Пытаясь скрыть улыбку, Гэррет подошла к холодильнику, чтобы рассмотреть рисунки, которые она заметила накануне вечером. Один особенно красочный рисунок привлек ее внимание.
— Похоже, у Кортни есть способности к рисованию.
Замечание Гэррет стерло улыбку с лица Джейса. Он кивнул, но ничего не сказал ни когда встретился с ней взглядом, ни даже тогда, когда она стала рассматривать висевшие рядом фотографии.
Всего рамок было семь, по числу лет Кортни. Гэррет показала на фотографию в красной рамке:
— Эта мне нравится больше всех.
Джейс подошел ближе. Когда он заговорил, голос его звучал как-то неестественно, словно ему приходилось сдерживать волнение:
— Каким бы трудным у меня ни был день, мне становится легче, когда я смотрю на это фото.
— Понимаю. Она прелестна.
— Снимок был сделан позапрошлой осенью, когда она еще была в детском саду, как раз перед тем, как Лорел Энн ушла от меня. Лорел Энн была с родителями в круизе, так что мы с Кортни оставались одни. В то утро я ее причесывал. Видишь, ленты завязаны немного криво.
Гэррет смотрела на фотографию, зачарованная глубиной чувства в голосе Джейса и образом маленькой девочки, которой отец причесывает длинные волосы своими мозолистыми руками. Она не видела Кортни с тех пор, как та пошла в школу. На фотографии, сделанной в детском саду, Кортни была без двух передних зубов. Волосы ее были слегка взлохмачены, а голова опущена, словно фотограф поймал момент, когда Кортни, казалось, вот-вот расхохочется. Она выглядела не так идеально, как на других фотографиях, где все было как полагается: волосы, оборочки и улыбка, — но в сто раз счастливее.
— Ты бы слышала, какой крик подняла Беверли, когда вернулась из круиза и увидела эту фотографию.
— А у дедушки с бабушкой в доме эта фотография тоже есть? — поинтересовалась Гэррет.
— Шутишь? — Вопрос был чисто риторическим, судя по мрачному осуждению, прозвучавшему в голосе Джейса.
Гэррет с облегчением вздохнула. Ее собственные родители принимали всех своих детей такими, какими они были, тогда как Тейлоры презирали все, что хотя бы отдаленно не было совершенством.
— Мы не можем отдать ее им, — произнесла она тихо.
— Мы?
Это едва слышно сказанное слово привлекло ее взгляд так же неотвратимо, как то, что молитва заканчивается словом «Аминь». Джейс смотрел на нее в задумчивости. Она широко распахнула глаза, давая ему возможность увидеть в них то, в чем он так нуждался.
— Означает ли это, что ты передумала и согласна мне помочь?
Неожиданно она поняла, как важен ее ответ, что ее и Джейса дальнейшая жизнь зависит от того, что и как она ответит.
— А ты думал, я отдам тебя на съедение акулам?
Гэррет вдруг почувствовала, что кровь отлила от лица и она вот-вот закричит от отчаяния. Она написала множество сочинений, в колледже ее красноречию аплодировали стоя, но, когда она была с Джейсом, ее выразительный английский язык почему-то начинал хромать.
А ты думал, я отдам тебя на съедение акулам? По правде говоря, Джейс не знал, что и думать. Вчера вечером она отвергла его предложение, а сегодня она тут, вся в кудряшках и вроде все понимает и сочувствует. Она упомянула о предложении, когда приехала, но пока на эту тему не сказала ни слова. Что ему, черт возьми, думать?
— По-моему, вчера ты ясно дала понять.
Она подскочила к стойке и стала лихорадочно перелистывать страницы телефонного справочника.
— Вчера ты застал меня врасплох, — возразила она, не глядя на него. — Но сегодня, Джейс, я пришла в себя. Я все утро висела на телефоне, разговаривая с адвокатами во Флориде и в Мичигане. Я не буду притворяться, что выхожу за тебя замуж, но и отступать и позволить отнять у тебя дочь я тоже не намерена.
Говоря это, она трепала телефонный справочник, сгибая и разгибая страницы. Когда она наконец взглянула на Джейса, ее взгляд был почему-то совсем не таким спокойным, как голос. Не понимая, что происходит, Джейс спросил:
— Что именно ты предлагаешь?
Она моргнула, и тень от ресниц упала на ее щеки. Потом она подняла глаза и задала встречный вопрос:
— А чего именно хочешь ты?
Сердце Джейса вдруг забилось так, что его удары отдавались у него в ушах. Желание захлестнуло его горячей волной. Он был ошарашен такой реакцией своего тела и онемел.
Господи, чего он хочет! Конечно, лучшего для Кортни. Но это не все. Сейчас ему нужна была женщина, которую он мог бы обнять. В которой мог бы раствориться. Он напомнил себе, что Гэррет уже отказалась даже просто прикинуться его невестой. Можно себе представить, как бы она отреагировала, если бы знала, куда завело его воображение. Господи, ведь она была его другом! И как только ему приходят в голову такие мысли!
Его размышления были прерваны стуком дверцы автомобиля за окном. Затем дверь открылась и в кухню вошли Куп и Кортни.
Куп закрывал дверь, поэтому Джейс не видел его лица, но глаза Кортни были красными, как будто она плакала. Подскочив к ней и опустившись на колени, Джейс забеспокоился:
— Что случилось? Ты же хотела остаться ночевать у Аманды.
— Я передумала, — выдохнула девочка.
Джейс заглянул в серые глаза дочери и провел пальцем по ее носу. Всю неделю она каждый вечер разговаривала со своей лучшей подругой по телефону, строя планы и считая дни и часы, остающиеся до знаменательного события. И вот теперь она здесь, заплаканная, посреди кухни, и единственное объяснение — она передумала.
— А почему?
Куп стянул с головы Кортни яркую розовую шапочку и подмигнул Джейсу.
— Разве женщинам нужна причина, чтобы передумать? Это их право, не так ли, Кортни?
Заметив Гэррет, он сказал:
— Привет, Гэррет, как дела, дочка?
— Отлично, Куп.
Гэррет улыбнулась Купу и подошла к девочке.
— А ты, должно быть, Кортни. А я — Гэррет, подруга твоего папы. Я живу во Флориде, но тоже всегда скучаю по дому. Ведь дома лучше, верно?
Кортни печально кивнула головой, а Куп пояснил:
— Она не могла тебя найти, Джейс, и позвонила мне. Это что так хорошо пахнет? Цыпленок?
— Вечно ты голодный, — улыбнулась Кортни прадеду.
Джейс услышал хмыканье Купа и смех Кортни, но именно грудной смех Гэррет снова пробудил в нем желание.
— Папа, ты ведь не сердишься на меня за то, что я пришла домой?
Джейс обнял Кортни и крепко прижал к себе. У его дочери никогда не было тоненького голоска, даже в младенческом возрасте. Бёрч уверял, что ее голос похож на голос Купа. Вряд ли это было так, но Джейс точно знал, что в его дочери замечательно сочетаются сила и ранимость, неуверенность, невинность и упорство. За то время, что она жила у Айвена и Беверли, живость ее характера несколько погасла, она стала чувствовать себя менее уверенной, больше нуждалась в похвалах. Точно так, как это случилось с Лорел Энн. Джейс изо всех сил старался, чтобы вернуть дочери уверенность в себе.
