Подсолнух - Ирина Воробей

Первое время Татьяна побаивалась появления отца. Прислушивалась к каждому шороху, ловила любую речь в зоне слышимости и наблюдала за коридором, по которому сновали люди. Она сидела на полке, положив локти на квадратный стол, и озиралась по вагону, боясь наткнуться взглядом на знакомую фигуру, но это были только страхи. Он, скорее всего, не начал и подозревать о побеге. Но каждый раз девушка все равно вздыхала с глубоким облегчением, когда прохожий оказывался другим пассажиром или проводником. Тогда она отворачивалась к окну, за которым мельтешили кроны деревьев. Сплошная зеленая полоса стремилась назад. Поезд нес Татьяну вперед. Оставалось только упиваться свободой.

В вагоне стоял гул женских, мужских и детских голосов, которые монотонно переговаривались о бытовом. Шум стоял такой, будто вагон переполнен под завязку, но примерно четверть мест пустовали. До этого Татьяна не ездила в плацкарте, потому что отец предпочитал путешествовать с комфортом, но она много слышала шуток и легенд. Личные наблюдения не соответствовали тем россказням. Ничем съедобным не пахло. Целые и невредимые столы и полки блестели чистотой. Постельные принадлежности были аккуратно сложены. Полотенце для рук имело неестественно белый цвет. Все это запаковали в целлофановые пакеты. Никто не пил водку, не ел вареные яйца и не разгуливал в тельняшке по вагону, знакомясь с другими пассажирами. И, в целом, все было спокойно.

На следующей остановке через пару минут после начала движения поезда на койку рядом с грохотом приземлилась девушка-подросток, бросив рюкзак на пол перед собой. Татьяна вздрогнула от неожиданности. Она думала, что до самой Москвы будет ехать одна в купе.

Девчонка встряхнула неаккуратно подстриженными сине-зелеными волосами и издала бурлящий звук наподобие того, каким извозчики пару столетий назад останавливали лошадей. На правом широком плече красовалось корявое солнышко, словно его старательно рисовал маленький ребенок, а не профессиональный тату-мастер. Она имела пухлые руки, широкие бедра и большую для ее возраста грудь, откровенно выпирающую из-под тонкой майки с логотипом малоизвестной Татьяне музыкальной группы. Подошвами красных кроссовок, в которых она без стеснения легла на койку, девчонка уперлась в матрас.

— Фу, чуть не опоздала, — будто попутчица ждала разъяснений, пояснила она, махая телефоном в лицо как веером.

В отличие от коммуникабельного отца, Татьяна не умела заводить непринужденные транспортные беседы, равно как и поддерживать их. Повезло, что для собеседницы это не было проблемой.

— Опоздала бы, пришлось бы билеты перекупать, а у папы деньги закончились. Так бы я у него и осталась, — рассказывала она, смеясь в потолок, то есть в дно верхней койки. — Мать бы тогда нас обоих убила. Она меня и так не пощадит. Наверное, поэтому я и не хотела возвращаться.

Татьяна с сочувствием на нее посмотрела.

— Да мне не в первой, переживу, — махнула рукой попутчица и села, тоже положив руки на стол в сложенном виде.

Телефон она сунула в передний карман бридж и закрыла его на молнию. Девушка проследила за ним взглядом и, вернувшись к лицу, поинтересовалась:

— А почему ты не можешь остаться с отцом?

Соседка по купе сдвинула линию губ вверх и в сторону.

— У папы денег нет и постоянной работы, чтобы меня содержать, — глаза убежали к окну, за которым вид совершенно не изменился.

Сосны, березы, ели и разные кустарники продолжали сливаться в изгородь на обочине дороги. Казалось, сейчас в мире существовал только поезд, вагоны и две половины леса, рассеченного локомотивом.

— А я, наоборот, от отца сбежала, — вздохнула Татьяна, опустив взгляд на стол.

— Твои тоже в разводе?

Девчонка впилась в нее глазами. Татьяна не смогла определить, что за взгляд это был: сочувствующий, жалеющий или злорадный, а, может быть, включающий в себя все и сразу. Было заметно, что ей развал семьи дался непросто.

— Нет. Мама умерла давно, — откровенно ответила Татьяна без особенного драматизма.

— Оу, жесть какая, — отреагировала собеседница.

Как обычно бывало, после ответа на вопрос о матери наступила неловкая пауза в разговоре. Люди не знали, как реагировать и что говорить, хотя для нее это не было трагедией. Все вокруг просто считали, что так должно быть. Чувствуя неприятную неловкость, она решила сама нарушить это молчание.

— Как тебя зовут?

— Лада, — сразу ответила попутчица и улыбнулась.

На зубах засверкали металлические брекеты. Татьяна вспомнила, как сама носила такие до четырнадцати лет. Эта девчонка выглядела старше. Наверное, люди со стороны не заметили бы особую разницу в возрасте между ней и Татьяной, но последняя чувствовала себя старше года на три-четыре.

— Необычное имя, — исключительно для поддержания разговора заметила девушка.

— Дурацкое. Особенно с моей фамилией: Калинина, — девчонка усмехнулась, склонив голову на бок. — Ну, ты догадалась, как меня обзывают в школе.

Татьяна выдавила смешок.

— Обидно, знаешь ли, когда тебя с говном сравнивают.

Лада откинулась на стенку купе и скрестила руки на груди, но легкая усмешка еще кривила полные губы, а Татьяна засмеялась в голос.

— А тебя как зовут?

Девушка представилась полным именем, продолжая весело улыбаться.

— Ну, так себе тоже.

Лада провела языком по щекам изнутри и отвернулась к окну.

— Спасибо, — усмехнулась Татьяна, растерявшись. — За откровенность.

— Да не за что.

Без напряжения и неловкости девчонка стала расспрашивать о том, почему Татьяна сбежала от отца, что собирается делать и зачем едет в Москву. Им предстояло ехать вместе много часов, делать было нечего, да и, познакомившись, они не могли друг друга игнорировать. Душа никак не успокаивалась. Там еще кипели остатки лавы переживаний, которые Татьяна копила целый месяц в заключении и выплеснула наружу после спектакля. Хотелось заглушить эти мелкие очаги боли. Легче всего было просто высказаться незнакомцу. Поэтому она решила рассказать о себе все, начав с того, как отец впервые поставил ее у станка. Лада, видимо, тоже не нашла занятие поинтересней, поэтому слушала со вниманием. Не вдаваясь в детали, Татьяна поведала достаточно о своих мотивах, воспитании, обучении и первой любви, которая привела ее к этому поезду.

— Вы с ним переспали? — спросила Лада, расширив глаза, когда девушка дошла до встречи с Вадимом.

— Ну, да, — смущенно пожала она плечами.

— Ого, и как это прикольно? Тебе хочется еще?

Татьяна, покраснев, опустила взгляд