Шерли лукаво взглянула на Джину. Довольно любопытно наблюдать, как Трейси печет булочки, когда сюда приезжает парень, который чистит бассейн.
Джина заулыбалась. Стив работал у них около месяца и обладал весьма выдающейся внешностью. Небрежно рассыпанные по широким плечам длинные светлые выгоревшие волосы и мускулистая стройная фигура привлекали внимание, к чему он и стремился.
Стив носил короткие шорты, которые Трейси тоже не обошла своим вниманием и постоянно твердила что-то на эту тему. Его футболка с эмблемой фирмы, в которой он работал, была как минимум на два размера ему мала, но зато очень туго облегала и подчеркивала его сильный торс. В общем, увидев Стива, ужасно хотелось изумленно присвистнуть.
И наконец, если бы он рекламировал какую-нибудь компанию, выпускающую крем для загара, она получила бы огромную прибыль.
Из общего стиля выбивались только его сандалии, которые он носил на босу ногу. Это была разношенная обувь, удобная для работы, хоть и не соответствующая его имиджу.
Одним словом, Стив был неотразим. И отлично знал это. Трейси все время пыталась с ним заигрывать, и он принимал ее ухаживания как должное, с ленивой улыбкой и добродушной снисходительностью.
— Трейси, не теряй время, — улыбнулась Джина. — Ведь Стив приезжает всего раз в неделю.
Трейси покраснела до корней волос.
— Он больше внимания уделяет Бобби, чем мне. Надо смотреть правде в глаза. Я не настолько симпатичная, чтобы завлечь такого парня, как Стив.
— Ничего подобного, — покачала головой Джина, внимательно оглядывая Трейси.
Молодая няня не была красивой в общепринятом смысле слова, но, когда живые карие глаза девушки радостно вспыхивали, ее миловидное личико становилось необыкновенно привлекательным. Темные волосы были коротко подстрижены, что очень шло к ее лукавому личику с россыпью веснушек на щеках и вздернутым носиком, а ее улыбка была необыкновенно заразительной. Джина считала, что добрый и открытый человек не может не быть привлекательным. И трое ее детей тоже обожали свою няню.
Должно быть, Стив столь тщательно занимался своей внешностью потому, что внутренне был далеко не так уверен в себе, как казалось. А у Трейси была масса положительных качеств, хотя она и была худющая дылда, и ее отец говорил, что сложением она напоминает борзую собаку.
— Если ты не попробуешь, то ничего и не узнаешь, — продолжала Джина, подумав о себе и о Рейде. — Если бы все боялись решиться, то и знакомств никогда не происходило бы. Бобби останется здесь со мной и Джессикой. Выйди к бассейну и заведи с ним разговор. Он от тебя никуда не денется, пока будет заниматься своим делом.
— Но о чем мне с ним говорить? — воскликнула растерявшаяся Трейси.
— О еде, — предложила Джина. — Возьми с собой тарелку булочек. Спроси, соблюдает ли он, какую-нибудь диету. Скажи ему, что он в такой хорошей форме, что ты хотела бы попросить у него совета. Не надо пасовать, Трейси. Если хочешь чего-то добиться в этой жизни, проявляй инициативу.
Это доказывает сегодняшняя ночь любви, довольно подумала про себя Джина.
— Ты все время переживаешь, что такая худая, — подсказала ей Шерли. — Спроси у него, как он думает, следует ли женщинам тоже развивать мускулатуру. Может быть, он предложит показать тебе упражнения.
— Давай, Трейси, — настаивала Джина. — Попытка — не пытка.
— О'кей! — Трейси глубоко вздохнула и быстро положила несколько булочек на тарелку. — Еда и упражнения, — на ходу повторила она.
Шерли поставила перед Джиной на стол чайник и чашку и посмотрела в окно на Стива.
— Честно признаться, мне он и самой по душе. Такого бы — да каждой женщине.
Джина рассмеялась:
— Ты хочешь сказать — такую игрушку?
— А почему нет? — Шерли высоко подняла брови. — Парень, который хорош в постели и ни в чем не перечит мне, имел бы у меня много шансов на успех.
Джина с сомнением покачала головой.
Такая идея ей не понравилась. Больше всего на свете ей хотелось таких отношений, где роли не были бы заранее расписаны.
— Ну, каждому свое, конечно. — Шерли пожала плечами и отошла от окна к столу. — Раз вы уж спустились, я уберу в спальне.
— Э-э-э, я собрала белье с кровати. Хотела заменить его на свежее.
— Я сама поменяю белье, — бросила
Шерли через плечо с порога кухни, ничуть не смутившись. — Смотрите, Бобби полез к булочкам.
— Ой! — Джина повернула вспыхнувшее лицо к своему маленькому озорнику. — Бобби, сначала надо попросить разрешения.
Он упрямо посмотрел на мать.
— Стив ничего не просил. А я здесь живу. А он нет. — Мальчик откусил шоколадную верхушку булочки, чтобы никто не отнял.
— Стив — гость.
— Вот и нет. Он работает, бассейн чистит. И если ему можно булочки есть, то мне тоже можно.
Выдав это превосходное логическое умозаключение, Бобби откусил кусок булочки. Это не ускользнуло и от внимания Джессики.
— Мне, мне! — закричала она, копируя упрямый возглас брата. Джессика вообще всегда очень остро чувствовала, если ущемлялись ее интересы.
— Передай ей поднос, Бобби, — приказала Джина, не намереваясь вступать с ним в спор. Ее младший сын мог переговорить кого угодно.
— Она только испортит булочку зря, — проворчал он, неохотно выполняя приказание.
— Я ей помогу съесть, — ответила Джина, выбирая булочку с корочкой потоньше.
— Ты опять заболеешь, — предупредил Бобби.
— Я не болела.
— Нет, болела. Так папа сказал.
— Когда папа такое говорил?
— Утром. Я слышал, как он сказал Патрику.
— Значит, Бобби, ты ослышался.
— Нет. Он сказал, чтобы мы вели себя тихо и не поднимались наверх, пока ты не проснешься.
— Это не значит, что я заболела.
— Патрик спросил. Это было, когда
Трейси переодевала Джессику, а они с папой уезжали в школу. Я пошел за ними до двери и слышал, как Патрик спросил папу:
«А что, мама больна?»
Этот чертенок в точности повторил серьезную интонацию Патрика. У Джины не осталось сомнения, что такой разговор был на самом деле.
— А папа сказал, — тут Бобби попытался изобразить и отца, чье лицо, судя по всему, выражало раздражение, — «да, больна и, скорее всего, не в духе. Но ты не беспокойся, Патрик. Твоя мама скоро станет такой же, как и всегда».
Бобби воспроизвел циничные слова отца с детской невинной точностью, так что Джина ясно представила, как именно это было сказано.
Прекрасный новый мир, только зародившийся, перевернулся вверх дном.
На глаза у нее навернулись слезы. Джина постаралась их сдержать, чтобы не плакать при детях, но сердце ее плакало кровавыми слезами. Как он мог? Как он мог?
