Рыбкина на мою голову - Алекс Коваль

Влада

На плечо укладывается чья-то рука, выдергивая меня тем самым из мыслей, которые крутились в голове в такт  музыке, что звучала в наушниках.

Вынимаю один и поднимаю взгляд.

– Посадка. Пристегните ремень, – вежливо обращается стюардесса.

– Спасибо, – улыбаюсь в ответ и тут же щелкаю замком ремня безопасности.

Пристегнуть, так пристегнуть. Спорить не буду. Затыкаю снова ухо наушником, прибавляю громкости и продолжаю слушать, уже уткнувшись в иллюминатор, ожидая приближения земли.

Всего два часа в небе. Я даже не успела перевести дух и смириться с мыслью, что наконец-таки решила кардинально изменить свою жизнь. Я только что сделала гигантский шаг. Нет, шажище! От которого с касанием шасси твердой поверхности земли, возникает чувство трепета перед чем-то новым, начинает биться в груди, как птица в клетке. Маленький пернатый мечтатель, который чувствует, как вот-вот выпорхнет на волю.

Ух! Сердце начинает отбивать какой-то, до этого момента незнакомый ритм.

Посадка, терминал, все проходит быстро и гладко. Отшлифовано до идеала каждое движение стюардов, сотрудников аэропорта и всех причастных к этому непростому делу. Шум, гам – в общем, все, как всегда и везде. Но моя рука так и тянется к любимой зеркалке, на которую я тут же делаю пару снимков.

Щелчок – кадр с семейной парой.

Еще щелчок – снимок влюбленной парочки.

Лица. Они не повторяются, они индивидуальны. Камера – это способ запечатлеть миг, долю секунды. Ведь лицо каждого из нас, да и само тело выдает мимикой, жестами, ужимками почти все, о чем бы ни подумал человек. Это красиво. Это впечатляет.

Я забираю свой чемоданчик, когда до меня доходит очередь, и направляюсь к выходу из терминала.

– Привет Москва! – улыбаюсь, выходя на парковку и вдыхая полной грудью свежий воздух… ну, как свежий? Такой, основательно несвежий.

От мыслей отвлекает завибрировавший телефон в кармане джинсов, и даже смотреть на экран не надо, чтобы понять, кто там.

Папа.

Ну, куда же без папы?

– Да, папуль, – отвечаю, отходя от выхода чуть в сторону, чтобы не мешать выходящим пассажирам.

– Села?

– Ага, уже встала, – усмехаюсь. У отца все время выверено до секунды. Иногда мне кажется, что у него в голове встроены часы и секундомер. Вот серьезно!

– Как прошел полет?

– Все спокойно. Сейчас разберусь, какой автобус направляется в город, и собственно поеду. Квартирка совсем недалеко расположена от…

– МКАДа? – усмехается отец. – Отменяй свою бронь, малышка. Я нашел тебе и ГИДа, и помощника, и даже крышу над головой, и все в одном лице! – говорит он, довольный собой, а я совершенно не понимаю, о чем идет речь.

Медленно, но верно птичкины крылышки опускаются.

– Что? Пап. Нет, так не пойдет! – начинаю возмущаться, топнув ножкой.

Мой план выстроен детально, по каждому шажочку, и я не буду терпеть, когда так вероломно все портят, вторгаясь в мое предположительно светлое, вольное будущее!

– Что пап, что пап, Влада? Ты вообще-то не в нашем Сочи, а в Москве! Город большой и опасный.

– Ну-ну.

– Понунукай мне еще.

– Но мы так не договаривались!

– Ты попросила перевода в столичный вуз? Я одобрил. Попросила самостоятельности, я отпустил. Мой человек просто будет за тобой слегка приглядывать.

– Да не надо за мной приглядывать, я взрослая и самостоятельная девочка! – пыхчу в трубку.

– Ты ребенок.

– Мне девятнадцать, а не девять!

– Все, слышать ничего не  хочу! Отставить споры.

– Но, па...

– Стой на месте, тебя найдут, – отвечает он резко, не давая вставить и слова.

– Да кто меня найдет?! – во мне начинало все закипать.

– Друг мой. Старый армейский товарищ. Ты, наверное, не помнишь его. Он был как-то у нас пару раз в гостях, ты еще пешком под стол ходила. Человек надежный и серьезный. С ним ты будешь под присмотром, и я тогда точно буду за тебя спокоен. Все.

–Да, папа, блин! – но на том конце провода уже звучат короткие гудки...

Паша

– Павел Валерьевич, – слышу в трубке обеспокоенный голос секретаря, – а вы скоро?

Фантастически беспардонный вопрос.

Был бы.

Если бы дело не пахло жареным.

Бросаю взгляд на наручные часы, сильнее вжимая педаль газа в пол.

Черт бы тебя побрал!

Этот простой в пробке на выезде из города вышел мне боком, и я всерьез рискую опоздать на работу к собранию акционеров.

Дерьмово.

Ведь как чувствовал вчера, что надо было закругляться в отеле с Ариной раньше, а не выползать оттуда под утро. А в идеале вообще ехать ко мне домой. Но нет же! Нам же надо экстрима, романтики и смены “декораций”. Какая вообще на хрен разница, где сексом заниматься? Почему женщины так любят все усложнять?

– Павел В...

– Еду я, еду! – бросаю в трубку, перестраиваясь и топя по трассе, как гонщик “Формулы 1”. Чувствую, прилетит мне за это “доброе утро” добрая стопка штрафов. Аж галстук начал давить.

– Куда едете?

– Яна, у тебя какие-то вопросы есть? Что-то срочное? Кто-то умер? Если нет, то я кладу трубку. Скоро буду.

– Просто звоню напомнить, что собрание начнется через полчаса. Почти все уже на месте, интересуются: где вы?

Где я? Хороший вопрос.

Проблемы на свою голову “встречаю”. Уже почти долетел до аэропорта. Надеюсь, что Рыбкина-младшая еще не успела никуда “уплыть”. Помнится, в детстве друг сетовал, что дочурка у него та еще юла. За ней глаз да глаз нужен был. И многие, конечно, израстаются и становятся приземленней со временем, но отчего-то я сильно сомневаюсь, что с рыжей занозой Владиславой Рыбкиной такой финт прокатил.

– Скажи, что застрял в пробке. На пару-тройку минут…

Нет, не успею. Ее же еще надо до квартиры кинуть.

– На полчаса, Яна, я задержусь. Передай Косте, пусть начинают презентацию без меня, я подключусь по ходу! – командую и бросаю трубку.

Тут же открываю входящее сообщение от Стаса. Он прислал фотографию своего любимого и единственного чада.

Мельком пробегаю по  снимку рыжеволосой улыбчивой зеленоглазой мелочи и, мысленно запечатлев образ дочери друга на подсознании, отбрасываю мобильный.

Нет, вот на кой черт мне вообще нужна была лишняя обуза в