Младший сын мэра - Ольга Рузанова

Закинув сумочку с пайетками на плечо, обхватываю руками плечи и опускаю взгляд на свои ноги. Ненавижу эти босоножки, они ужасно неудобные. Слишком высокий каблук и жесткие ремешки. К тому же немного велики, отчего с каждым шагом ступня скатывается вниз, а пальцы так и норовят соскользнуть с подошвы.

Но другой обуви, подходящей к этому короткому блестящему платью, у меня нет. Придется терпеть. Привыкать, что ли?

Стоя на обочине дороги вглядываюсь в темноту. Жду такси, что должно привезти сюда мою подругу. Наконец, вдали вспыхивают фары автомобиля. От нетерпения постукивая носком босоножки, смотрю, как приближается белый седан.

Движется не быстро, но, к сожалению, проезжает мимо.

Да, блин, где ее черти носят?!

Вынимаю из сумочки свой старенький смартфон и ищу в журнале вызовов ее имя. Отвечает не сразу, отчего из недр моего живота начинает подниматься паника.

— Ты где, мать твою? — выпаливаю в трубку, продолжая сканировать взглядом темноту улицы.

— Настя, я не приеду, — виноватым голосом произносит подруга.

— Чего?! Ты издеваешься? Я стою одна, как дура, под забором Кулемина, жду тебя…

— Прости, я уже собралась, но когда выходила из дома, столкнулась с Данилом и… он меня не отпустил.

— Черт! Тася, ты можешь сбежать через окно?

— Как в прошлый раз? Нет, спасибо. Меня мои тогда чуть не убили!

Знаю я ее братьев. Они капец у нее строгие. Особенно, Данил. Бывали случаи, когда видя, как мы собираемся в клуб, он нас обеих закрывал в квартире до утра.

— И что прикажешь мне делать? Домой ехать?

— Иди без меня.

Видимо, придется. Судорожно затянувшись воздухом, отключаюсь и поворачиваюсь лицом к трехметровому каменному забору, за которым прямо в этот момент веселятся сливки нашего универа. Мажоры.

Официального приглашения мы с Тасей не получали, но разве для меня, Анастасии Денежко, это проблема?

Особняк за забором принадлежит родителям Паши Кулемина, моего однокурсника. Мы с ним нормально общаемся, поэтому мне ничего не стоило позвонить ему вчера, типа поболтать ни о чем и пожаловаться, что мы с Тасей просто умираем от скуки.

«Если хотите, подваливайте завтра ко мне, у меня там туса намечается».

Вот и все. Считай, приглашение у нас в кармане. Только вот кто же знал, что подруга моя в самый последний момент сольется?

— Черт. Черт. Чччерт! — ругаюсь под нос, приближаясь к массивной кованной двери.

Вскинув руку, давлю указательным пальцем на кнопку звонка. Нервничаю, конечно, немного. Боюсь представить реакцию Греховцева, который в самой категоричной форме запретил мне здесь появляться.

Если бы он не был так категоричен, я, может быть, и не приехала. Хотя нет, вру, приехала бы в любом случае.

Открывают мне только на пятой минуте, когда я уже собиралась позвонить Паше на телефон.

— Денежка? — вполне искренне удивляется Кулемин, — ты как здесь?

— Вот, — развожу руками, — подумала и решила воспользоваться твоим приглашением.

— Да?.. Эмм… ну, о’кей, проходи…

Нацепив на лицо одну из самых лучших своих улыбок, красотки, на сто процентов, уверенной в своем внешнем виде, проплываю мимо него и ступаю высоченными каблуками на мощеную дорожку.

— Тася не смогла, — дергаю бровями, — но просила извиниться перед тобой.

Паша издает короткий смешок и, покачивая головой, идет впереди меня на задний двор дома. Плевать ему и на Тасю и, собственно, на меня. Я это понимаю и не обижаюсь, потому что это взаимно. Я здесь тоже не из-за него.

Миную тропинку, с одной стороны которой расположена прямоугольная крытая беседка, а с другой — высаженные в ряд гортензии, мы оказываемся на просторной лужайке, где и тусуются Пашины гости.

— Денежка? — восклицает кто-то удивленно.

Я машу всем рукой и по привычке, выработанной годами, шныряю взглядом по толпе в поисках одного единственного человека.

— Тебя дома отпустили? — смеется Ваня, еще один мой одногруппник, — или ты тайком сбежала?

Загадочно улыбаясь, продолжаю искать глазами Кирилла. Он находится на мостике через небольшой, подсвеченный фонариками, пруд. Он и еще несколько ребят с нашего с ним потока. Никита и Савва, усмехаясь, салютуют мне бокалами с пивом, девчонки удостаивают снисходительно-презрительными улыбками, и только Греховцев смотрит на меня с каменным выражением лица.

Стоя позади всех, курит сигарету. Откидывает голову немного назад и, сощурив глаза, медленно выдыхает дым. На лице, как обычно, ни одной эмоции, но я достаточно хорошо изучила его для того, чтобы понимать — он зол, как черт.

— Коктейль? — отвлекает меня голос Паши.

— Да…

— Какой?

— Любой.

— Слушай, — говорит он, и я, наконец, прерываю наш с Киром зрительный контакт, — там, в беседке бар. Скажешь бармену, какой тебе надо, он сделает, о’кей?

— О’кей, — отзываюсь беспечно и, крутанувшись на ненавистных каблуках, вышагиваю в сторону беседки.

Идти не торопясь, с прямой спиной и при этом, слегка покачивая бедрами, задача почти невыполнимая, но я стараюсь изо всех сил. Знаю, что сейчас в мою спину устремлены по крайней мере пять пар глаз.

Кое-как достигнув заветной цели, ступаю на дощатый настил и прохожу вглубь помещения. С улицы меня больше не видно, но расслабляться рано, потому что за барной стойкой сидит Артур Рокотов. Самый неприятный из всех присутствующих здесь мажоров.

Нет, чисто внешне, он вполне ничего. Высокий, немного сутулый, но все равно симпатичный.

Его основной недостаток в том, что он считает себя вправе говорить человеку в лицо все, что он о нем думает.

— Денежка? — хмыкает с сарказмом, — я не видел тебя в списке гостей.

Ого! Они даже списки составляют?

— Может, невнимательно смотрел? — снимаю с плеча сумочку и, положив ее на стойку, забираюсь на высокий стул.

Артур смотрит на меня почти с уважением.

— Пи*дец, ты наглая…

— Не понимаю, о чем ты, — невинно хлопаю ресницами и обращаюсь к бармену, — будьте любезны, яблочный сок.

— Грех тебя за это по головке не погладит, — усмехается, потирая заросший подбородок.

— Он тут при чем?

— А ты типа не из-за него пришла?.. — смеется тихо.

— Представь себе, нет!

— А вот это ты сейчас ему сама и скажешь, — бормочет Артур, поднимаясь со стула, на который тут же садится Кирилл.

Я замираю. Но всего лишь на мгновение. А затем, закинув ногу на ногу и красиво положив локоть на барную стойку, широко ему улыбаюсь.

— Приве-е-ет…

Кирилл на меня даже не смотрит. Сложив обе руки на стойке, задумчиво почесывает языком верхние зубы.

Такой красивый и такой… любимый. Холодный, далекий, неприступный, но для