– Сколько до конца большой перемены? – шепнула Эля на ухо задумавшейся Рите. – Ах, да, ты же без часов…
Но девушка убрала с запястья край алой водолазки и ответила:
– Еще шесть минут.
Они сидели в классе истории за третьей партой среднего ряда, уплетая завтрак и надеясь, что училка задержится, а лучше – вовсе не придет. Рита всегда носила в школу шоколадные батончики, напрочь игнорируя просьбы одноклассников дать откусить, чтобы вовсе не остаться голодной из-за их тяги к сладкому. Элька уплетала за обе щеки бутерброд с вареной колбасой.
Риту с первого дня знакомства поражала красота подруги. Густые темно-русые волосы, ниспадающие волнами на плечи, огромные широко распахнутые серо-голубые глазищи, красивый рот с хитренькой, но невероятно милой улыбкой, рост под метр семьдесят. Как оказалось, среди дальней родни Эллы были азербайджанцы, что добавляло ее красоте экзотики, а еще мешало окружающим адекватно воспринимать ее внешность. Рита уже раза три слышала от разных людей: «Ну, та кареглазая брюнетка, с которой ты всегда ходишь». Рита недоумевала, как русоволосую светлоглазую девушку могли принимать за темноглазую и черноволосую. Но то был неоспоримый факт. Видимо, азербайджанские корни подруги создавали иллюзию для тех, кто не давал себе труда приглядеться внимательнее.
– Покажи-ка свои часы, – выпалила Элла, и ее огромные глаза стали еще больше, что казалось невероятным. – Показывай, говорю!
– Чего пристала? Часы как часы. Похожи на предыдущие, – Рита встала со стула, прошлась по классу, чтобы выбросить обертку от шоколадного батончика в мусорную корзину под раковиной, и вернулась к подруге. – На, смотри, – обнажила она запястье.
– Я фигею, дорогая редакция, – простонала Элька. – Как прошлые, говоришь? Эти из золота с бриллиантами. К тому же швейцарские.
– Ты что несешь? Какое золото? Позолота. Какие бриллианты? Хрусталь. Ну, в лучшем случае, искусственные бриллианты. Как там они называются?
– Фианиты.
– Вот, точно.
Однако Элька была непреклонна. Она заставила Риту снять часы и гордо продемонстрировала непрактичной подруге пробу на внутренней стороне корпуса часов.
– А это никакой не хрусталь, это реально брюлики. Я точно такие же часы видела в одном шикарном каталоге, – не унималась Элька.
Когда Рита услышала цену подарка, ее в жар бросило. «Наверное, какая-то ошибка. Приду домой – проверю», – решила девушка.
– Кто подарил? Колись.
– Брат, – поморщилась Рита, снова вспомнив неловкую сцену перед дверями своей комнаты.
– Ой, а он у тебя богатенький Буратино? – любопытствовала подруга.
– Ну, деньги у него водятся, – уклончиво ответила Королёва. Разговор приобретал опасное направление. Девушка боялась, что следующий вопрос будет: «А кем он работает?»
– А он что, не сказал, из чего часы?
Рита облегченно выдохнула:
– Нет. Зачем?
– Зачем, – передразнила подруга. – Чтоб знать. И откуда такие непрактичные, как ты, Ритка, берутся? С другой планеты, что ль? Вот подарят тебе когда-нибудь золотую цепочку, а ты даже не будешь ее длину в сантиметрах знать.
– А что, еще и длина важна?
Элька обреченно вздохнула:
– Ну, вот, что и требовалось доказать. Ты об этом, небось, впервые слышишь?
– Ты будешь смеяться, но… да.
– Все понятно, – махнула рукой подруга. – Ты безнадежна.
– Думаю, это подделка, – показывая на часы, соврала Рита. – Я видела, такие продают много где, но цена гораздо ниже.
– Ну, не знаю, – недоверчиво покосилась подруга. – Хотя, наверное, ты и права. Я не спец и не ювелир. Откуда ж у твоего брата полторы сотни тысяч на часы.
Не успела Элла закончить фразу, как в класс вошла историчка. Начался урок.
* * *
Придя домой, Рита первым делом спросила Ирину Михайловну, не прилагался ли к часам гарантийный паспорт или еще какой документ, и не видела ли она его?
– А как же? Самолично в пакет с другими паспортами положила.
Получив долгожданную малюсенькую черную книжечку, Рита закрылась в своей комнате, отыскала страничку на русском языке и прочла:
Часы наручные электронно-механические торговой марки Tissot. Золотой водозащищенный корпус, инкрустированный двадцатью бриллиантами. Сапфировое покрытие стекла. Ремень из натуральной кожи.
Произведено в Швейцарии.
