Тимур объявил себя учителем. Или мастером. Или гуру, что в принципе было не важно. Важно было другое: в воздухе зазвучали слова «карма», «реинкарнация», «космические законы»… Еще не говорилось ни о медитации, ни о концентрации, ни о просветлении… Еще не было практик выхода в астрал и посещения других миров, но уже было ясно: Тимур обладает тайным знанием. Пусть не во всем его объеме, что, видимо, невозможно в принципе, а лишь частицей его, но не просто обладает, а готов поделиться этим знанием с окружающими.
Ребят на его занятия поначалу собиралось великое множество. Он говорил пространно, порой едва понятно и добился того, чего, собственно, и добивался. А именно: половина слушателей сочли его лекции бредом и покинули странное сборище. Те из оставшихся, кто продолжал сомневаться, через пару-тройку занятий определились окончательно. И вот тогда, с самыми стойкими десятью – двенадцатью учениками он и начал истинный курс обучения.
Занимались вечерами в одном из залов института. Засиживались допоздна, не в силах разойтись, обсуждая услышанное, и удивляясь тому, что узнали.
Тимур рассказывал обо всем: о тайнах мироздания и о межличностных отношениях, о душе и о ее перемещении в пространстве, о космических законах и необходимости следования им в жизни, об энергиях и потоках, о вселенском разуме и дуальности мира, о задачах, которые стоят перед человечеством и о загадочных явлениях психики и природы.
Где, когда и каким образом он получил эти знания, Тимур никому не рассказывал, упоминая лишь имена учителей и книги великих посвященных.
После курса лекций перешли к практическим занятиям. Вот здесь начались и дыхательная гимнастика, и асаны, и многочислен– ные техники как расслабления, так и концентрации.
Бесконечные вопросы, которые задавали слушатели, не могли застать Тимура врасплох. Казалось, он знал все: почему люди болеют и отчего они несчастны, как полюбить самого себя и зачем это нужно… Можно ли понять законы взаимоотношений мужчины и женщины. И если можно, то как их использовать на практике. Что есть нирвана и стоит ли к ней стремиться… И прочее. И прочее…
Наверное, в его знаниях не было системы. Наверное, многое было перемешано, не до конца структурировано и им самим не совсем понято. И все же: какие-то крупицы сакрального знания с успехом были им переданы нескольким преданным ученикам, среди которых неотрывно находилась и Наденька.
Она настолько верила в то, что исходило от Тимура, что ни на минуту не усомнилась в истинности его учения.
На отношения с мужем Станиславом это, правда, никак не влияло. Поначалу не влияло. А со временем они почему-то стали все больше конфликтовать. Ему, естественно, не нравилось приходить вечером после тяжелой работы в холодный дом, где его никто не ждет. Дочь на пятидневке, жена непонятно где. На столе холодная похлебка или слипшиеся макароны. Это что – семейная жизнь? Это называется супружескими отношениями?! Он с ненавистью шел на общую кухню, под сочувствующие вздохи соседок ставил кастрюлю на газ, хлебал в одиночестве суп или жевал безвкусные макароны и ложился на кровать в ожидании жены.
Наденька прибегала восторженная. Не замечая недовольства мужа, кидалась к остаткам еды, мыла посуду, приглашала его пить чай.
За чаем муж остывал, рассказывал о работе, о планах предприятия, о том, какая смена получила переходящее Красное знамя, и об итогах соцсоревнования в текущем месяце.
Наденька делала вид, что вникает, но мысли ее витали очень далеко… Станислав чувствовал, что перестает быть интересен своей жене, но ни выразить это словами, ни сформулировать того, что происходит между ними, был не в силах. Ни интеллекта, ни духовного развития ему для этого не хватало. Он только понимал, что между ним и его любимой Наденькой остается все меньше и меньше общего. Пожалуй, только дочка. Да и то: суббота, как правило, рабочий день. Только в воскресенье они – семья. Но и тогда и он, и Надя все внимание сосредотачивали на дочери, а отнюдь не друг на друге. В парк погулять, на каруселях прокатиться, эскимо ребенку купить, почитать дочке книжку, искупать ее, подстричь ноготки, постирать одежду, собрать вновь в садик… Вот и все воскресенье… Вот и вся семейная жизнь…
Все это не нравилось Станиславу. Ладно бы хоть жена ждала по вечерам дома, а то ведь нет. Как бы не так. Где она пропадает? Какие такие занятия у них проводятся до позднего вечера?
– А ты встречай меня из института, – попросила его как-то Наденька.
К тому времени за ней стал ухаживать паренек из группы. Норовил вызваться в провожатые, но Наде он совсем не нравился. Это во-первых. А во-вторых, она замужем, между прочим. Так пусть муж и встречает-провожает. Незачем ей себя компрометировать в глазах соседок. И так косые взгляды бросают, да колкие реплики так и сыпятся со всех сторон:
– Не поздно ли возвращаешься? Смотри, мужа не проворонь!
Или:
– Ишь, гулена! Ребенок, муж – все нипочем! Каждый день затемно!
А то и того хуже:
– Ой, явилась не запылилась… Шляется где попало, а мужик один мается… Внимание, что ль, на него обратить?
Надя и слышала эти слова, и не слышала. Ну что к глупым бабам прислушиваться? Кроме своих сковородок, ничего знать не хотят. Разве им дано понять тайны мироздания? Им бы лишь сплетни разводить да в замочную скважину к соседям подглядывать… Но и совсем игнорировать мнение общества не получалось. Тем более что муж, невзирая на покладистый и спокойный характер, все чаще и чаще высказывал недовольство своим одиноким времяпрепровождением.
Вот тогда-то Надя и предложила ему встречать ее вечерами. Такое простое решение оказалось поистине спасительным. И почему оно ей раньше не пришло в голову?
Они шли вместе по пустынным московским улицам… К ним как будто возвращалось былое состояние влюбленности трехлетней давности… Но к сожалению, оно оказалось обманчивым и безнадежно ушедшим. Она ему – про кризис идентичности, он – про показатели соцсоревнования. Она – про ментальное самосознание, он – про пятилетку за четыре года. Она – про жизненную энергию и экзистенциальные потребности. Он – про задачи, выдвинутые собранием трудового коллектива.
И все же… как-то они сосуществовали. Как-то приспосабливались, находили общие точки соприкосновения. Так продолжалось два года. Лекции у Тимура продолжались. Занятия становились все более насыщенными, пока в какой-то момент Тимур не пропал. Правда, сказал перед этим:
– Меня позвал учитель. Я уезжаю. Как надолго, не знаю. Приеду, продолжим. Кому надо, меня найдут.
Слушатели приуныли. Однако Тимур сохранял оптимизм и дал своим ученикам задание:
– В мое отсутствие у вас будет возможность отработать на практике те законы, о которых мы с вами говорили, и окончательно понять, нужно вам это знание или нет. Легче вам с ним жить или сложнее. Вы поймите, что, если бы вы общались с людьми, обладающими теми же самыми знаниями, тогда другое дело. Но вы одиноки в своем стремлении к самопознанию и совершенству. И сможете ли вы ужиться с окружающим миром – вот главное. Пока я был рядом, мы с вами советовались, что-то решали вместе, корректировали различные ситуации, медитировали… Без меня будет сложнее… Намного сложнее… Но я верю в вас. Не сходите с нашего пути! Хотя… – тут он вздохнул и замолчал надолго.
