Бывшая для мажора. Она не уйдет
Елена Чикина
Пролог
Темная комната. Пустая, если не считать нас двоих. Комната, в которую он затащил меня силой. Я знала, чего он добивается. Но не знала, как скрыться, сбежать от него… и от своих чувств.
Как я вообще могла испытывать к нему какие-то чувства? Ведь он был тем самым мальчиком, который превратил в кошмар мои детские годы. Тем самым парнем, который вогнал нож мне в сердце в тот день, когда мне хватило глупости открыть его ему.
― За эти годы ты ничуть не изменился. Я повзрослела. Построила жизнь вдали от тебя, и ты мне в ней не нужен!
― Это ты не изменилась, ― хрипло прошептал Давид, сжав мои плечи руками, наклонившись к моему лицу, ― все так же врешь мне и самой себе.
Вырвавшись, я сделала два шага назад. Вгляделась в лицо, которое когда-то так любила… и которое ненавидела всем сердцем. Густые черные волосы, оливковая кожа, серо-зеленые глаза, чувственный рот с пересеченной острой ложбинкой верхней губой и полной нижней ‒ я не могла смотреть на него, не вспоминая его вкус, его мягкость… За эти годы он возмужал и стал еще красивее, еще привлекательнее… еще опаснее.
― А хочешь, я расскажу тебе правду? ― внезапно вырвалось у меня. ― Когда мы расставались, я была беременна!
Сказала… и сразу пожалела об этом.
Потому что Давид изменился в лице. Его губы приоткрылись, а глаза словно зажглись внутренним светом, какой-то глубинной радостью. Ни разу не видела его таким. Со мной он всегда был самоуверенным наглым засранцем. Нежным и заботливым не был никогда.
― У нас есть… ребенок?
Я промолчала. И что меня дернуло сказать это? Наверное, думала, что эта новость ему не понравится, оттолкнет от меня. Ребенок ‒ это слишком серьезно, а между нами никогда не было ничего серьезного. Даже отношений, и тех, по сути, не было.
― Ника, где он? ― снова сжал плечи руками, всматриваясь в мое лицо.
― А где он может быть? ― нехотя ответила. ― Я сделала аборт. Мы же тогда едва окончили школу. К тому же ребенок никак не вписывался в мою жизнь. Меня ждала карьера модели, рекламная кампания «Андреа Сарто», с которой мне так щедро помог твой отец, ― усмехнулась краешком губ. ― Видел все эти рекламные ролики, плакаты и билборды? Представляешь меня на них с огромным животом?
― Ты… избавилась от моего ребенка? ― Давид побледнел и словно обмер… будто этот малыш, о котором минуту назад он и не подозревал, вдруг стал ему жизненно необходим.
В моем сердце словно провернулся кусочек льда… но я не позволила себе сломаться и расчувствоваться, как в тот роковой день.
― От твоего… или от его ребенка. Откуда мне знать? ― равнодушно пожала плечами.
Я понимала, что бью его по больному, но все равно произнесла эти слова.
Третьяков с силой сжал мои плечи, так, что мне самой стало больно… а затем с отвращением оттолкнул меня от себя. И нанес свой удар.
― В тот последний день я сказал, что ничего к тебе не чувствую… Значит, я все правильно тогда сказал. Лицемерная, пустая, бездушная дрянь, ― его глаза были ледяными, почти спокойными, но его тело сотрясалось мелкой яростной дрожью.
С трудом взяв эмоции под контроль, он прошел к выходу из комнаты, больше и не взглянув в мою сторону.
Меня саму колотило от смеси чувств, в которых было почти невозможно разобраться. Я обняла себя руками. Сделала глубокий вздох… это не помогло.
Мой худший кошмар… Тогда и сейчас!
Вытащив телефон из крошечной сумочки, нашла в нем знакомый контакт. Закрыла глаза. Вытерла слезы тыльной стороной ладони.
― Привет, ― дождалась ответа на другом конце. ― Передай трубку моему зайчику.
Глава 1. Спокойная любовь
― Давид!.. ― прокричала я сквозь жаркую сладкую дымку.
Но уже через минуту, наконец, смогла расслабиться. Потянувшись, поцеловала его в губы, провела кончиками пальцев по оливковой коже его лица, по шее, начала перебирать пряди его черных волос.
