— Можно, после твоего лечения и подарка здоров как бык.
— А я говорила, что пояс из собачьей шерсти творит чудеса, — немного ехидства все же в голосе оставила. Скиф расхохотался.
— Куда ты меня тащишь?
— Считай, что я тебя похищаю.
— Кричать надо?
— Не здесь, — поддел Скиф, намекая, что мои крики уместней в спальне.
Водитель открыл дверь машины, меня очень аккуратно устроили на сиденье. Скив обошел машину и сел с другой стороны.
— Ты же должен быть в Лондоне?
— Ага, еще целых три дня, но решил, что доделают без меня, хвосты подчищать и сопли собирать — не барское дело. Ирадка, как же соскучился.
Сгреб меня в охапку и пристроил к себе на колени.
— Куда едем?
— Ко мне, побудешь немного моей любовницей, — что-то жарковато в шубе, но снимать не буду, а то остальное тоже снять захочется, очень захочется, ведь его губы уже нашли мои.
— Немного? На большее тебя не хватит?
— Ирада, я и так еле сдерживаюсь, чтоб не стать твоим любовником прямо сейчас.
— И что тебя сдерживает? Воспитание?
— Отсутствие перегородки, тут ее нет, а я не готов делить тебя даже с отражением в зеркальце заднего вида.
— Жадина.
— До тебя я жаден и деспотичен.
Не буду провоцировать, а то сама не сдержусь, больше месяца отсутствовал, а я решила гордо расстаться, что за отношения, больше врозь, чем вместе, и выдержала только день, потом сама позвонила. К черту гордость, мне с ним хорошо, пусть и видимся редко.
— Заманил все же. Это его надо было продать?
— Не надо было, только тебя заманить.
Шуба исчезла, а он остался. Целоваться у дверей — моветон, но в нашей крови аристократов не было, можем и забыть о приличиях. Его руки подхватили меня под бедра, прямо у дверей и будет все, пусть и моветон, но, черт, до других комнат я точно не дойду, если только он донесет. Но и его дверь устраивала, и мои ноги на талии.
— Ой, прости, я думала, ты один.
И как-то желание сразу ушло, и ноги с его талии на землю, то есть мрамор, вернулись.
— Ты вообще не думала. Тебя здесь не должно было быть.
Скиф нехотя повернулся к дочери, закрывая меня, давая возможность привести себя в порядок.
— И тебя тоже.
— Привет, Лера, — я все же выглянула из-за спины Никифора.
— Здравствуйте, Ирада.
— Как жизнь молодая?
— Хорошо, а ваша?
— Уже не так молода, но все еще хороша.
Тьфу ты черт, испортили девочке вечер, тут, судя по всему, не первый и не невинный огонек с молодым человеком. Скиф уже тоже заметил признаки присутствия посторонних.
— И где он?
— Кто? — Лера решила сделать вид "непонимаюочемвы" и похлопать глазками. Не прокатило.
— В кабинет через пять минут, — рыкнул деспотичный отец, любовник, к моему сожалению, исчез. Или не совсем?
— Зачем я буду присутствовать на ваших разборках?
Но Скиф затащил меня в комнату.
— Не уходи.
— Ок. И что ты собираешься делать?
— Выставлю его отсюда.
— О, суровый папа в действии.
— Она еще ребенок.
— Ей семнадцать почти.
У моего отца был приблизительно такой же взгляд, когда мой первый ухажер с серьезными горизонтальными намерениями пытался отпросить меня на свидание. Ох, как я тогда с отцом разругалась за его "отстрелю причиндалы". Видимо, многие отцы так реагируют на взросление дочерей.
— А если бы застукал здесь Виктора?
— Он старше, — пробурчал Скиф.
— Но если бы?
— Он мужчина.
— Но девочка под ним могла бы быть возраста Леры и тоже чьей-то дочерью, маленькой дочерью.
— Ирада, — предупреждающе прошипел Скиф.
— Значит, мальчику можно, а девочке нет, а? Двойные стандарты от родителя в действии.
— И что? Мне теперь им свою спальню отдать?
— А может, они ее сейчас и освобождают?
Выдохнул со свистом.
— И знаешь, я в ней спать сегодня точно не буду.
— Это еще почему?
