уютный офис в одном из крупных торгово-офисных центров нашего областного, привлекательного для туристов, города. И всего я добилась сама, чем, считала, имела право гордиться.
Правда, считала так я, еще, наверное, моя мама, а вот на фоне остальных родственников, со стороны отца, я ничем не выделялась. По сравнению с яркими судьбами любимого папы и сводной сестры, проживала я жизнь среднестатистическую и ничем не примечательную, к тому же, где-то в провинции. Подозреваю, что меня воспринимали не иначе, как бедную родственницу. В семье Кауто ко мне всегда относились со снисходительностью, с непониманием от моего присутствия в их доме и их жизнях, но с душевным смирением. Мол, есть я и есть, ничего тут уже не попишешь, слава богу, мне уже двадцать восемь, сил, любви и вложений я не требую, и надо принимать ситуацию такой, какая она есть. То есть, улыбаться мне при встрече, целовать в лоб и интересоваться от случая к случаю, как мои дела.
Кстати, про поцелуи в лоб – это я откровенно загнула. Поцеловать меня могло придти в голову только бабушке, в особо знаменательные моменты, когда того требовала ситуация, а уж никак не отцу. Тот считал проявление подобных эмоций, мещанством и излишеством. Куда чаще отец цитировал для меня стихи или глубокомысленные изречения философов. В этом, по сути, и заключалось всё воспитание, да и его отношение ко мне. Но обижаться я давно себе отсоветовала. Где-то после нашей с ним второй встречи.
Странно звучит: вторая встреча с отцом. Кто может помнить свою вторую встречу с родным отцом, правда? А я вот помню. Мне в то время исполнилось восемнадцать лет.
Вот такая у меня интересная семья.
– Ты что, всерьёз собралась с ними общаться? – говорила мне мама десять лет назад. Она не удивлялась, не злилась, она искренне не понимала. – Кто они для тебя, Настя? Чужие люди.
Я сидела на кухне, пила чай, точнее, усердно дула на него, чтобы поскорее остыл, и вздыхала. Затем рискнула заметить:
– Мама, но это ты обеспечила мне таких родственников. Я в чем виновата?
Мама глянула на меня с недовольством. Нетерпеливо махнула рукой.
– Кто ж знал, что так получится? Я была молодая и глупая, а твой отец… Твой отец мастак рассказывать сказки и играть чужие роли. Так что, вина во всем этом не столько моя, сколько его.
– То есть, я родилась по ошибке?
– Глупости не говори, – разозлилась тогда мама. – Ты родилась потому, что я захотела, чтобы ты родилась. Тебе этого мало? – Я качнула головой. На маму я не злилась совершенно. – Просто я пытаюсь подготовить тебя к тому, с чем ты столкнешься, если решишь общаться с отцом, вот и все.
Этот разговор случился десять лет назад. И, надо сказать, что моя мама оказалась во всем права, и её предостережения мне помогли. Потому что я изначально не настраивала себя на то, что меня будут рады видеть. Никто в семье Кауто мне рад не был. Я была неизбежным злом, о котором много лет не вспоминали, жили своей жизнью, а затем, по какому-то причудливому повороту судьбы, пришла необходимость со мной встретиться. Конечно, у меня был выбор. Я могла отказаться, послушать маму и не ехать на встречу с отцом и его семьей. Но я, всё хорошенько взвесив, пришла к выводу, что, не смотря на все возможные неприятности и обиды, сумею в себе побороть дискомфорт, зато у меня появится шанс взять от жизни тот подарок, что мне неожиданно преподнесли. Наследство деда, Николая Михайловича Кауто, кстати, известного советского драматурга. Который, совершенно неожиданно для всех – и для своей семьи, и для меня, включил меня, внучку, которую он никогда не видел, в своё завещание.
Вот так вот, совершенно неожиданно, по велению незнакомого мне дедушки, в возрасте восемнадцати лет, я оказалась в столице нашей родины, до которой, кстати, от нас было рукой подать, но разница в уровне жизни была сродни пропасти, и я, молодая девчонка, поначалу здорово растерялась.
Помню, как мама бесконечно зудела мне в телефонную трубку, что мне необходимо вернуться домой, домой, что в Москве мне делать нечего. Сейчас всё происходящее тогда, вспоминать и смешно, и грустно.
Больше грустно. Потому что моя мама, как я выяснила с годами, женщина мудрая, и порой мне следует прислушиваться к ней изначально, а не возвращаться в отчий дом с душевными травмами, чтобы поплакать у неё на груди и пожаловаться на то, на что жаловаться уже поздно. Но всему этому нас учит жизненный опыт.
На работу я приходила к открытию торгового центра. Покупала кофе на первом этаже у милых молодых людей, поднималась на эскалаторе на третий, офисный этаж, здоровалась по пути со знакомыми, и почти каждое утро чувствовала себя счастливой. По крайней мере, человеком, который с удовольствием идет на работу. На любимую работу, за которую полностью отвечает сам. Сотрудников у меня было двое. Молодой человек по имени Алексей, и Регина, которая с первого взгляда со стороны тянула на Анатольевну, но старательно молодилась, и представлялась всем едва ли не порхающей двадцатилетней особой. Только я, принимая её на работу, знала, сколько Регине на самом деле лет. Весьма немало, но я приняла правила её игры, и соглашалась с тем, что она молодая и влюбчивая особа, обожающая розовый цвет и платья в облипон. Все втроем мы вполне комфортно умещались в небольшом офисе за стеклянной стеной, я пыталась быть справедливым начальником, а эти двое усердно делали вид, что я для них являюсь непререкаемым авторитетом. Мне, конечно, хотелось верить, что это, на самом деле, так, но особых надежд я не питала. Лишь с самого начала настойчиво расставила все точки над «i», объяснив, что в «дружбу» ни с кем играть не стану. Я ценила свои приложенные усилия, и мечтала, что моё риэлтерское агентство будет жить и процветать, а для этого необходимо руководить процессом твердой рукой. А с сотрудниками держать необходимую дистанцию, не играть в панибратство.