― Как хорошо!
Мне нужно было собираться в дорогу, но еще минут десять-двадцать мы могли отдохнуть.
― Говоришь, хорошо тебе было?
― Да… ― сладко вздохнула, обнимая его. ― Очень хорошо.
― Так хорошо, что ты назвала меня чужим именем, ― в голосе мужа промелькнула ледяная нотка.
Приподнявшись на локте, я встретилась с ним глазами.
― О Боже… Серьезно? ― пораженно переспросила, не поверив ушам.
― Ты сама этого не заметила? ― его взгляд был спокоен, как всегда, и все же в его глубине таились неподдельные чувства. ― И кто такой этот Давид?
Господи… Я закусила губу. Видно, сегодня мне было особенно хорошо, раз я умудрилась назвать мужа его именем.
― Ты мне изменяешь, stellina? ― как обычно, обратился ко мне этим ласковым прозвищем, которое по-итальянски означало «звездочка»… но его голос не был ласковым.
Я знала Альдо ‒ он был прагматичным и сдержанным человеком. Как правило, казался спокойным, даже холодным. Но на самом деле в его жилах текла по-итальянски горячая кровь ‒ и я любила его именно таким. Страстным. Пылким. Он всегда был как подводный вулкан, скрытый под безмятежной поверхностью моря. Но эту сторону своей натуры он очень редко кому-то показывал.
― Конечно же, нет! Я себя не контролировала, и сама не поняла, что сказала и как тебя назвала. Ты же знаешь, люди в такие моменты могут что угодно наговорить, ― произнесла с самым невозмутимым видом.
Хоть мне, и правда, было нечего стыдиться, мои щеки слегка порозовели ‒ просто потому что ситуация была крайне неловкой. Назвать мужа чужим именем в момент страсти… Да уж. Бывает же!
― Кто такой Давид?
Я подавила вздох. Наверное, лучше сразу все рассказать.
― Так звали мою первую любовь, ― пожала плечами. ― Мы вместе учились в школе ‒ наверное, потому и вспомнила о нем. У меня же сегодня начинается учеба в университете. Наверное, первая любовь никогда не проходит окончательно. Но ничего путного у нас не сложилось, и для меня это в прошлом.
Кажется, он поверил мне, но не до конца:
― Имя итальянское. А ты училась в России.
― Русских детей так тоже называют. Но да, он был наполовину итальянцем.
Первая любовь… Первая любовь, и правда, не забывается.
С тех пор прошло больше четырех лет, но она по-прежнему была со мной ‒ эта ноющая рана на сердце. Едва заметная… но все еще болезненная.
Конечно, я скучала по этому нахальному засранцу ‒ я ведь, и правда, очень его любила. Но наверное, сильнее всего меня мучило одно воспоминание… Воспоминание о его последнем взгляде.
Снова вспомнив глаза Давида в тот момент, как он увидел нас вдвоем… я встряхнула головой, постаравшись выкинуть из своих мыслей все лишнее.
― Назови меня сумасшедшим или параноиком, stellina, но я чувствую между вами какую-то незавершенность. Что будет, если ты снова его увидишь?
Если бы я снова увидела Давида… Чур меня, Господи! Я невесело рассмеялась. Если бы я снова встретила того, кто поспорил на меня, втерся ко мне в доверие, чтобы потом расколоть мое сердце на части, выкинуть его в мусор, как фантик от конфеты… я бы убежала от него на край света!
― Я его любила, но больше он мне не нужен. Ведь теперь у меня есть ты, tesoro mio, ― поцеловала Альдо в губы, по своему обыкновению назвав его «мое сокровище». ― И я счастлива, как никогда в жизни! ― тут я слегка покривила душой.
Конечно же, я любила своего мужа… любила, пусть и не так всепоглощающе, отчаянно, безумно, как того, другого. Но все-таки замуж я за Альдо вышла, в первую очередь, потому что он надежный человек. Не слишком романтично? Зато разумно. А я давно поняла, что слушать свое сердце стоит тогда и только тогда, когда оно говорит то же, что и разум.
И может быть с ним я далеко не так счастлива, как говорю (и этому есть причина, до которой я еще дойду). Но позвольте, я вам расскажу пару историй, произошедших с моими знакомыми.
