- Игнатов, ты мне, конечно, Брут… - Степан возмущённо булькнул холодным чаем, попытавшись испепелить товарища гневным взглядом. Не вышло, но Веня послушно поправился. – Ладно, друг. Так вот, ты мне, конечно, друг… Но твоя информационная безопасность оставляет желать лучшего.
- Чего?
- Да блин, - вздохнув, Веня возвёл глаза к потолку. – То, что узнаешь ты, узнает твоя пассия Верочка. Что узнает Верочка, к вечеру узнает весь отдел, а через неделю – весь город. И далеко не факт, что ЭТА версия истории мне понравится. Так понятнее?
- Да ну тебя, - насупился Степан, скрестив руки на груди и отвернувшись в сторону выхода. – Не хочешь говорить, так и скажи.
Вообще-то, Вене было, что на это возразить. Серьёзно, у него была целая тирада, пропитанная ядом и сарказмом, за которую он рисковал бы огрести по морде. От незнакомого с ним человека, конечно же. Араньев даже рот открыл, намереваясь высказать приятелю всё, что он о нём думает, но…
- Здравствуйте.
От вкрадчивого, мелодичного голоса вдоль позвоночника проскакал табун мурашек. И Веня передёрнул плечами, уставившись на сцену, как и добрая половина зала, заполненная разношёрстной публикой. Миниатюрная, тонкая блондинка смущённо улыбнулась, заправив за ухом прядь волос. И негромко протянула, глядя на замерших в ожидании зрителей:
- Здравствуйте. Меня зовут Лена и сегодня… - прикусив нижнюю губу, девушка смущённо потерла кончик носа. – В общем, сегодня я хочу спеть для вас несколько песен. Не судите строго, пожалуйста. И я очень надеюсь, что они вам понравятся.
Тонкое запястье изогнулось, обхватив гитарный гриф. Пальцы скользнули к колокам, несильно подтянув несколько струн. После чего прошлись по серебристым нитям лёгким касанием, вырывая нежный, мягкий звук. Застыв на пару секунд в нерешительности, девушка глубоко вздохнула, прикрыв глаза и…
В следующий миг по залу разнеслась требовательная, звонкая мелодия. Гитара пела, гитара кричала и резонировала, погружая случайных прохожих и завсегдатаев этого кафе в причудливую и неповторимую смесь то ли блюза с кантри, то ли кантри с блюзом. А уж когда девушка запела…
- Матерь божья, - выдавил Степан, зажав уши ладонями. На его лице отразились все те душевные страдания и адские мучения, что он испытывал. Потому что тонкая душевная организация Игнатова нормально воспринимала только одно музыкальное направление. А именно – панк-рок.
Всё остальное, как искренне считал Игнатов, было от лукавого, не меньше. И музыкой не могло называться просто по определению!
Впрочем, душевные страдания друга Веня привычно пропустил мимо ушей. Вытащив свой смартфон, он нашёл галерею и открыл нужное ему фото. После чего отодвинул телефон в сторону, сравнивая изображение на экране с выступавшей на сцене блондинкой. Форма одежды была менее официальная, конечно же. Плюс макияж, плюс яркие пряди в светлой копне волос и аккуратная татуировка на запястье. Но не понять, что и там и там одно лицо не мог бы только слепой.
Веня слепым не был. А ещё был достаточно продуманным, коварным и… В общем, он был тем ещё засранцем, искренне считавшим, что в любви и на войне все средства хороши. Поэтому он пихнул локтем уткнувшегося (второй раз за вечер!) лицом в стол Степана. И ткнул пальцем в сцену, заявив:
- Игнатов, знакомься. Это Лена Строкова. И она твоя девушка на ближайшую пару недель.
***
Ксения Шолохова
В чёрном-чёрном городе, в чёрной-чёрной комнате, в чёрную-чёрную субботу…
- Да, мам. Я помню, что тётя Нина сделала для нас много чего, а для меня так и вовсе спасла целый мир, - тяжело вздохнув, я переложила телефон к другому уху, прижав его плечом, и продолжила листать сайт в поисках сериала под настроение. – И нет, это не сарказм. Я, правда, так думаю.
