– Хизер, – взволнованно обратился ко мне Хулио, когда я попыталась проскользнуть мимо. – Это правда? О… – Его темные глаза обратились туда, где до сих пор толпились полицейские и администрация колледжа.
– Правда, Хулио, – сказала я тихо. – Они нашли… – Я чуть было не сказала «тело», но это было бы неправдой. – Мертвую девочку в столовой.
– Кого? – С беспокойством поинтересовался Мануэль Хуарес, очень симпатичный парень, по мнению многих девушек и даже юношей.
(Мне на это было наплевать – я не верю в служебные романы. И потом, он никогда дважды не смотрел в мою сторону. Неудивительно, ведь рядом так много девятнадцатилетних девушек с обнаженными животами. Я давно уже не открываю живот, с тех самых пор, как он начал свешиваться над поясом джинсов).
– Кого убили?
– Я не могу пока сказать, – ответила я. – Нас попросили не раскрывать ее имени, пока не сообщат родителям.
По правде говоря, если бы это была не Линдси, я бы не выдержала и проговорилась. Но все, даже персонал, чья толерантность к людям, от родителей которых зависит благо состояние, вообще-то минимальна, очень ее любили.
Я не хотела первой рассказывать им, что с ней случилось.
Хулио бросил на племянника укоризненный взгляд – он, как и я, знал, что имя убитой не подлежит разглашению, – и что-то пробормотал по-испански. Мануэль побагровел, но ничего не ответил. Я знаю, что у Мануэля, как и у Тома, испытательный срок еще не кончился. А еще я знаю, что Хулио – очень строгий наставник. Я бы не хотела, чтобы он был моим начальником. Я видела, что он де лает со студентами, которые осмеливаются ездить на роликах по натертым полам.
– Мне нужно сбегать в больницу по поводу одного студента, – сообщила я Хулио. – Надеюсь, это ненадолго. Пригляди за Томом, ладно? Он еще ко всему этому не привык.
Хулио мрачно кивнул, и я поняла, что он воспринял мою просьбу буквально и выполнит ее… даже если для этого ему придется разлить бутылку содовой прямо у нас под дверью и целый час водить тряпкой по полу, вытирая воду.
Мне удалось незамеченной пройти мимо всех столпившихся в вестибюле и выйти на улицу. Я не стала ловить так си, а сломя голову понеслась за угол, к нашему каменному особняку. Если мне придется просидеть в госпитале целый день, нужно взять учебник по математике, чтобы приготовиться к первому занятию и, возможно, прихватить с собой «Гейм-бой» с «Тетрис». (Впрочем, кого я дурачу? Если пере до мной стоит выбор между учебой и «Тетрис», скорее всего, он будет в пользу «Тетрис». Должна же я попытаться побить свой собственный рекорд!) И потом, может, мне удастся уговорить Люси сделать свои делишки, чтобы не обнаружить вечером на полу ее дурно пахнущие сюрпризы.
Тучи над головой потемнели и набухли снегом, но не они были причиной того, что Реджи с приятелями скрылись со своих излюбленных мест. Их напугало огромное количество полицейских, которые съехались в Фишер-холл. Наверное, они зашли в кафе на Вашингтон-сквер, чтобы выпить по чашечке кофе. Убийство плохо отражается на торговле наркотиками, как и на любом другом бизнесе.
Люси была так потрясена моим ранним появлением, что даже не сопротивлялась, когда я вывела ее в небольшой садик, разбитый у дома еще дедом Купера. Когда я нашла учебник и «Гейм-бой» и спустилась вниз, Люси уже сидела под дверью, недалеко от нее виднелась желтая лужица. Я уже собралась выходить, но заметила мигающий огонек на автоответчике домашнего телефона в холле. (Наверху у Купера есть еще один, служебный телефон.) Я нажала кнопку, и в коридоре раздался голос брата Купера.
– Привет! – проговорил мой бывший жених. – Это сообщение для Хизер. Хизер, я пытался дозвониться тебе и по мобильному, и по рабочему телефону. Но так и не смог тебя поймать. Не могла бы ты мне позвонить сразу, как получишь это сообщение? Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.
Вот это да! У него действительно важное дело, если он позвонил мне на домашний телефон Купера. Семья не раз говаривала с Купером уже много лет – с тех пор, как узнала, что дед, основатель «Картрайт рекорде», Артур Картрайт, оставил Куперу в наследство особняк в Вест-Виллидже – жемчужину нью-йоркской недвижимости стоимостью восемь миллионов долларов. Правда, до этого отношения тоже не отличались теплотой (в особенности, когда Купер отказался петь в группе «Изи Стрит», основанной его отцом).
Если бы не я и не моя лучшая подруга Пэтти с мужем Фрэнком, Купер проводил бы Рождество и Новый год в пол ном одиночестве (хотя такая перспектива его никогда не пугала)… Что ж, члены моей семьи либо сидели за решеткой (папа), либо находились в бегах с моими деньгами (мама). Какое счастье, что я – их единственный ребенок.
Как я убедилась за годы, проведенные с братом Купера, то, что важно для Джордана, редко бывает важным для меня.
Поэтому я не бросилась к телефону и не стала перезванивать. Вместо этого я прослушала остальные сообщения, вышла на холод и отправилась в больницу Святого Винсента.
Теперь, когда мне нужно, такси, разумеется, не было. Придется тащиться в больницу пять-шесть кварталов (и не маленьких!) пешком. Ну и ладно. По распоряжению руководства мы обязаны полчаса в день заниматься физическими упражнениями. Или час? В любом случае, пять кварталов по собачьему холоду показались мне более чем достаточным. Когда я добралась, щеки и нос уже ничего не чувствовали.
В зале ожидания было тепло и многолюдно, хотя и не так, как обычно, видимо, холод заставил большинство ипохондриков сидеть дома. Мне легко удалось отыскать свободное место. Какая-то сердобольная нянечка переключила телевизор с мексиканского сериала на первый канал, чтобы все присутствующие наблюдали за тем, как на нас надвигается ураган. Теперь все, что мне было нужно – это стаканчик горячего шоколада, который я легко получила, бросив пару монет в автомат, и плотный завтрак.
С едой в больнице Святого Винсента было несколько сложнее, в автомате продавались только «Сникерсы» и «Марсы», которые я в обычных обстоятельствах уплела бы с большим удовольствием.
Но в свете утренних событий, в моем животе было неспокойно, и я боялась, что ударная доза сахара и карамели не будет воспринята им с привычной благосклонностью.
Кроме того, было уже пять часов. В это время охранники открывают двери и пускают посетителей к пациентам.
Как всегда, я не смогла сразу найти листок бумаги с именем студента и его идентификационным номером. Ладно, надеюсь, что к ним сегодня поступило не так много двадцатилетних студентов, выпивших огромное количество коктейлей вчера на дне рождении. Наверняка, медсестры помогут мне его найти…
В конце концов помощь мне вообще не понадобилась. Я узнала своего студента, как только увидела. Он лежал на кушетке, покрытой белой простыней.
