Глава 1
Макар
— Снова голова? — спрашивает Ира, с сочувствием наблюдая за тем, как я морщусь.
— Есть обезболивающее? — спрашиваю с надеждой.
Улыбнувшись, Ира тянется к сумке и достает оттуда упаковку обезболивающих. Я ни разу не видел, чтобы она их принимала, значит берет их для меня. В Ире я ценю не только профессионализм: она прекрасный анестезиолог, но и вот такие мелочи, которые она подмечает. Впрочем, это ее работа. Вместе с должностью анестезиолога, она занимает и место моего личного помощника-ассистента.
— Держи.
Вместе с таблеткой она протягивает мне бутылку с водой. Я быстро выпиваю лекарство и откидываю голову на спинку сиденья. Раскалывается жутко. За последний месяц стало хуже. Сам знаю, что пора провериться, потому что признак фиговый, но времени на беготню по больницам у меня нет. Я, наконец-то, осуществил свою мечту — построил собственную клинику пластической хирургии.
— Лёш, притормози немного, — просит Ира. — Езжай медленнее.
— Я в порядке, — отвечаю, хотя чувствую себя иначе.
— Там толпа журналистов, — поясняет Ира. — Ты же знаешь, какими шумными они бывают. И настойчивыми.
— Лучше не знать.
Я снова морщусь, вспоминая, как полгода назад толпы журналистов наседали на меня. Словно так давно это было, а прошло только полгода. Шесть месяцев, которые кардинально изменили мою жизнь. Переписали, будто с чистого листа. Единственное, что осталось неизменным — воспоминания.
Когда автомобиль подъезжает к клинике, я сразу же натыкаюсь на акул пера. Стоят с камерами и микрофонами, у кого-то в руках блокноты. Не остается сомнений, что начнут донимать меня вопросами. Выкрикивать их, один за другим.
— Не позволяй им залезть себе на шею, — говорит Ира напоследок и сложив руку в кулак, заносит ее над головой.
Я решительно открываю дверь автомобиля и выхожу из машины. При виде меня толпа оживляется, девушки улыбаются, парни пробираются вперед. После вчерашнего объявления о том, что уже с сегодняшнего дня клиника доктора Макара Измайлова начинает принимать пациентов, всем захотелось взять у меня интервью.
— Добрый день, — начинает самый смелый парнишка. На вид ему лет двадцать пять, не больше. — Скажите, к вам в клинику уже кто-то записался или никто не доверяет доктору-мошеннику?
Я сжимаю зубы до хруста, чтобы не врезать первому же журналисту. И, казалось бы, что такого? Я прошел через этого уже давно, газеты и интернет-издания давно прополоскали меня, как могли, но я все равно бешусь.
— Мы с вами прекрасно знаем, что я никогда не был мошенником. Все обвинения сняты, мне принесены официальные извинения.
Эти слова пролетают у журналиста мимо ушей. Он лишь слегка заметно кивает и продолжает:
— И все же… пациенты уже есть?
— Да. Я ведь неоднократно говорил, что в моей клинике будут работать только лучшие специалисты. Мои клиенты, которые оперировались у меня, не доверят свою внешность никому другому.
— Надеетесь переманить пациентов из клиники, где раньше работали?
— Надеюсь, вы перестанете задавать глупые вопросы.
Парень поджимает губы и право говорить переходит к другому человеку. Меня спрашивают об оборудовании, о финансировании, ведь на такой крупный проект требовалось немало денег. И конечно же, о моем задержании после заявления главврача клиники, в которой я работал. Меня обвинили в мошенничестве и халатности. Я, якобы, проводил пациентам операции, которые им были не нужны. Советовал подтянуть и без того идеальную кожу лица, улучшить форму груди, вставив импланты, провести липосакцию пациентке, которая пришла совсем не за этим.
В клинике, где я раньше работал, таким промышляли частенько. Я никогда подобным не занимался и естественно, ко мне начали выстраиваться очереди. Никому не хочется прийти к пластическому хирургу, чтобы сделать блефаропластику, а выйти с целым перечнем рекомендуемых операций. Попахивает покупкой нового девайса у консультанта, который пытается впарить тебе чехол, защитную пленку и страховку на все возможные и невозможные случаи.
— Как планируете рекламировать свою клинику? Будете обзванивать клиентов, которые уже вас знают?
— Нет. Никого переманивать мы не будем. Наши двери открыты для всех и развиваться мы будем, как и остальные — баннерной и телевизионной рекламой, блог-страницами в социальных сетях.
— Вы ведь сказали, что первые ваши клиенты — те, кто уже у вас был?
— Я этого не говорил. Всего лишь заметил, что являюсь для тех, кто ко мне единожды попал, лучшим.
Через десять минут, когда я решаю, что вопросы закончены и собираюсь сбежать в клинику, меня останавливает женский голос:
— Еще один вопрос!
Что-то в ее голосе заставляет меня остановиться и даже развернуться к журналистам.
— Это правда, что у вас есть второй ребенок, но вы занимаетесь воспитанием только одного?
Глава 2
— Это правда, что у вас есть второй ребенок, но вы занимаетесь воспитанием только одного? — слышу женский голос в толпе журналистов.
Следом обнаруживаю взглядом ту, которая задает вопрос. Она сама продирается ко мне через других, выходит в центр и ожидает ответа. Ничем не примечательная женщина, обычная журналистка, даже взгляд не вызывающий, спокойный. Такая не полезет рыть, чтобы искать сенсацию.
— Разумеется, нет, следующий вопрос.
Отвечать стараюсь невозмутимо, спокойно, хотя у самого все клокочет внутри. Я вообще не умею с журналистами общаться, оказывается. После обвинений меня задержали, отпустили из СИЗО не сразу, помариновали, пока стало понятно, что кроме обвинений от моего начальника у них больше нихрена нет. Я помню, как вышел, а там — толпа журналистов. Все с иголочки одетые, чистые, с микрофонами и ручками, а я несколько дней не мылся и не брился, вышел в той же одежде, в которой зашел.
— Мы нашли вашего сына, — парирует журналистка. — У нас есть фотографии.
Я сжимаю зубы до хруста. Фотографии у
