— А я когда-нибудь дождусь поцелуя? — Игнорируя его плохое настроение, она капризно надула губки и изобразила на лице обидчивую гримасу.
— Пардон, у меня в голове разные проблемы. — Не замечая ее губ, он слегка коснулся ртом ее щеки и тут же спросил, как бы меняя тему разговора: — Как тебе понравилась моя открытка? — Потом распустил галстук, стащил его через голову и повесил на вешалку для полотенец.
— Очень милая.
Фрэнки любила получать открытки от Хью, хотя и не переставала надеяться, что на этот раз он напишет ей что-нибудь более романтическое, а не дежурное «С любовью. Хью» под рисунком улыбающегося сердца. Он всегда рисовал такое сердце, когда дарил ей открытки. Сперва она подумала, что это очень остроумный, специально ради нее придуманный рисунок, но потом заметила, что он рисовал точно такие же сердца на всех открытках, которые дарил на чужие дни рождения.
Она села в ванне, охватила руками колени, мокрая прядь волос упала ей на лицо.
— Хью, а куда мы идем сегодня вечером?
В ответ Хью начал обрабатывать нитью свои зубы, не забывая при этом ни один коренной зуб, тщательно вычищая из всех щелей остатки съеденного за обедом рыбного сандвича. Фрэнки за ним наблюдала. Хью был просто помешан на своей внешности. Всегда с иголочки одетый, вычищенный, выбритый, с выщипанными пинцетом ненужными волосками, он проводил в ванной комнате больше времени, чем любая, даже самая кокетливая женщина.
— Хью… ты меня слышишь?
Тот начал полоскать рот специальным зубным лосьоном, переливал его из стороны в сторону, а затем выплюнул в раковину голубую жидкость.
— Да, я тебя слышу, — наконец сказал он. — Но нет, я тебе ничего не скажу. Это сюрприз. Увидишь все сама. — Он вытер рот полотенцем, улыбнулся в зеркало самому себе и, удовлетворенный изображением, спокойно вышел из ванной.
«Увидишь все сама». Фрэнки улыбнулась про себя и, стерев с края стакана мыльную пену, опустошила его содержимое одним глотком.
— Пока еще не смотри. Еще пара минут — и мы будем на месте.
Сидя на заднем сиденье такси, Хью давал короткие указания водителю и одновременно прикрывал ладонью глаза Фрэнки. Она сидела расслабленная, включенное отопление согревало ее голые ноги и не давало сосредоточиться. Куда это они едут? Сперва она пыталась следить за маршрутом по количеству поворотов, но ориентирование на местности явно не входило в число ее сильных качеств, и через пару минут она уже даже приблизительно не могла себе представить, где они находятся: в Челси, в Сохо или в Ноттинг Хилле.
Внезапно автомобиль сделал еще один резкий поворот и, взвизгнув тормозами, остановился.
— Ну вот, теперь приехали. Я пойду первым. А ты пока не открывай глаза.
Хью открыл дверцу, и она услышала, как он расплачивается с шофером. Она тоже начала осторожно высаживаться из автомобиля, опираясь на его руку. Иногда он может быть таким грубым, подумала она. На улице было холодно и сыро, и она тут же начала дрожать в своем туалете, потом слегка споткнулась на своих высоких каблуках, крепче оперлась на Хью. Он быстро вел ее по цементной дорожке. Потом она услышала звук открываемой двери. Внезапно на нее пахнуло теплом, раздался шум голосов.
— Ну вот, теперь можешь смотреть. — И он снял с ее глаз свою руку.
Гул голосов вокруг нарастал.
— Сюрприз!
