Я (не) прощу тебя. Измена мужа - Юлия Валериевна Рябинина

Дерзкие солнечные лучи нагло пощипывали гладкую кожу бедра. Путались в светлых прядях волос, красиво рассыпанных по подушке. Оглаживали плоский живот, выглядывающую из-под ткани упругую грудь…

Бу-у-ум! Вздрагиваю и, наконец-то, отвожу взгляд от созерцания совершенно обнаженной девушки, которая лежит в нашей с мужем кровати, поворачиваюсь в сторону звука. В дверном проеме стоит полуобнаженный муж.

– Игнат, что это значит?

Сдавленный голос срывается почти на шепот.

– Именно то, о чем ты думаешь.

Муж усмехается. Останавливается в нескольких шагах передо мной и, не отрывая взгляда от моих глаз, говорит медленно, чеканя каждое слово:

– Ты думала, тебе удастся меня и дальше дурачить? Думала, я ничего не узнаю? Но ты ошиблась, дорогая. Мир не без добрых людей. И рано или поздно правда все равно всплыла бы, – Игнат порывисто приближается ко мне. Хватает за плечи. Сжимает кости в кулаках. – Зачем? Зачем ты так со мной?

И смотрит мне прямо в глаза. А я стою перед ним, не дыша. А он все смотрит, смотрит. Черные колодцы бездонных глаз, кажется, прожигают мне самую душу.

– Я… Я не понимаю, о чем ты говоришь, Игнат?! Не понимаю?!

Судорожно глотаю слова.

И я вижу, как в его глазах что-то дрогнуло. Что-то такое... Недоброе. Затаенное. Темное. И, словно очнувшись от какого-то сна, он отдергивает от меня руки.

Выпускает.

– Уходи. Вещи потом заберешь. Не хочу, чтобы такая, как ты, лгунья находилась в моем доме.

– Дорогой, что тут происходит?

Меня оглушает мелодичный, женский голос, раздавшийся за спиной Игната. Муж отступает в сторону, и у меня от потрясения перехватывает дыхание.

Короткий вдох-выдох:

– Дорогой?! – переспрашиваю беззвучно.

Девушка, которая только что спала, уже стоит в полный рост. Без стеснения демонстрирует свое совершенное тело. Я сглатываю тугой комок, застрявший в горле.

Это какой-то сон?! Неправда?! Я не могу поверить во все происходящее.

– Игнат, ответь! Что это? Ты с ней спишь? Ты мне изменяешь?

– Ох, – вдруг вскидывает руки девушка и, подхватывая покрывало, заворачивается в него. – Это твоя жена?! – широко распахнув глаза, искусно изображая смущение, произносит девушка, но по ее надменному взгляду сразу становится ясно, что ее ничуть не трогает то обстоятельство, что я застала их.

– Захлопнись, – одергивает любовницу муж и устремляется ко мне.

Пальцы жестко сжимают мой локоть. Игнат толкает меня к выходу и в этот момент:

– Папа! Мама! Вы где? – со стороны лестницы доносится звонкий голосок дочери.

Кожа покрывается холодным потом. Взгляд черной пеленой подергивает злоба.

– Как ты мог? За что? – выдыхаю.

Свободной рукой, сжимающей белый конверт, в котором лежит снимок с нашим, еще совсем крошечным, ребенком, смахиваю слезы:

– Не устраивай истерик. Не пугай ребенка, – рычит Игнат и выталкивает меня в коридор, сам выходит за мной.

Кирочка появляется на горизонте как раз в тот момент, когда дверь в нашу спальню закрывается за спиной мужа.

– Папа! Папа! – дочка, раскинув ручки, бежит к нам с блестящими радостью глазами.

А я закусываю губу, чтобы не разревется, Кира так скучала по отцу. Каждый день на протяжении целой недели незапланированного отпуска, все разговоры были только о папе. А он… Он банально нас сплавил, чтобы мы ему не мешали развлекаться с молоденькой любовницей?! У меня не было слов! Только эмоции, уродующие мою психику.

– Послушай, – резко прижимает меня к себе Игнат. – Забери ребенка и спускайся вниз. Я оденусь и спущусь, – рычит.

И, прежде чем Кира успевает подбежать к нам вплотную, он толкает меня навстречу дочери. Грудь сжимает обручем боль. Что происходит? Я ничего не понимаю!

Я делаю несколько шагов и перехватываю Киру до того, как она подбежит к отцу. Кира, остановившись в недоумении, смотрит то на меня, то на Игната. Хлопает длинными, рыжими ресничками.

– Обнимай маму, милая. Папе нужно переодеться. Он испачкался.

– Да, малыш… – Игнат проглатывает окончание. – Кира, побудь с мамой. Я скоро спущусь.

Голос Игната жесткий. Холодный.

Бросаю на него через плечо короткий взгляд. В глазах мужа нет ничего, кроме пугающей пустоты и отстраненности. Отворачиваюсь. Поднимаю Киру на руки. Дочка обнимает меня за шею.

– Мам, а почему папа такой злой?

– Не знаю, милая. Надеюсь, он спустится и все объяснит. А пока давай приготовим что-нибудь покушать.

– Ладно. Давай.

Голос дочки меняется. Он уже не такой звонкий, и в глазках огонек погас. Конечно, малышка сразу уловила настроение отца. Детей не обманешь. Вот только мне это облегчения не принесло. Пока спускалась вниз, все искала в себе ответ на вопрос о том, что я делаю? Почему я так поступаю? Разве я не должна оставить Киру внизу, вернуться назад и выдрать этой девице клок волос за то, что она посмела посягнуть на моего мужа? На мою семейную жизнь? На мой очаг, в конце концов?!

Но нет. Я поняла, что не могла так поступить. Что-то меня сдерживало. Что-то не давало пойти на такой безрассудный шаг. Хотя, с каждым шагом, с каждой секундой я всё больше убеждалась в том, что не должна вот так просто отступить! И как бы Игнат себя сейчас не вел, это все воздействие этой девицы. Я уверена. Я не могу поверить в то, что муж так быстро мог разлюбить меня. Дочку. А как же моя беременность?

– Ксения?! Ты зачем подняла Киру? Тебе же врачи ясно дали понять, что ты должна поберечься. А где Игнат?

Мама оказывается возле меня в тот миг, когда я спускаюсь с последней ступеньки. Сжимаю челюсть. Еле сдерживаюсь, чтобы не расплакаться перед родительницей. Мама тут же забирает у меня Киру и внимательно смотрит мне в лицо.

– Что случилось? Почему у тебя глаза на мокром месте?

От внимательного материнского взгляда не ускользнули произошедшие перемены.

– Ой, мам! – всхлипнув, я побежала на кухню, оставив ее стоять с Кирой на руках в недоумении.

– Ксюша!

Следом за мной на кухню заходит и мама.

Я же… А я не знаю, что делать?! Как себя вести в подобной ситуации. Что сказать матери, как объяснить произошедшее? Это же стыд. От мысли о том, что придется объясняться с родительницей,