— Ему ведь восемьдесят шесть, — заметила Алексис. — Я удивляюсь, как он один-то танец выдержал, не то что четыре.
Дейдра улыбнулась.
— Мы часто останавливались, чтобы передохнуть. — Она пожала плечами. — Я не против потанцевать с ним. Он настоящий джентльмен, кроме того, я благодарна ему за поддержку, которую он оказывал нам, когда отец проталкивал новую конституцию.
Сестры замолчали, задумавшись. Во время споров по поводу принятия новой конституции Анна и Дейдра без устали разъезжали по стране, помогая отцу. Алексис, будучи самой младшей, по мнению отца, мало чем могла помочь и поэтому оставалась дома с Джином Луисом.
— А что говорят люди? — спросила Алексис.
— Еще никто не знает, — ответила Анна, по-прежнему думая о Риве. — Но, когда мы вместе полетим в Париж, все, конечно, обнаружится.
— Анна, — улыбнулась Алексис, — я имела в виду конституцию.
— После свадьбы вы вернетесь в Аризону? — спросила Дейдра Алексис.
— Медовый месяц мы проведем в Лондоне, а оттуда поедем в Аризону, ведь скоро придет время клеймить скот.
Дейдра, для которой сломанный ноготь был уже целой трагедией, спросила с ужасом:
— Надеюсь, ты не собираешься принимать в этом участие?
— Конечно, собираюсь. Ведь эти стада скоро станут и моими.
Старшие сестры переглянулись и прыснули со смеху.
— Так вот насчет конституции, — вернулась к прежней теме Алексис, — большинство жалоб по поводу урезанных обязанностей старинных родов затихли. Я думаю, люди, наконец, поняли, что наступил новый век и все оставить так, как это было в веке восемнадцатом, просто невозможно.
— Хорошо. Очень хорошо, — сказала Анна, кивая. В Инбурге было еще несколько семей, которые резко критиковали перемены. Но дальше слов, к счастью, дело не заходило. Или заходило? Ведь получили же они эти ужасные письма. И писал их кто-то живущий здесь, в Инбурге, по крайней мере, так думали отец и Рив. При воспоминании об угрозах ей стало не по себе. При первой же возможности вырваться с бала она бросилась в комнату Джина Луиса, чтобы проверить, все ли в порядке. Ее сын спокойно спал, а Эстер смотрела телевизор в соседней комнате. Няня мальчика попросила отпуск, поэтому временно за него отвечала Эстер, комната которой была в том же крыле, что и комната Джина Луиса; апартаменты Анны, состоящие из маленькой гостиной, кухни и спальни, находились напротив.
Забежав проведать Джина Луиса, Анна ничего не сказала Эстер об угрозах. Если бы фрейлина узнала об этом, она всю ночь простояла бы у кроватки Джина Луиса с топором в руках. Анна решила рассказать ей обо всем завтра, объявив одновременно о своей поездке в Париж…
— Но когда вы с Ривом снова появились на балу, мало кто мог говорить о конституции или о чем-либо другом. Вы выглядели так, словно только что дрались или занимались любовью.
— Мы не занимались любовью, — Анна почувствовала, что при мысли об этом ее щеки стали горячими. — Я же вам рассказывала, о чем мы говорили.
— Ну, да, конечно. Поездка в Париж на одну ночь с сексуальным мужчиной. Быть принцессой иногда нелегко, верно?
Анна метнула на сестру недовольный взгляд и вернулась к своему чаю. Пора ложиться спать. Им всем есть чем заняться завтра, а ей к тому же надо переделать миллион дел, перед тем как они с Ривом отправятся в Париж. Ей предстоит провести ночь в Париже, в одном отеле с человеком, который скоро для всего мира станет ее женихом. У нее вспотели ладони…
Все произошло так неожиданно! Анна только сегодня узнала о письмах и о планах отца, только сегодня познакомилась с Ривом. Но она сделает все, что в ее силах, чтобы защитить свою семью, а главное Джина Луиса. Хотя, конечно, ей хотелось бы, чтобы нашелся другой выход из положения.
— Интересно, что бы о нем сказала мама, — негромко произнесла Дейдра.
— Какая разница, — ответила Анна, — ведь это не настоящее обручение.
— Я знаю. Но ты будешь проводить с ним много времени, пока все не выяснится. А мама хорошо разбиралась в людях.
Принцессы тяжело переживали внезапную смерть матери от инсульта. Анна стала дерзкой и своевольной, Дейдра — самой известной кокеткой в Европе, а Алексис с головой ушла в учебу, как бы стараясь спрятаться в книжках от несправедливостей мира. Трудно сестрам приходилось еще и потому, что король Майкл, вместо того, чтобы переживать потерю вместе с дочерьми, замкнулся, борясь со своим горем в одиночку.
Тогда-то Анна и встретила Фредерика и убедила себя, что влюблена в него. Отец запретил ей выходить за него замуж. Но ей уже исполнилось девятнадцать лет, она была очень решительно настроена, и ничто не могло помешать ей заключить этот брак. О своем долге перед семьей и страной она, конечно, тогда не думала, решив, что Фредерик — это то, что ей нужно, чтобы забыть свое горе.
Теперь, с высоты своих двадцати семи лет, она видела все свои ошибки и удивлялась, что отец не запер ее тогда во дворце. Единственно хорошее, что было в этом браке — рождение Джина Луиса. Она сделает все возможное, чтобы уберечь сына от любой опасности. Если для этого необходимо притворяться невестой Рива Стрэтона, что ж, значит, так тому и быть. Она справится, ведь она теперь сильная. Кроме того, это ненадолго. Все кончится, когда найдут этого сумасшедшего «писателя».
Рив никогда раньше не видел ничего похожего на этот отель. Конечно, ему часто приходилось работать с богатыми людьми, которые тратили большие деньги на свою безопасность. Но одно дело — просто богатые, и совсем другое дело — семья монарха.
Как обычно при работе в незнакомом месте, он тщательно осмотрел его, хотя перед этим здесь уже побывал один из его людей. Первым делом Рив проверил вестибюль этого шикарного пятизвездочного отеля на наличие запасных выходов. Они были хорошо заметны по обе стороны мраморных колонн. Огромное помещение было уставлено круглыми столами, украшенными причудливыми композициями из цветов, кругом красиво расставлены стулья и длинные диваны с круглыми подушками.
Другими словами, спрятаться здесь не представляло труда.
Хорошо, что она оставила Джина Луиса дома, подумал Рив. Один из его помощников устроился в качестве учителя-практиканта в класс Джина Луиса, другой занял место сторожа, еще один выполнял работу секретаря. Рива успокаивала мысль, что мальчик и вне стен дворца будет в полной безопасности.
Рив повернулся, чтобы поблагодарить швейцара, открывшего им дверцу «роллс-ройса», который ждал их в аэропорту Орли. Он устроился на переднем сиденье и кивнул Питеру. После короткого урока вождения в опасных ситуациях молодому человеку разрешили быть их водителем, так как он хорошо знал Париж. Анна доверяла ему. Риву он нравился, но, чтобы доверять кому бы то ни было, ему нужны были веские основания.
