Снова не я - Ева Герд

У каждого из нас свои причины для тоски. Кто-то тоскует по ушедшей молодости, кто-то жалеет о невыполненных обязательствах. Но сильнее всего тоска одолевает всех, когда опускаются сумерки. Ночь — это словно лакмусовая бумажка, которая проявляет все эмоции. Точнее даже не так. Ночь выводит в свет боль, разочарование, тоску. Именно ночью, когда все вокруг замирает, многим становится нестерпимо более терпеть всю боль и ужас, что они носят в себе в течение дня. Ночь — время откровений. Ночь — время, когда можно предаться тоске и отчаянью в полной мере. Днем, мы все носим маски. Кто-то делает вид, что он счастлив, другой, что успешен. А когда наступает ночь, маски в один миг оказываются, сброшены и души становятся оголенными. Ночь время для одиноких душ, в потемках куда легче спрятать свою боль.

На город опустились сумерки. Это был вечер пятницы, а значит все бары и клубы города кишили людьми, которые были в поисках литров алкоголя и свободной любви. Пятница — это конец недели, когда все могут сбросить оковы суеты и рутины. Так уж повелось, что жить люди начинают в вечер пятницы, а ставят ее на паузу в ночь на понедельник. Бары и прочие увеселительные заведения — это словно детские сады для взрослых, куда они могут сами себя привезти, чтобы их развлекали, а по итогу, кто-нибудь уложил спать.

Ночь. Детская площадка обычного многоквартирного дома уже пустовала. Хотя, нет. На детских качелях сидели двое. Он и она. Девчушка, хотя, как девчушка, на вид ей было не больше двадцати, но это было обманчивым измышлением. Софья Орлова — молодая девушка, которой отроду было двадцать восемь лет. Всегда собранная и сосредоточенная Софа сегодня была явно не в лучшей своей форме. Одета была она в карнавальный костюм пошлой вдовы или же непристойной ведьмы. Ну, знаете, подобные костюмчики продаются в секс-шопах для ролевых игр скучающих парочек. Весь этот как бы сексуальный наряд дополняли пошлые пятнадцати сантиметровые шпильки, как у стриптизерш и порванные на коленях колготки в крупную сетку. На коленях еще кое-где сочилась кровь, но в основном она уже запеклась. Сетка от колготок плотно прилипла к разбитым коленям и когда придет время снимать их, будет ужасно больно. Хотя, это не самая большая боль за этот вечер. Так же у нее были содраны ладошки. Некогда качественный макияж уже растекся по ее лицу, превращая миловидную Орлову в клоуна недопроститутку. В руках Софа держала откупоренную бутылку шампанского и медленно раскачивалась на качелях. Если кто-то увидел ее сегодня впервые, то мог бы подумать о том, что эта девушка алкоголичка или асоциальна. И, если ранее Орлова так волновалась за свой образ отличницы, то сейчас ей было уже все равно. Все потеряло своей смысл, вкус здесь остался только у игристого вина, ее же вкус к жизни пропал. Пропал на веки вечные.

На соседних качелях с ней был юноша двадцати лет по имени Иван Хворостов. Он оказался в этом дворе случайно (наверное, случайно) и когда пьяная ободранная девушка приземлилась рядом с ним, особо не был удивлен. Видимо у каждого были причины быть здесь и сейчас. Ваня так же медленно покачивался, его глаза были устремлены к ночному звездному небу. В воздухе витало какое-то ощущение безысходности и мрака, но последнее было не от сумерек, а от душевного состояния.

Софья всхлипывает и делает смачный глоток алкоголя, девчушку всю передергивает, она совсем непривычна ко вкусу алкоголя, но сейчас ей до ужаса хотелось напиться. Правда, как это делается, она совсем не знает. Но она ведь быстро учится, и этому нехитрому занятию обучится за эту ночь.

— На дворе час ночи — медленно протягивает Иван, продолжая смотреть в небо. — Ты сидишь на детской площадке в разодранных колготках и в крови. Как ты дошла до такой жизни? — парень медленно переводит взгляд на девушку.

Орлова устало вздыхает и шмыгает носом. Она сожалеет о том, что не осталась дома, что не прислушалась к себе. Что ж ситуация уже не может стать более нелепой, чем она есть сейчас. На нее в общем-то все это не похоже. Она не говорит с незнакомцами, не пьет на улице алкоголь и не выглядит, как проститутка. Но сегодня она, кажется, делает все из списка «никогда». Я никогда не….

— Просто у некоторых людей есть такой талант… — Софа делает паузу и вновь из горла делает глоток шампанского и морщится — они невольно губят других…

— И кто же этот талантливый парень? — юноша говорил без ухмылки, в его голосе проскальзывало сочувствие.

— Почему ты так уверен, что я говорю о парне? — Орлова повернула голову к юноше и попыталась ухмыльнуться, но вышло как-то нелепо и даже злобно.

— Основная причина слез, истерик и прочих нервных инсинуаций у девушек твоего возраста происходит из-за парней. Все беды в этом мире из-за мужиков — мягко улыбнувшись, проговорил Ваня.

Софа хмыкнула и подняла глаза небу. Юноша был прав. Ее проблемы была в одном человеке. Этот человек заменил ей весь мир, он стал ее миром. И этот мир сегодня рассыпался в ее руках. Орлова глубоко вдохнула. Сегодня эмоции рвались наружу, и она сдерживала себя, чтобы вновь не удариться в слезливую истерику.

— Эта история длиною в целых двадцать лет. Двадцать лет наивности, верности и неоправданной надежды на счастье… — Софа произнесла эти слова тихо, словно скажи их чуть громче этот юноша рассмеется, приняв ее за городскую сумасшедшую.

— У нас впереди вся ночь и целая бутылка шампанского — Хворостов улыбнулся и взглядом указал на бутылку, что она держала в руках. — Так, что прекрасная дама с разбитыми коленями, начинай рассказывать свою историю надежды.

С утра, наверное, ей будет стыдно. Стыдно за свой внешний вид и свою чрезмерную откровенность. Но сил держать в себе весь этот эмоциональный багаж у нее более не было. Ручки душевной сумки сегодня порвались и все переживания, горечи и слезы повалились наружу. Пришло время поведать Орловой свою историю надежды, которая ее сведет в могилу и погребет под останки разбитой мечты.

Двадцать лет назад.

Эта история длиною в жизнь началась двадцать лет тому назад. Тогда еще и сама Софья не догадывалась, что