Хочу тебя использовать - Екатерина Орлова

– Ты Маша, верно?

Оборачиваюсь на приятный женский голос и, как могу, тяну улыбку. В горле все еще стоит ком и слегка подташнивает. Киваю, глядя на женщину. Мозг быстро отмечает ухоженность, лоск и даже какое-то сияние.

– Здравствуйте.

Она окидывает меня пристальным взглядом. Смотрит долго и внимательно.

– Я мама Кирилла, Светлана.

– Очень приятно, – спохватываюсь я, вытирая руки о передник. Что ж он не сказал, что она приедет? Наверное, уже рассказал им о нас. – Не знала, что вы приедете.

– Я не собиралась.

– А Кирилл здесь? – смотрю в сторону в надежде рассмотреть двор его бабушки.

Светлана делает пару шагов ко мне, вынуждая отступать назад, а потом прикрывает за своей спиной калитку.

– Мы можем пару минут поговорить?

– Да, конечно, проходите, – приглашаю ее глубже во двор, но она легонько качает головой.

– Спасибо, но я тороплюсь. Заехала с тобой поговорить, и нужно возвращаться в город.

Снова киваю, как болванчик, не в силах совладать с захлестнувшими эмоциями. Пытаюсь сосредоточиться на привычных звуках: шуме деревьев, покачивающихся на ветру, пении птиц, суете кур, бегающих по двору. Но это не помогает, сердце все так же взволнованно колотится, разнося волнение по венам вместе с бурлящей кровью.

– Маша, я без долгих прелюдий сразу к делу, если ты не против. – Удовлетворившись молчаливым кивком, Светлана произносит: – Кирилл женится этой зимой.

– Хорошо, – выдыхаю я счастливо. Даже не думала, что все так легко пройдет. Вообще заявление Кира о том, что он собирается меня сосватать, застало меня врасплох, но теперь я вижу, что все складывается как нельзя лучше. – Надеюсь, маме к тому времени полегчает, я бы хотела, чтобы она присутствовала на свадьбе.

Сжимаю ладони перед собой и тесно сплетаю пальцы.

– Не на тебе, Маша.

Эти слова обрушиваются на меня, словно бетонная плита. Давят и давят, пока я нахожусь в стадии отрицания. Это, наверное, какая-то шутка. Так же не может быть, он ведь обещал. Я точно помню, как он сказал, уезжая: «Вернусь, будем тебя сватать, Ягодка». Вот я и подумала, что… Господи, какая же я дура! Я ведь простила ему, снова доверилась, когда он пообещал, что больше никогда меня не обидит. Мама всегда говорит, что горбатого только могила исправит. Мозг это понимал, но сердце отказывалось верить. И чем все закончилось? Плита прижимает сильнее, и по ощущениям дробит мои кости, превращая их в порошок.

Вот и все. Нет больше Кира и Ягодки.

– Я тут узнала, что ты нуждаешься в деньгах, чтобы помочь своей матери, – продолжает Светлана, как ни в чем не бывало, а потом достает из сумочки, висящей на плече, сверток, и всовывает его мне в руки. По инерции сжимаю, продолжая пялиться на нее. Я как будто остолбенела, поставила жизнь на паузу, пока пытаюсь разобраться со своим внутренним миром. – Там достаточно, чтобы снять квартиру в городе и дать маме достойное лечение. У меня только одна просьба: не ищи Кирилла, ему нужно жизнь устраивать. Отдохнули лето, и будет. У него свои планы и стремления, и ты, к сожалению, в них не впишешься. Если любишь, позволь ему идти своей дорогой. Только любящая женщина способна отпустить любимого, чтобы он был счастлив. Ты ведь любишь? – медленно, оторопело киваю, даже не успевая до конца проанализировать ее вопрос и свой ответ. – Ну и славно. – Она улыбается, а для меня эта улыбка выглядит как оскал дьявола. – Тогда, думаю, мы поняли друг друга. Ну все, я поехала. Желаю твоей маме выздоровления. А про Кирилла помни: чтобы он был счастлив, ты должна держаться подальше, ладно?

Я снова киваю, даже не понимая, с чем соглашаюсь. В ушах до сих пор стучат ее слова: «Кирилл женится… не на тебе…»

Паркуюсь у ворот и глушу двигатель. Укладываю на руль предплечья и утыкаюсь лбом в костяшки пальцев. Еще один тяжелый вздох разрезает тишину салона. Внезапно за закрытыми веками становится светлее, и я поднимаю голову. Бабушка включила свет во дворе. Услышала меня. Приходится выйти из машины и набрать ее.

– Кирюша, ты что так поздно? – взволнованным голосом спрашивает она. – Случилось что?

– Я в гости приехал. Не хотел тебя будить, думал переночевать в машине.

– Что за глупости? – бабушка отодвигает штору и выглядывает на улицу. – О, так что ж ты не сказал? Бегу.

Спустя пару минут я уже сжат в любящих объятиях. В единственных любящих объятиях, которые у меня есть. Целую морщинистую щеку и даю рассмотреть себя со всех сторон.

– Какой же ты у меня! Красивый! Как ты дом мой нашел?

– Ой, ба, это целый квест был. Но нашел.

– Ну и молодец! И машина у тебя красивая. Ну давай, загоняй во двор.

Бабушка суетится, пытаясь помочь мне открыть ржавые ворота, а потом я въезжаю в довольно узкий двор. Слева от машины остается небольшой проход, а справа бок трется о наливающиеся гроздья винограда. Закрываю ворота и иду следом за бабушкой. Не думал я, что мама позволит, чтобы ее мать жила в таком маленьком, обветшалом домишке. Но чему удивляться? Это же Светлана Руденко. Она живет только ради себя.

Осматриваюсь по сторонам. Взгляд цепляется за идеально чистые поверхности, разноцветные дорожки на полу, вязанные кружевные салфетки. В доме пахнет чем-то вкусным и лекарствами. Где-то в глубине бубнит телевизор, а на диване в так называемой гостиной спит жирный черно-белый кот. Такая обстановка совершенно непривычная для меня, словно из параллельной вселенной. И бабушка у меня оттуда же. С платком на голове, в халате, видавшем виды. Ее глаза похожи на мои, и улыбка, кажется, тоже.

Бабуля смотрит на меня так, словно я самое дорогое, что есть в ее жизни. Хотя сложно сказать, есть ли я в ней. Что говорить, если за двадцать один год я впервые в ее доме? Последний раз мы виделись пять лет назад на мой день рождения, когда бабушка приезжала в город, чтобы поздравить меня. А потом на мой вопрос, когда снова приедет, отвечала: «Не знаю, внучек, пока не могу». Через пару лет, когда я понял, что не приедет, перестал спрашивать.

А сегодня мне нестерпимо захотелось ее увидеть. Наверное, потому что все так достало и захотелось сбежать от целого мира, а больше и некуда.

– Голоден? – спрашивает бабуля.

– Как волк.