— Твоя мама знала, что ты беспокоишься о ней и что ты очень много работаешь. — Его сильные руки скользили по ее спине и заставляли ее сердце биться быстрее.
— Мне жаль твоего отца. Я знаю, вы были очень близки.
— Для меня больше никогда не будет такого человека, как он, в целом мире.
— Ты очень похож на него.
— Да уж. Упрямый как осел.
У Анны на душе вдруг стало удивительно тепло.
— Твердость характера. У тебя этого хоть отбавляй.
— У тебя тоже. — Налдо снова погладил ее по спине. — Мы сами являемся хозяевами своей жизни, именно поэтому наши родители так нами гордились.
Она вздрогнула.
Ты да, а я? Я больше ни в чем не могу быть уверена. Предательство мужа, развод, банкротство… Потребуется исключительная твердость характера, чтобы найти в себе силы все начать заново.
Анна почувствовала на себе пристальный взгляд Налдо. Ее внимание моментально переключилось на него.
Его губы приблизились к ее губам до того, как она смогла запротестовать. Его сильные руки еще крепче прижали ее к его мускулистому телу.
Желание вспыхнуло в Анне с такой силой, что ей самой стало страшно.
Когда Налдо слегка прикусил ее нижнюю губу и принялся осыпать поцелуями ее шею, она застонала. Ее пальцы с упоением погрузились в его густые шелковистые волосы, прошлись по накачанным мускулам спины и скользнули к ремню на джинсах.
Раздался грубый мужской стон. Анна почувствовала, как напряглись его руки и плечи.
Как сильно она когда-то ждала этого мгновения! Она и Налдо. Вместе.
Его поцелуй становился все более и более страстным. Ее соски затвердели, требуя прикосновения его губ.
Я люблю тебя, Налдо. И всегда любила.
Налдо помог Анне освободиться от бюстгальтера и стянуть через голову футболку.
Он обхватил ее грудь ладонью и большим пальцем дотронулся до соска, пробуждая в ней еще большее желание.
Одним резким движением, от которого Анна чуть не задохнулась, Налдо поднял ее на руки и усадил на кухонный стол, затем наклонил голову и стал нежно покусывать ее сосок, потом опустился ниже, лаская языком ее живот, пробегая широкими ладонями по ее бедрам.
Ощущение, которое он пробуждал в ней, было таким приятным! Удовольствие в чистом виде. Сейчас она чувствовала себя сокровищем, о котором он заботится, которое он любит.
Он не любит меня.
Эта мысль поразила Анну в самое сердце.
Ему это просто выгодно. Именно так он описал отношения, которые связывали его отца с моей матерью. Его отец был одинок, а моя мама всегда была под рукой.
Как раз в этот момент Налдо стянул с Анны кружевные трусики. Он слегка отодвинулся и вскинул голову, их взгляды встретились. Не произнося ни слова, он поднял ее на руки и понес в спальню.
Оказавшись на кровати, Анна притянула Налдо к себе. Она нервными движениями расстегнула пуговицы на его рубашке, жаждая прикоснуться, к его теплой обнаженной коже.
Одним ловким движением Налдо стянул свои джинсы. От вида его обнаженного тела у Анны перехватило дыхание.
Рельефные мускулы, загорелая кожа, бронзовый оттенок которой подчеркивали черные как смоль волосы. Высокомерное, мужественное лицо… Абсолютно совершенный мужчина.
Не теряя ни секунды, он натянул презерватив и снова бросился к ней.
— Анна… — это все, что Налдо произнес, прежде чем снова прильнуть к ее губам.
Медленно, сдерживая переполняющее его желание, он вошел в нее. Она застонала, не в силах сдержаться. В ней пробуждались незнакомые до сей поры чувства. Она понимала, что только этот мужчина может доставить ей такое удовольствие. Больше никогда и ни с кем она не будет так счастлива, как с ним.
— Налдо. — Единственное слово нарушило предрассветную тишину.
Они лежали в обнимку, их тела блестели от пота, а сердца бились в унисон. Налдо прижимался к Анне щекой, его пальцы нежно поглаживали ее волосы. Это было так приятно!
Мечта, мучившая ее долгие годы, наконец-то стала явью.
Она и Налдо в объятиях друг друга.
Его голова лежала на груди Анны, его теплое и сладкое дыхание щекотало ее кожу. Казалось, эта ночь любви стала очередным переломным моментом в жизни девушки. Теперь у нее было гораздо больше сил для начала новой жизни.
Налдо повернулся на бок. Улыбка озарила его лицо, а взгляд сказал Анне о том, что он в восторге.
— Еще любишь? — прошептал он. Комок встал у нее в горле. Любовь? О чем он говорит? Ее пульс участился.
— Что? — переспросила Анна.
— Теннис. Каждая игра — схватка не на жизнь, а на смерть. — В глазах Налдо зажглись веселые огоньки. — Твоя страстность распространяется не только на корт.
Какое-то мгновение она смотрела на него. Для него любовь — это как игра в теннис, где есть победитель и проигравший.
Резкое разочарование заставило ее сердце сжаться от боли.
— Я давно не играла.
— Тем не менее что-то подсказывает мне, что ты все еще находишься в прекрасной форме. Может, мы найдем время для одной партии, прежде чем ты уедешь?
Прежде чем ты уедешь.
Его слова причинили Анне нестерпимую боль. Они стали напоминанием о том, что эта божественная ночь — лишь временное наслаждение. Возможно, он позволил этому произойти только потому, что знал: она вскоре уедет и больше никогда в его жизни не появится.
— Что случилось? — Морщинка легла между темными бровями Налдо.
— Ничего. Я просто устала.
— Тогда спи. Я тоже устал. — Он устроился поудобнее, его рука легла на ее талию, словно они занимались сексом уже сотни раз, словно они были настоящей парой…
Анна закрыла глаза, желая стереть из памяти образ Налдо, спящего с ней в одной постели. К чему отрицать? Ей было приятно заниматься с ним любовью. Да к тому же какой вред может нанести одна ночь наслаждения, скорее напоминающая волшебный сон?
Широкая ладонь Налдо скользнула по талии Анны, и он еще крепче прижал ее к себе. Она почувствовала себя крохотной каплей в океане безбрежного счастья. Ее тело наполнилось ощущением эротического удовольствия и теплой расслабленности, и наконец впервые за несколько дней она погрузилась в сладкий сон.
Утром помятая подушка была единственным напоминанием о том, что Анна провела ночь с Налдо. Девушка сощурилась от яркого утреннего солнца, пробивающегося сквозь занавески. Неужели это был только сон?
Нет. Его запахом пропахли простыни. Она собрала их в комок и уткнулась в них лицом, наслаждаясь отчетливым мужским ароматом.
Должно быть, Налдо ушел очень рано. Возможно, у него дела в поместье. Если он и оставил записку, то, скорее всего, внизу, на телефонном столике.