Конечно же, моя любимая и слишком проницательная родительница мне не поверила. В конце концов, мы почти двадцать лет жили под одной крышей, проверяя на прочность нервы друг у друга, и всех, кто не успеет вовремя слинять. И нотки ехидства в моём голосе не услышал бы только глухой, но…
Но попытки меня перевоспитать, устыдить или (ещё круче!) переупрямить она оставила ещё лет в шестнадцать. Смирившись и с цветными волосами, и с татуировками, и с пирсингом и даже с холодной войной между мной и русаком. Которую я с блеском выиграла, не только поступив на бюджет, но и закончив университет с красным дипломом.
Ну да ладно, речь не об этом. Так вот, пытаться меня в чём-то уличить маман перестала уже давно. Но от нотаций это не спасало. Как и от настойчивых попыток через меня получить протекцию-помощь-жильё для Маши-Пети-Зои, подпадавших под так нелюбимую мною категорию «ребёнок лучшей маминой подруги».
Вот как сейчас, например. Инфантильное чадушко тёти Нины (дамы ярко иллюстрировавшей определение бой-баба и способной не то, что коня, целый табун на скаку остановить) закончило дорогущую частную школу-интернат, и теперь намеревалось покорять мегаполис. А значит что?
А значит этому чуду нужно «а» – где-то жить, «б» – помочь с подготовкой к вступительным экзаменам. Ведь ребёнок просто само очарование и местный гений! Во всём, что не касается русского языка и литературы, ага.
- Нет, мам. Я не могу взять на себя эту важную миссию, - прислонившись спиной к холодильнику, я украдкой вздохнула, возведя глаза к потолку. Маман распиналась уже минут пятнадцать и у меня устало все: рука, мозг, ухо и телефон.
Последний недвусмысленно пиликал, напоминая о том, что его батарея не бесконечная. И я бы с удовольствием повесила трубку, но…
Подозрительный шорох в коридоре отвлёк меня от возникшей дилеммы. Я даже смартфон подальше отодвинула, нахмурившись и зажав динамик ладонью. Шорох повторился, становясь всё настойчивее. А затем дверной замок громко, оглушительно щёлкнул, открываясь.
- Мама, я перезвоню, - хрипло выдохнула я в трубку, обрывая звонок и убирая телефон в карман домашних штанов. Сглотнула, пытаясь не поддаваться набирающей обороты панике. И схватила первое, что подвернулось под руку – томик собраний сочинений Александра Сергеевича Пушкина, оказавшийся тут непонятно каким для меня образом.
Тихий скрип двери прозвучал в лучших традициях фильма ужасов. Зловеще и пробирая до самых костей. Ей богу, я только чудом не подпрыгнула на месте, намертво вцепившись в несчастную книгу. А когда следом раздались мягкие, осторожные шаги, неумолимо приближавшиеся к кухне, как к единственному источнику света во всей квартире, я сделала ЭТО.
Я, блин, совершила самую большую ошибку из всех возможных. Шагнув навстречу высоченной мужской тени, появившейся на пороге кухни, я выпалила «Держи фашист гранату!» и со всей дури врезала переплётом томика Пушкина по носу грабителя.
После чего, для пущего эффекта приложила им же по затылку. И только после этого соизволила внимательно посмотреть на гостя, пострадавшего от бессмертного творчества великого русского поэта девятнадцатого века. К моему удивлению, посреди коридора растянулся мужчина, постанывая и зажимая рукой изрядно кровоточивший нос. Он был в почти чистой футболке, рваных джинсах и…
В кедах. Очень. Знакомых. Кедах.
Ах ты!
- Веня, ты идиот? – обречённо протянула я, глядя на это чудо сверху вниз. Машинально прижав к груди томик Пушкина, который я так и не выпустила из рук. Про себя подозревая, что вопрос этот из разряда риторических.
И что соседа явно контузило ещё до нашего с ним знакомства. Потому что нормальные люди в такой ситуации не будут ржать как лошадь Пржевальского.
Не будут и всё тут!
Глава 6
- Если бы ты родилась во времена Святой Инквизиции, тебя бы… Ай! Больно же!
- Терпи, - я осторожно ощупала пострадавший нос, пытаясь вспомнить всё, чему нас учили на курсах оказания первой помощи. Никогда б не подумала, что, в общем-то, бесполезное и пройденное исключительно для галочки обучение может мне когда-нибудь пригодится. А поди ты, пригодилось же!
Хмыкнув, я ещё раз прошлась пальцами по опухшей переносице парня. Жаль только, что там никто не уточнил, что для правильного и своевременного оказания помощи пациента нужно обездвижить и отправить в бессознательное состояние.