— Мне обещали любовника, а не отца.
— Предлагаешь оставить им дом?
— А ты что предлагаешь? Набить ему морду и упечь Леру в монастырь?
— Угадала.
— Тогда попрощайся с доверительными отношениями лет на двадцать. Разрешение она у тебя спрашивать не собирается. Это не первая их совместная ночь. Смирись, она повзрослела. И секс — это часть взрослой жизни.
— Подержать свечку?
— Попросить предохраняться, а то спать с дедушкой не очень хочется.
Стук в дверь.
— Убери кровожадность с лица и будь душкой, ты же умеешь.
Скиф выдохнул и разрешил войти. Ладно уж, хоть ровесник. Правда на мой вкус слишком… Ладно, буду честной, я бы на такого дрища в портках в облипочку и смотреть не стала, а вот Лера влюблена, и для нее он пока весь мир. И сейчас этот мир будут крушить.
Присутствовать при этом не хочу, смылась. Может, кто-то и возражал против моего бегства, но услышать я за дверью это не успела. Пошла искать кухню, есть хотелось, здесь должно же быть хоть какое-то пропитание.
О, какое счастье, полный холодильник всего подряд.
И ничего не успела стыбрить.
— Пошли, — Скиф тащил меня к выходу.
— Из дома ушел, вещи собрал? — прокомментировала я нашу спешку и пакет в его руках. Шубу на меня надели быстрей даже, чем сняли.
— Ты их там убил что ль? И мы теперь скрываемся с места преступления?
— Нет.
— А что тогда?
— Выдал пачку презервативов и попросил не делать меня дедом слишком рано. Мне остыть надо. Если задержусь, точно отлуплю.
— А, ну ладно. И куда бежим?
Точней едем, в машину меня тоже быстро усадили, только теперь рядом с водительским местом, Скиф сам решил порулить.
— На квартиру.
— Вдруг там Виктор?
— Он в Америке, — пробурчал Скиф.
— Так и Леры тут не должно было быть, — подковырнула я.
— Докатился, недвижимости полно, а переночевать негде.
— Ты плохо подготовился к похищению, Некефир, очень плохо. Но знаешь, я, кажется, вижу выход из нашей сложной ситуации, ага, вон прямо, горит, сияет, прям для нас.
— Что?
— Гостиница, побудем классическими любовниками, в номере и с шампанским.
— Хорошо.
И кто его водить учил, так резко свернул к несчастному отелю, что чуть швейцара не задавил.
— А что в пакете?
— Барахлишко небольшое. Тебе.
— Да? Барахло мне еще не дарили. Номера на разных этажах? Ужинаем за разными столиками?
— Номер один и еда в номер.
— Уверен? Тебе же остыть надо. Или ты собрался на мне остывать? Ой, не, перспектива остывшего мужика на мне пугает, я покойников боюсь.
Не такой он и остывший сейчас, целует и к себе прижимает очень даже горячо. Ох, даже выучка администратора не спасла, зависть была на лице, когда Скиф все же меня отпустил.
Пока Скиф принимал душ, я все же решилась посмотреть, что ж в пакете. За два дня в отеле только перед самым отъездом нашлось время заглянуть. Коробочки, стандартные бархатные, разных цветов и форм.
— И что это?
— А, прикупил, когда думал, как буду извиняться. Потом понял, что не прокатит.
— Долго же ты думал, коробочек штук тридцать.
— Так второй заход обдумывания был, станешь женой или нет, кольцо-то надо прикупить.
— И опять не прокатило?
— Ага. Даже рассматривать не стала предложение руки и сердца.
— Было что рассматривать?
Открыла очередную коробочку, браслет с рубинами, где-то было колье с рубинами и кольцо, почти комплект.
— Если кто прознает про такое барахлишко в моей квартире, то без головы останусь точно. Будет у тебя храниться, до следующих любовных извинений.
— Думаешь, успею накосячить до следующей встречи?
— Думаю, сможешь найти ту, с которой прокатит.
— Ирада, — предупреждающие интонации, — даже не думай.
— Даже и не думаю, а так хотелось бы еще разочек перед освобождением номера.
— Только разочек?
— Ты же просил даже не думать, — но мои пальцы уже ласкали его, и не думать он уже не мог. И не разочек.