Фрэнки открыла глаза и тут же увидела перед собой старого школьного приятеля Хью, длинноволосого рекламного бизнесмена по имени Адам и его юную подружку Джессику. Они улыбались, как клоуны, и держали в руках два огромных черных шара. Фрэнки оглянулась кругом, и у нее пересохло во рту. Ее возбуждение достигло точки кипения и вот-вот должно было выплеснуться наружу, как пар из чайника. Но ему на смену тут же пришел настоящий, стопроцентный ужас. Это не ресторан, где подают шампанское, и вокруг не видно никаких столиков, покрытых белыми скатертями, и свет исходит здесь вовсе не от свечей. Это был кегельбан и боулинг-центр! Ее лицо потемнело, как у прыгуна на канате. В свой двадцать девятый день рождения она оказалась в боулинг-центре в наряде от Карен Миллен и в дорогущих босоножках на высоченных каблуках от Пьед-а-Терр. Тут внезапно она осознала, что все вокруг на нее смотрят, и постаралась поскорее согнать с лица растерянное выражение и изобразить на нем вымученную улыбку.
— Джессика, Адам, какой сюрприз! — Она пыталась говорить с воодушевлением, потом расцеловала их по очереди в щеки.
Джессика начала хихикать. Потом застрочила, как зенитная батарея:
— Разве это не прикольно? Я так и знала, что тебе понравится, когда Адам это предложил. — Поднявшись на цыпочки, она поцеловала Адама в нос и снова захихикала, как влюбленный подросток. — Ведь правда он очень остроумен?
Фрэнки изо всех сил пыталась протолкнуть застрявший в горле комок величиной с боулинг-шар.
— Так это идея Адама? — Не находя объяснения происходящему, она в отчаянии обернулась к Хью.
Совершенно бесчувственный к ее тотальному разочарованию, он с издевкой кивнул головой в знак согласия и начал рассказывать один из своих многочисленных анекдотов. Потом снова обратился к ней:
— Ты знаешь, я сперва заказал ресторан и собирался тебя туда сводить как всегда. — Он выпятил слегка грудь, как будто был очень горд этим фактом. — А потом Адам высказал эту сногсшибательную идею прийти в боулинг-центр. Он сам так сделал, когда Джессике исполнился двадцать один год, и она была в восторге от этого.
— Это было потрясающе! — пищала Джессика, обнимая Адама за его заметно выпирающий животик, который он безуспешно пытался скрыть под темно-лиловой гавайской рубахой. — Совершенно клевая идея!
Фрэнки изо всех сил пыталась не закричать в голос. «Клевая» — это совсем не то слово, которое кажется ей подходящим в данном случае. Ужасная. Омерзительная. Гнусная. Вот какие слова здесь более уместны. Она наградила Адама — этого жирного, самодовольного подстрекателя на столь гнусное преступление — уничтожающим взглядом. Такого не должно было случиться. Это наверняка какая-то неудачная, неуместная шутка. А иначе что же это такое?
Но это вовсе не было шуткой.
— Хранить секреты очень трудно, но Хью, кажется, с этим прекрасно справился. — Кажется, Адам мог кудахтать бесконечно. Потом он взглянул на высокие каблуки Фрэнки: — А ты, кажется, и вправду ни о чем не догадывалась?
Выдавив из себя лунатическую улыбку, она пробормотала сквозь стиснутые зубы:
— И вправду не догадывалась.
Горше пилюли Фрэнки не глотала за всю свою жизнь. Переобувшись во взятые напрокат грубые трехцветные кроссовки, она чувствовала, что представляет собой неудачную копию Пола Уэллера времен группы «Джем». Она посмотрела на Джессику с ее гривой блестящих светлых волос, как она носится и прыгает с мячом в руках в своей коротенькой, украшенной логотипом маечке и хипповых джинсах, не прикрывающих даже пупка. На миниатюрной, задорной Джессике даже солдатские башмаки, наверное, будут выглядеть как суперстильные туфельки. Рядом с ней Фрэнки чувствовала себя старой калошей. Если высокие, тончайшие шпильки босоножек придавали ее стильной дизайнерской экипировке явственный сексуальный нюанс, то пара трехцветных кроссовок превращала ее в пожилую мамашу, погрязшую в детях и домашних заботах и привыкшую лихо управлять своим «Вольво».
