– Стоп-стоп. – Поразительно, но Большов смеялся! – Ты не в моем вкусе, разумеется. Но твой азарт меня заинтриговал. Так что… едешь с нами…
– О, поздравляю, – возликовала Виктория, – уж мы там с тобой заживем!
– …вместо Куликовой, – невозмутимо продолжил Дмитрий. – Извините, девочки, но на этот раз на моей яхте найдется лишь десять мест для красоток.
Нет, она не вцепилась мне в волосы, она как могла сохранила лицо. Но опасный огонек в кошачьих глазах Виктории не мог меня обмануть. Она была очень зла. И считала меня главной виновницей своей неудачи.
Простились мы сдержанно, но вежливо.
А потом… Потом я, сшибая углы, металась по миру, о котором не имела ни малейшего представления. Записалась на стрижку в салон Тодчука, и там меня уговорили на разноцветное мелирование. Купила два роскошных купальника, которые мне были, мягко говоря, не по карману. Назначила встречи всем знакомым моделям, чтобы расспросить их: какое шампанское принято заказывать в высшем свете, и как едят омаров, и вообще – что происходит со мной, Кашеваровой Александрой? Неужели ничего, с их точки зрения, особенного, неужели это и есть их жизнь? Меня словно насильственно забросили на другую планету. В домик для Барби.
– Все равно ты не Барби, – сказала Лерка, когда я рискнула наконец похвастаться своей сомнительной победой (ну и новыми купальниками заодно), – ты не такая, как они. И никогда такой не станешь.
– Почему? – Я не то обиделась, не то порадовалась своей эксклюзивности.
– Потому что! – вспылила Лерка. – Потому что у тебя заусенцы на ногтях, ты ненавидишь трусики стринг, килограммами ешь пирожные и вечно влюбляешься в придурков! Потому что на прошлый Новый год ты подарила бойфренду дорогие часы, а он в ответ вручил тебе коробочку «Рафаэлло».
– Спасибо, что напомнила. Между прочим, я его любила и собиралась замуж.
– Ага, только он об этом и не подозревал. Сашка, настоящие Барби так себя не ведут. Они привыкли брать, брать, брать! – Лерка воинственно потрясла над головой сжатыми кулаками. – И ничего не давать взамен. Во всяком случае, ничего материального.
– Но я же ему понравилась, – беспомощно развела руками я, – я понравилась этому привередливому Большову.
– Верю, – вздохнула Лерка, – но ты понравилась ему, потому что ты – это ты. Не надо играть чужую роль. Сашка, ты же гораздо интереснее этой твоей подружки, Виктории! Она – эффектная и смелая, зато ты – милая, умная и смешная.
– Да что ты прицепилась к Вике? – рассердилась я. – Если бы не она, я бы вообще не полетела ни на какую Майорку. Она хорошая подруга, ты просто плохо ее знаешь.
– Да, как же, – усмехнулась Лера, – только, когда эта Виктория тебя разочарует, смотри не плачь. И жаловаться ко мне не беги!
До вылета оставалось три дня. В моем паспорте многообещающе зеленела шенгенская виза, в моем чемодане лежали новые дорогие наряды, в моей голове роились планы один жизнерадостней другого.
Еще семьдесят два часа, и мои ноги, обутые в легкие сандалии, ступят на потрескавшийся от жары асфальт далекого города Пальма-де-Майорка. А потом… белоснежная яхта, оранжевое солнце, коктейли с бумажными зонтиками… Кожа пахнет солью, волосы красиво кудрявятся и развеваются на ленивом южном ветру… Кто знает, может быть, моя непосредственность вскружила голову Большову и он планирует всерьез за мною приударить. За мной еще ни разу, ни разу не ухаживал миллионер, я даже не представляла себе, как это может выглядеть. Может быть, каждое утро я буду находить на своей подушке ветку свежих орхидей, а, может быть, на ланч мне будут подавать диадемы с брильянтами, а может…
…Розовый дурман моих самых смелых надежд был нарушен телефонным звонком.
– Александра Кашеварова?
– Да, это я.
– С вами говорят из офиса Дмитрия Яковлевича.
– Большова? – непонятно зачем уточнила я. Ничего себе, может быть, миллионер решил время не тянуть? Сейчас вежливая секретарша уточнит адрес, по которому можно доставить дары, и что мне в таком случае делать? Принять подарок или на всякий случай сделать вид, что меня не трогают материальные блага?
– К сожалению, ваш билет аннулирован, – бесстрастно сказала секретарша.
Я даже не сразу поняла, о чем это она.
– Что… То есть как это?
– Мои соболезнования. Вы никуда не летите.
– Но… Почему?
– У Дмитрия Яковлевича поменялись планы.
– То есть… Поездка состоится, просто позже? – Наконец дошло до меня.
– Девушка, поездка состоится в назначенное время, – в усмешке секретарши мне почудилась легкая издевка, – но только без вашего участия. Всего доброго!
Наверное, я так никогда не узнала бы, почему г-н Большов так резко изменил свое ко мне отношение. Если бы в конце августа не произошло вот что.
К тому времени заноза разочарования перестала больно саднить. Я почти забыла о козырной карте, которую судьба преподнесла мне всего на одно мгновение, перед тем как отнять обратно навсегда. Жизнь вошла в привычную колею: я ходила на работу, встречалась в кофейнях с друзьями, покупала недорогие маечки в подземном переходе на Пушкинской, а редакционным барышням врала, что это «Прада».
И вот однажды томилась я у памятника Пушкину в ожидании Лерки – кажется, мы собирались пойти в кино. И вдруг окликает меня смутно знакомый женский голос, хриплый и низкий:
– Саша! Кашеварова!
Я не сразу узнала высокую красавицу, которая приветливо махала мне рукой. Ее волосы цвета горького шоколада были заплетены в сотни африканских косичек, и на фоне утомленной жарой московской толпы она смотрелась экзотической птицей.
– Что смотришь так? Это же я, Алиса! Подруга Виктории.
– Надо же, – улыбнулась я, дежурно чмокая ее в напудренную щеку, – я тебя сразу и не узнала. Здорово выглядишь.
– Спасибо.
– Мммм… Ну а как там Вика? Все еще на меня дуется? С тех пор она мне так и не звонила.
– Да? – Алиса посмотрела на меня как-то странно.
– Ах да, ты же не знаешь ничего, – рассмеялась я, – ни на какую Майорку я не ездила! Понимаешь, в последний момент позвонила какая-то напыщенная курица из офиса Большова и сказала, что мой билет аннулирован. Я так и не поняла, что случилось. Пыталась сама дозвониться до офиса, но Большова ни разу не позвали к телефону.
В глазах Алисы, таких неправдоподобно синих, каких уж точно не бывает в природе, промелькнула еле внятная тень сочувствия. Я осеклась на полуслове.
– Что такое? – насторожилась я. – Ты что-то знаешь?
– Ничего особенного, – вздохнула она, – я думала, ты тоже в курсе… Вика-то съездила тогда на Майорку.
– Что? – изумилась я. – Ее все-таки взяли? Ну да, она же понравилась Большову… Но…
