– Вы просто поужинаете, – подтвердила Джордан.
Она нежилась на диване где-то в Венеции (настоящей, а не американской) и разговаривала со мной по телефону. Саймон лежал рядом и временами вставлял реплику-другую – не столько из желания помочь, сколько чтобы Джордан поскорее закончила разговор и они продолжили свой киносеанс. Джордан с Саймоном решили пересмотреть все сто лучших фильмов по версии Американского института киноискусства. Сегодня у них в программе был «Дилижанс». Если бы я знала, что Саймон меня слышит, я бы сказала ему то, о чем он сам уже догадывался: когда бы Джордан ни положила трубку, сегодня досматривать фильм они не будут.
– Вообще-то это не просто ужин, – призналась я. – Это целый день вдвоем, в том числе поход на пляж и… небольшая поездка.
– Одно свидание, чтобы развеяться, – сказала Джордан. – Кому от этого плохо? Решено – ты идешь.
– Мне придется надеть купальник.
Джордан ответила не сразу.
– Довольно жестоко с твоей стороны, – сказала она наконец. – Может, лучше сходите на йогу?
Где-то на заднем плане послышался голос Саймона:
– Он ведь вроде уже видел ее голой? Разве не об этом вы трещите последние часов двенадцать?
Джордан прикрыла трубку рукой, но я все равно смогла разобрать ее приглушенный ответ:
– Это одно, а купальник – совсем другое!
– Вот именно! – прокричала я. – Спасибо, Джордан! Спасибо, что понимаешь!
Я начала развязывать бикини, но тут в трубке снова раздался ее голос:
– Ты идешь.
* * *
Гриффин заехал за мной на пикапе «Шевроле» 1957 года – ярко-синем, с тонкой белой полосой вдоль дверей. Я ждала его, сидя на ступеньках парадного крыльца.
Сначала я решила, что мне привиделось. «Шевроле» 1957 года – машина моей мечты. На улицах Лос-Анджелеса встречаются самые разные автомобили, но именно этот попадается довольно редко.
– Так вот на чем ты ездишь, – сказала я.
На Гриффине были старые джинсы и свободная рубашка. Когда он обошел машину, чтобы открыть мне дверь, то выглядел словно актер из рекламы – рекламы обаятельного мужчины.
– А что? Нравится?
– Можно и так сказать, – ответила я.
Он поцеловал меня в нижнюю губу, долго и нежно, как будто целовал меня сотни раз. Как будто имел на это полное право.
– Ты сама мне сказала.
Я растерянно улыбнулась:
– Подожди, что сказала?
– Что обожаешь этот автомобиль – прошлой ночью, помнишь? – Он наклонился ближе. – Вот я его и нашел.
– Ты его «нашел»?
– Да.
– А где?
Я забралась внутрь и провела руками по приборной доске.
– Однажды оказал услугу одному сомнительному типу, а сегодня напомнил, что за ним должок.
– Правда?
– Нет. Вообще-то я просто спросил в отеле, где можно взять такой напрокат, и мне дали адрес. Но история про гангстера звучит гораздо круче.
Я закусила губу, тронутая до глубины души.
– Спасибо, что не побоялся напомнить ему об услуге.
Гриффин захлопнул за мной дверцу.
– Пристегнись, – сказал он.
* * *
Мы с Ником бывали на нескольких популярных пляжах Лос-Анджелеса: Зума, Манхэттен-Бич, один раз даже выбрались на Редондо. Однако пляж, куда отвез меня Гриффин, в их число не входил – Эль-Матадор, песчаный берег у подножия утесов в западной части Малибу. Такие пляжи называют карманными, настолько они крошечные и уединенные. Белоснежный песок, пещеры в скалах… Эль-Матадор напоминал прекрасное видение. Нам пришлось пересечь самую дальнюю пещеру, таща на себе доски для серфинга и прочее снаряжение, чтобы добраться до места, которое облюбовал Гриффин.
– Прямо как в сказке, – восхищенно проговорила я.
Гриффин достал из рюкзака серовато-желтое одеяло и расстелил его на песке.
– Ты не бывала здесь раньше?
– Нет. И, похоже, я многое потеряла.
– Ничего, наверстаем.
Гриффин улыбнулся, щурясь от солнца – он забыл взять с собой темные очки. Я покопалась в сумке и протянула ему свои запасные – огромные, с овальными стеклами, в вишневой оправе. На нем они смотрелись довольно нелепо.
– Ну, как я выгляжу? – спросил он.
– Прекрасно, – ответила я и улыбнулась.
Гриффин протянул мне гидрокостюм с неловко подвернутыми штанинами:
– Тебе нужно переодеться.
Я уставилась на него:
– Ты взял для меня гидрокостюм?
Он кивнул:
– Похоже на то.
– Ты взял гидрокостюм для меня, но забыл собственные очки?
– Не тяни время.
Я направила на него указательный палец:
– Но… видишь ли… я же сказала, что не умею кататься на серфе, и думала, что кататься будешь ты, а я просто полежу на бережку.
– Сомнительное развлечение.
«Да уж, утонуть, конечно, гораздо веселее», – хотела я ответить, но внезапно представила, как бы рассмеялся этой шутке Ник. Представила настолько ясно, словно он, а не Гриффин стоял сейчас передо мной. У меня чуть не подкосились ноги, так остро я вдруг почувствовала, что́ потеряла, потеряв его.
Я села на одеяло. Нужно поскорее опомниться, пока не выставила себя дурой…
Гриффин склонился надо мной, уперев руки в колени:
– Наверное, пора. Давай разберемся с этим раз и навсегда.
Я подняла на него глаза:
– О чем ты?
Гриффин тоже сел на одеяло и устроился поудобнее.
– Один. – Он поднял вверх указательный палец.
– Один?
– Один разговор. Ты рассказываешь мне о нем все, что хочешь, и больше мы к этому не возвращаемся.
– Вот так просто взять и избавиться от него, как от старых носков? – пошутила я, а потом попыталась выразить то, что чувствовала на самом деле: – Вообще-то мне немного неловко о нем говорить.
– Понимаю, – кивнул Гриффин. – Но не надо стесняться. Если сейчас о нем не поговорить, ты все время будешь о нем молчать.
И он был прав. Мне хотелось быть краткой, но я даже не знала, как подступиться к этой теме, поэтому просто сидела и думала. Становилось жарко. Свежий ветер развевал мне волосы.
– А что, если я не буду объяснять тебе всего, а расскажу только о самом лучшем и самом худшем?
– Ну вот, теперь ты надо мной смеешься, – улыбнулся Гриффин. – Что же, поделом мне…
– Нет, я не смеюсь, честное слово. Может, ты просто имеешь на меня влияние?
– Ну ладно. Тогда начинай.
– В общем, мое самое лучшее воспоминание – это наши ночевки в палатке. Нам обоим приходилось много путешествовать по работе, особенно мне, но когда мы оба бывали дома, Ник иногда ставил на заднем дворе палатку. Звучит глупо, знаю. Большую часть ночи мы лежали в одном спальном мешке и разговаривали, а утром встречали вместе восход. Тогда я была счастлива и чувствовала себя уверенно.
Гриффин широко улыбнулся – без ревности, без осуждения.
– Это замечательно, – сказал он.
