Фантош. Моя мишень - Алина Савельева

Сашка внимательно смотрел на подъезжающую мишень, а мне куда интереснее было смотреть на него. Неправильные черты лица, глубоко посаженные глаза, переносицу явно ломали, может, и не один раз, косой шрам от брови до уха. Но все это его совершенно не портило, только придавало больше мужественности и брутальности.

Сашка Борзой не зря получил свою кличку. Ни за что не уступит своего и запросто полезет на рожон, если ему что-то не понравится. Бесстрашный, наглый и упертый. И плевать ему на статус и авторитет. Как его Клим терпит?

— Нормально, — коротко оценил мою стрельбу Саша и, перепрыгнув через стол, снял использованный картон.

— Все в десятку — это отлично! Учи новые слова, Санечек!

— Ни к чему, — соизволил ответить мой сэнсэй, что с ним бывает не всегда.

Я специально встала прямо перед столом, чтобы у него не было возможности перепрыгнуть обратно, не подвинув меня при этом. Он давно мне нравится. С тех самых пор, когда мой папаша заявился в детдом в поисках сына Валеры. А ему подсунули меня. Саша тогда тоже с ним приезжал и казался мне невероятно крутым и красивым парнем. Мой трюк не сработал, Сашка просто вышел в другой части тира в дверь, крикнув мне:

— Тебя Клим ждет, Кид, поторопись.

Кид. Я для него всего лишь ребенок. Они меня все так называют. Сначала ржали, что я киндер-сюрприз для Клима. Вместо сына оказалась дочь. А потом сократили кличку до «Кид». Вся папины соратники и подельники или как еще их обозвать? Коллеги воровского цеха? Называют меня киндером. А некоторые просто ребенком.

До кабинета папы по хитросплетениям ресторана с подпольным казино я добралась за пару минут, но вот его самого еще не было. И я уселась в широкое кресло, решив дочитать роман.

И зачем я потратила целую неделю на эту книгу? Такое красивое название — «Приют грез», и такое дикое разочарование в процессе чтения. Элизабет, конечно, еще ничего, но этот Эрнст слюнявый тюфяк! Поклонники Ремарка закидают меня… чем, интересно? Укоризненными покачиваниями головы и осуждающими взглядами? Как моя подруга Катя, которая читает Ремарка запоем. Но все же я увлеклась и не заметила, что папа уже в кабинете и что-то мне внушает.

— Кид! Ты опять меня не слушаешь!

Высокий, жилистый и уже изрядно высохший мужчина с невыносимо тяжелым взглядом и раздувающимися от злости ноздрями отвлек меня от размышлений, сморщив свой и без того не гладкий лоб.

— Я Лера. Слушаю, папочка! Внимательно и уважительно.

— Я же просил меня так не называть! Мать твоя и тут меня опрокинула! Обещала сына родить. А родила тебя и отъехала, не дождавшись меня!

— Так мог бы и не искать меня, сам же приперся в детдом.

— Я вообще-то сына Валеру искал, а мне тебя подсунули. Только не соскочить теперь, три теста ДНК на тебя извел.

— Я помню, как ты орал, что всем твоим подельникам отсидевшим пацанов выдали, а тебе девку, хоть ты и раньше очередь занимал. Требовал справедливости и обещал пожаловаться куда следует.

— Поностальгируй мне тут еще. Завтра едешь с Борзым на дело. Обнаглели черные, надо прижать.

— Не хочу я никого прижимать! Я вообще не расистка!

Конечно, я знала, что война между группировкой моего папаши и нагло ворвавшимся в его отсутствие кланом из соседней, богатой на урожай опиатов страны идет не на жизнь, а на смерть. Национальность и цвет кожи совсем не при чем. Тут споры и интересы другие.

— Разве я спросил, чего ты хочешь? Может, мне все-таки отправить тебя на мамкино место? И братве радость, и ты мне перестанешь нервы дергать? Двигай к Борзому, пока я добрый, — угрожающе растягивая слова, Клим выпроводил меня из своего мрачного кабинета.

Так получилось, что моим папашей оказался лидер ОПГ и «Законник» Иван Клементьев, среди своих собратьев попросту Клим. С моей мамой у них был служебный роман, если это можно так назвать. Мама была представительницей древней профессии, а папа, собственно, и являлся хозяином этих домов любви по фиксированным расценкам. И в какой-то момент забрал ее к себе с точки в личное и безраздельное пользование. Через пару лет она забеременела мной, а папа присел на шестнадцать лет на зону. Мама умерла при загадочных обстоятельствах, а так как ни родственников, ни мужа у нее не было, меня отправили на воспитание государству, еще в грудничковом возрасте.

Он нашел меня сразу как вышел, вот только до последнего надеялся, что в документах напутали и у него сын. И очень злился, что ему в принципе нельзя иметь ни семьи, ни детей, а тут еще и такая подстава. Вместо наследника бестолковая девка с кисточками и красками не державшая в руках пистолета. Но забрать меня оттуда не захотел на самом деле по очень весомым причинам в его мире. Но встречаться мы стали очень часто, и за два года я пропиталась этой атмосферой и свыклась с мыслью, что нормальным человеком мне уже не стать.

Гоняют меня туда-сюда. Как шнурок болтаюсь от одного Бармалея к другому, что за жизнь такая?

— Эту завтра брать? — протянул мне Борзой мою снайперскую винтовку для проверки. — С тебя только лишить их зрения.

— В глаз стрелять самому несимпатичному?

— Нет, геликам по фарами, — терпеливо, как будто не заметив моего презрительно-насмешливого тона, объяснил Борзой.

— Сашка, а ты меня боишься, что ли? — поинтересовалась я, надеясь, что он оправдает свою кликуху и оборзеет.

Сашка, лениво склонив голову и посмотрев на меня как на дитя неразумное, так же спокойно ответил:

— Такой задачи не было.

— Ты не Борзый, ты нудный.

— Завтра заедем, примочки твои тоже возьму. И уходи через второй зал, у Клима гость.

— Саш, а пригласи меня на свидание, — в очередной раз предприняла я попытку сблизиться с этим парнем.

— Меня с такой рожей в кафе-мороженое не пустят, вали домой, Кид, — снова отшил меня непробиваемый Борзой.

Как же, ребенок. Как на дело брать, то никого это не смущает, а как на свидание пригласить, то сразу Кид! Все они тут так ко мне относятся. С тех пор, как Клим стал забирать меня из детдома, присылая Сашку, под видом художника, который решил взять в подмастерье талантливого ребенка. Вот только обучал он меня совсем другому. Драться, стрелять и метать ножи. Кого же хочет