Анджела Моррисон - Спой мне колыбельную

Но он нужен мне.

Он заботиться обо мне. Один из немногих, кто это делает. Он хочет мне помочь, хочет быть моим другом. Значит ли это, что я его использую? Это нечестно? Разве я заслуживаю чего-то такого? Чтобы кто-то был моим другом? Он знает меня внутри и снаружи, и я все еще ему нравлюсь. У всех есть кто-то, кто их любит. Все, чего я прошу, чтобы этот милый парень оставался моим другом.

Пока я не буду готова взлететь.

Звучит как попсовая песня, да?

Вознеси меня, пока я не полечу. На твоих плечах я дотронусь до неба.

Дурацкая попсовая песня.

Мне нужно сказать Скотту, что он красавчик. Я должна сказать Скотту, чтобы он не переживал за меня. У него может быть девушка и девочка, которая будет ему хорошим другом. Я должна ему сказать.

Но не могу.

Я встаю, целую его в макушку и очищаю его поднос. По крайней мере, это я могу сделать.

Днем позже я юркаю в тени, стараясь добраться от входа в школу до своего шкафчика. Я приручила-таки свою новую прическу с помощью резинки. Когда мы выступаем, нужно, чтобы наши волосы были собраны, поэтому парикмахер оставил мне достаточно длинные локоны, чтобы зачесать волосы назад или сделать хвостик.

— Эй, Чудовище! — Колби появляется передо мной. — Что случилось с твоей гривой?

Я не отвечаю, туплю взгляд. Я изучаю новые кроссовки. Они застегиваются на молнию. Никаких шнурков. Ужасно, но на Колби смотрится неплохо. Каждый хочет себе такие.

— Так не честно, Чудище, — Он тыкает мне пальцем в плечо. — Ты не должна заставлять нас смотреть на это лицо. Вот. — Он пихает мне в руки что-то холодное и эластичное.

Я не успеваю схватиться за вещицу. Она падает на пол. Маска ведьмы с зеленым лицом, волосатыми бородавками и потрескавшимися губами лежит у моих ног.

— Подними.

Я должна убраться отсюда подальше. Я начинаю отворачиваться от маски и обуви Колби.

Он останавливает меня, хватая за руку.

— Никто не отказывается от моих подарков.

Я дергаюсь изо всех сил, чтобы вырваться. Он сильнее сжимает мою руку. Он смеется, наслаждаясь зрелищем. Его глаза смотрят куда-то мимо меня, сигнализируя. Трэвис и Курт появляются из ниоткуда, хватают меня своими липкими ручонками и заводят мои ладони за спину. Они крепко держат запястья и связывают так сильно, что они чуть ли не расплющиваются. Я чувствую тепло их тел, чувствую запах пота.

Я пытаюсь замкнуться в себе, быть дальше от них, но не могу. Я в их распоряжении.

Колби подталкивает маску носком своего кроссовка.

— Заставьте ее надеть это.

Трэвис и Курт заставляют меня нагнуться, держат меня, пока я не разжимаю кулаки и не беру пальцами маску. Винил, гладкий и прохладный, вызывает желание закричать и убежать. Они силой заставляют меня выпрямиться.

Колби, единственный парень в школе выше, чем я, берет маску из моих рук и натягивает ее мне на голову, прижимая очки к лицу и заставляя их покривиться под маской.

— Носи это, пока твои волосы не отрастут снова.

Я не могу дышать в маске. Не могу видеть. Мои очки прижаты к лицу. Я изо всех сил стараюсь сорвать маску, но мои руки все еще связаны.

Колби наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Идеально.

У него жаркое, чувственное дыхание, которое вторгается в мою голову и провоцирует ненужное чувство желания, словно молния внутри меня ударяет в кишки. Это убивает сильнее, чем маска.

Наши тела соприкасаются.

Я схожу с ума, борюсь, чтобы вырваться на свободу. Не могу закричать. Почему я не могу закричать?

Они смеются над этим.

— Не беспокойся, Чудовище. Ты слишком уродлива, чтобы сидеть в столовой за общим столом.

Колби отступает, и ребята отпускают меня.

Я стремительно бегу по направлению в женскую уборную, врезаясь в стену глазеющих людей. Зубоскалов. Чья-то рука хватает меня за задницу. Я срываю маску и позволяю своим очкам упасть на пол. Я опускаю голову и обхватываю себя руками, словно что-то внутри меня разваливается на части. Я быстро шагаю по коридору.

Мое лицо мокрое. Черт! Я не должна была позволить им сделать это. Я врываюсь в уборную, пугая пару курильщиц. Запираюсь в кабинке. Правда, которую сказал Колби, побеждает внутри меня.

Я не покидаю своё спасительное место до того момента пока не звучит звонок. Я решаюсь выйти только тогда, когда полностью уверена, что в туалете пусто.

Я умываюсь холодной водой и всматриваюсь в свое, покрытое пятнами, ужасное отражение. Мэдоу и ее мама несут бред. Будто стрижка и макияж могут избавить меня от уродства.

Все утро маска появлялась из ниоткуда. Приклеенная к моему шкафчику. Оставленная на моем стуле в классе экономики. Когда она опускается на мой обеденный поднос, Скотт хватает ее, стирает с нее шоколадный пудинг, сминает и пихает в карман.

— Идиотские шутки!

Он берет чистую салфетку и вытирает капли пудинга, попавший на мою шею. Он не старается обратить все в невинную шутку.

Я чувствую тяжесть в груди.

— Ничего не выйдет, не так ли?

Колби дал мне понять это сегодня. Я всегда буду Чудовищем.

Скотт поглаживает меня по плечу.

— Просто пой, Бет. Это единственное, о чем тебе нужно беспокоиться.

Его слова рождают небольшой просвет в той тяжести, которую я испытываю, и позволяют давлению в моем сердце быть еще больше. Я не летаю. Небо все еще слишком далеко, но я знаю, что он прав. Есть единственная вещь, которую я могу делать. Петь. Все прихлебатели Колби, он сам и их ужасные уродливые маски ведьм не могут украсть этого.

Не позволяйте никому говорить, что лазеры — это не больно.

Вам знакомо, когда дантист говорит, что сейчас чуток пощиплет, а затем он втыкает иглу в край вашего рта, и кажется, словно игла проходит прямо через нос и выходит из макушки головы? Из того, что я нашла в интернете, лазерное лечение именно на это и похожее.

Мама говорит, что рожать ребенка это как ломка у наркомана. Не знаю, достаточно ли я смелая для такого. Выдержать такую боль? Это того бы стоило, чтобы иметь ребенка, милого, красивого свертка, воркующего у меня в руках. Все, что угодно, стоило бы этого. Но даже после вмешательства Мэдоу и ее мамы, нет ни единого шанса, что какой-нибудь парень подойдет ко мне близко. Было бредом мечтать о слепом, толстом и старом мужчине. Я слишком уродлива, чтобы со мной встречаться. Колби прав на счет этого. К примеру, мы со Скоттом всегда были друзьями и все, что происходило между нами за весь этот период, это то, что он дотронулся до моих губ кончиками пальцев. Не думаю, что эта ерунда что-то значит для Скотта. И как она вообще могла бы что-то значить? Я такая ужасная. Он — милый. Вот и все, что связано с ним, но даже при одной мысли об этом, меня бросает в жар. Или это просто огромные электрические лампы у меня над головой и стоящий рядом техник с лазерной палочкой в руках?