Хлою не смущало его молчание. Оно ее даже радовало — Стив не услышит, как она задыхается, но не от усталости, а от волнения. Она была в отличной форме, и обычно пешие прогулки давались ей легко. Но там не было Стива, который бы держал ее за руку.
— Вот мы и пришли! — сказал он, когда они наконец добрались до места почти на вершине утеса, откуда открывался великолепный вид.
Стив разложил еду на камне.
— Не правда ли, здесь гораздо лучше, чем там, внизу, на столике для пикника?
Хлоя кивнула и подумала, что сама никогда бы не рискнула забраться так высоко. Она не любила рисковать. Возможно, из-за ее тети, любившей частенько напоминать ей, что если бы ее родители не рискнули и не наняли частный самолет на годовщину своей свадьбы, то остались бы в живых.
— Сейчас все будет готово, — Стив нарезал сыр и яблоки армейским перочинным ножом.
Когда он предложил ей кусочек яблока, ей почему-то сразу вспомнилась сцена в саду Эдема — только наоборот. Стив вводил ее в искушение. Взять яблоко или нет? Начать новую жизнь или оставить все как есть и жить спокойно и незаметно? Хлоя взяла яблоко.
— Ты когда-нибудь была здесь раньше? — спросил он.
Она покачала головой.
— Странно. Это самое популярное место отдыха среди жителей Чикаго.
— Я не всегда жила в Чикаго. Мы жили здесь, когда живы были родители. Но когда они умерли, я переехала к Джэнис — старшей сестре моей мамы.
— Помню. Ты говорила, что вы не были с ней близки.
— Да, она даже не хотела, чтобы я называла ее тетей.
— Почему? — удивился Стив.
— Она говорила, что не чувствует себя чьей-то тетей. Поэтому я называла ее просто Джэнис. — Хлоя остановилась, чтобы откусить яблоко. — Я даже не видела ее до того, как умерли мои родители. Они не были близки с мамой, но ей пришлось меня взять, поскольку она была единственной моей родственницей. Она жила в штате Массачусетс. Я переехала к ней, когда мне было восемь лет.
— Наверное, тебе было с ней плохо…
— Она отдала меня в школу-интернат, когда мне исполнилось двенадцать. Я провела там шесть лет. Так что я жила с ней всего четыре года.
Но эти четыре года произвели на меня неизгладимое впечатление.
— Тебе понравилось в интернате? — спросил Стив.
— А тебе понравилось в военной школе?
— В военной школе было очень тяжело, — признался он.
— В интернате тоже было тяжело. Меня спасали книги. Там была потрясающая библиотека и очень добрая библиотекарша. Книги уносили меня в другой мир — с замками, храбрыми рыцарями и прекрасными дамами…
— Тебе нравится история?
— Мне нравится читать. Не важно что: историю, биографии, психологию… Для меня книга — портал в другой мир. — Хлоя удивилась, почему она рассказывает ему такие личные вещи. — Извини, я много говорю.
— Да ничего, это интересно.
— Теперь твоя очередь. Расскажи о себе. Каково это — иметь брата-близнеца? — ее почему-то всегда интересовал этот вопрос.
— Ну, мы не очень похожи, — Стив разрезал еще два яблока.
— Да, я знаю. Твоя бабушка показывала мне фотографии.
Он улыбнулся:
— Тогда ты знаешь, кто у нас самый красивый в семье.
— Все твои братья неплохо выглядят, — заметила она.
— Это отретушированные фотографии.
— Значит, ты симпатичнее, чем твой брат Том?
— Том неплохо выглядит, — сказал Стив. — По крайней мере, многие женщины так думают. Но я, конечно, лучше.
— Ну конечно! — подтвердила она. — А как насчет твоих старших братьев?
— Они женаты.
— Ты так говоришь, будто я ими интересуюсь.
— Нет, я не то имел в виду. Я хотел сказать, что из всех братьев Козловски только Том и я пока не женаты.
— Вы с братом служите вместе?
Стив покачал головой и стал серьезным:
— Он сейчас на Ближнем Востоке.
— Ты беспокоишься за него? — спросила она.
— Он знает, как о себе позаботиться.
— Ты так и не рассказал, каково иметь брата-близнеца, — напомнила Хлоя.
— Я даже не знаю, — Стив задумался. — Вроде бы ничего особенного.
— А у вас нет никакой внутренней связи? Говорят, близнецам это свойственно.
Да, у них с Томом определенно есть связь, но Стив не хотел этого признавать, потому что для него это было странно и необъяснимо. Когда они были детьми, у Тома разорвался аппендикс. Стив тоже почувствовал боль. Они одновременно болели ветряной оспой. А совсем недавно они, не сговариваясь, купили одинаковые мотоциклы.
— Я даже не могу себе представить, каково это — иметь родного брата или сестру, — Хлоя потянулась за сыром и крекером. — А тем более брата-близнеца. Просто кого-то родного и близкого, чтобы не было так одиноко.
— Представляю, как тебе было одиноко в интернате.
— Да, — призналась она. — Я чувствовала себя не в своей тарелке. У меня так и не получилось завести друзей. В колледже я тоже была одинокой. Всегда с книжками в руках, с книжками в рюкзаке. Эдакая зануда…
— Но ты больше не зануда, — успокоил ее Стив. — Как тебе в первый раз?
— Что? — переспросила она.
— Как тебе твоя первая поездка на «Харлее»? — уточнил он. — А ты о чем подумала?
Она не собиралась говорить ему, о чем подумала она. Дело в том, что она до сих пор была девственницей. Она этого никому не рассказывала. В колледже у нее были знакомые парни, но она никогда не думала о сексе с ними. Впрочем, они тоже.
Может быть, дело в том, что она была старомодной и ждала подходящего мужчину, которого полюбила бы, за которого хотела бы выйти замуж, родить ему детей и провести с ним всю свою жизнь. И только после замужества заниматься с ним любовью.
Она мысленно вернулась к настоящему и запоздало ответила на вопрос:
— Моя первая поездка на «Харлее» была незабываемой.
— В каком плане?
Но почему-то Хлое не хотелось говорить ему, что ее больше волновала близость к нему, а не скорость мотоцикла.
На обратном пути Хлоя размышляла о том, как все же здорово жить одним днем, не думая о том, что будет завтра. Спонтанность начала ее привлекать. Однако ее пугало то, что ей так хорошо со Стивом.
Задумавшись, она не заметила камень под ногами и, споткнувшись, упала прямо в объятия Стива. Она была так близко к нему, что заметила маленькие морщинки у глаз, красивую форму бровей и длинные пушистые ресницы. Он был удивительным человеком, сильным, но нежным, внимательным, но требовательным. В такие минуты он заставлял ее чувствовать себя слабой и неопытной. Он излучал уверенность. Это проявлялось в самой его походке. Гордость была его второй натурой. Казалось, он мог приспособиться к любому окружению. Он гармонично смотрелся как на мощном мотоцикле, так и на кухне у бабушки.
— Ты в порядке? — спросил он.