– Золотой корпус с двадцатью бриллиантами и сапфировым покрытием стекла. Фирма Tissot. Швейцария, – повторила Рита. «Элька оказалась права. И раз они баснословно дорогие, в школу их лучше не носить. А если станут расспрашивать, клясться, что подделка. Китайская».
Расстегивая ремешок, Рита прикрыла глаза, и в памяти сразу всплыли обжигающе-нежные прикосновения Руслана, когда он надевал подарок на ее тонкое запястье.
Со дня шестнадцатилетия Риты Руслан делал вид, что ничего не произошло. Они с удовольствием вспоминали и поездку на лимузине, и поход в ресторан, но не то, что случилось после. Рите даже начало казаться, что она все придумала. Постепенно и ее жизнь, и жизнь красавца-актера вернулась в обычную колею.
Заканчивался май. В десятом классе шли последние дни занятий. Один из однокашников Риты, Серега Терехин, чья мать работала в школе медсестрой, пугал окружающих каким-то неестественным, чересчур резким кашлем и поблескивающими от температуры глазами. Когда классная руководительница Ольга Алексеевна при всех сказала, что в его состоянии бы дома посидеть, тот гордо ответил, что погода хорошая, тепло, а полугодие надо закончить.
– Мы тебе сами все оценки выставим, только не заражай никого – дома сиди, Терехин! – почти взвизгнула учительница математики. Рита аж вздрогнула от ее интонаций.
– Чё с нашей Алексевной? Ты что-нибудь понимаешь? – нагнулась к уху девушки Элла.
Королёва лишь недоуменно заморгала и замотала головой.
Других странностей под конец учебного года не наблюдалось. Второе полугодие подошло к концу, оценки выставили и – о, счастье! – начались долгожданные каникулы.
Правда, Элла тут же смоталась на все лето на дачу, а Рита осталась в городе, предоставленная самой себе.
По утрам она бегала гулять в парк, где с упоением наблюдала за шустрыми белками; скрытными и пугливыми мышками с коричневой полоской на спине – девушка понятия не имела, как их называют – которые прыгали из норки в норку; за резвыми синицами и забавными воробьями, чьи отпрыски, пища и грозно потрясывая крыльями, требовали еду у старшего поколения пернатых.
Рита твердо решила, что будет поступать в университет, который окончили ее родители. Запись на подготовительные курсы начиналась только в августе, а сами занятия – с первого октября. Так что можно не торопиться.
В этот беззаботный июнь нашлась лишь одна причина для огорчений. Рита простыла под кондиционером, пока стояла в очереди в сберкассу, чтобы положить очередную сумму денег на свой личный счет.
Она сдавала свою квартиру, пока жила с Русланом. И каждый месяц ходила в сбербанк, оставляя деньги. Надо думать о будущем. Ведь меньше, чем через два года, когда ей исполнится восемнадцать, по закону Руслан перестанет быть ее попечителем. Девушка вернется к себе домой и начнет жить самостоятельно, только источника дохода от сдачи квартиры тут же лишится. А ведь учиться и работать – очень тяжело. Поэтому Рита твердо решила откладывать деньги, на которые сможет прожить первое время, пока будет получать образование. А когда освоится, войдет в ритм студенческой жизни, приноровится к ее правилам и законам, тогда можно подумать и о поисках работы. Тем более третьекурсницу возьмут с большей охотой, чем первокурсницу.
Простуда, однако, оказалась слишком липучей. Сколько Рита не грелась на теплом июньском солнце, трахеит никак не желал проходить. Так обидно заболеть летом.
Когда легкое недомогание продлилось неделю и не произошло никаких улучшений, Руслан отловил девушку в коридоре и фактически приказал:
– Марго, вот тебе антибиотики, – протянул он ей бело-желтую пачку ампициллина. – По две таблетки каждые восемь часов. Будешь принимать с нистатином, – теперь в ладонь девушки упала еще и бело-зеленая пачка.
– Ну, Рус, – заканючила Рита, – у меня даже температуры нет. Лето на дворе, все само пройдет. Зачем травиться?
– Не спорь и делай, что говорю, – заявил Руслан и направился к шкафу с бельем.
– Чё злой-то такой? – взвилась девушка ему вслед.
Молодой человек достал свежее полотенце, закрыл дверцу и ответил через плечо:
– Я не злой, я просто о тебе забочусь.
– Ну, бли-и-ин!
– Марго, я когда-нибудь желал тебе плохого? – бровь Руслана вопросительно изогнулась.
– Никогда.
– Тогда не хнычь и сделай то, о чем прошу.
– Ты не просишь! – продолжала бунтовать девушка.
– Хорошо, – Руслан развернулся, забросив на плечо большое синее полотенце, и изобразил на лице жемчужно-белую киношную улыбку, невольными жертвами которой стали тысячи девушек и женщин. Знали бы они, что Рус по природе своей далеко не самый улыбчивый мужчина в мире. – Марго, сделай это ради меня. Пожалуйста.
