— Да, Артем, — повторил я. — Просто скажи.
Я знал Артема с детства. Я не мог припомнить времени, когда бы он не был рядом со мной, когда бы он не прикрывал мне спину. Мы всегда были закоренелыми ворами, даже когда наша семья постепенно становилась все больше и больше. Правда и честность то, что мы всегда ценили друг в друге.
То, что Артем был таким скрытным, не наполнило меня чувством восторга. Вместо этого я почувствовал, как руки приближаются к оружию... на всякий случай...
— Она позвонила мне.
Эти три слова упали, как камни.
Она позвонила мне.
Роман первым двинулся вперед.
— Зачем? С ней все в порядке? Где она...?
— Она в опасности и нуждается в нашей помощи. Я сказал, что мы можем ей помочь. — Артем не сводил с меня глаз. — Я намерен помочь.
В моей голове крутилось слишком много мыслей. Слишком много эмоций заполняют голову, как туман.
Если бы я заговорил, то испугался, что могу раскрыть самые темные уголки своего сердца.
— Похоже, ты уже принял решение, — сказал я, не позволяя своей внешности выдать бурю гнева и безумия, бушевавшей во мне. Я едва слышал свой собственный голос; все, что я мог расслышать, это то, что: она позвонила мне, она позвонила мне, она позвонила мне. — Почему это должно меня беспокоить?
Все трое переглянулись. Даника уставилась на меня.
— Расскажи ему остальное, — прошипел Дмитрий.
— Есть еще что-то? — потребовал Роман.
Прежде чем кто-либо успел что-либо сказать, раздался сладкий голос Даники.
— Если Елена в опасности, разве мы не должны помочь ей?
А вот мы и пришли. Ее имя.
Елена.
Три слога, пять букв, титул грозной девушки.
Какая-то часть меня взвыла при мысли, что она в опасности. Кто посмел угрожать волосу на ее голове? Кто мог подвергнуть опасности то, что принадлежало мне?
Но Елена не принадлежала мне. Она ясно дала это понять.
Я не люблю тебя.
Я, как и большинство мужчин, был существом эгоистичным и гордым. Высокомерие пришло вместе с территорией; вы ведь не очень-то нуждаетесь в нервном, скрытном лидере, не так ли? Нет. Вы нуждаетесь в ком-то, кто принимал решения, кто высоко держал плечи.
Но Елена ударила мое эго коленом по яйцам.
— В настоящее время мы отслеживаем чип в ее телефоне, — осторожно сказал Артем. — Как только мы определим ее местонахождение, то отправимся за ней.
— Чип в ее телефоне? — пришло от Романа. — О чем, черт возьми, ты говоришь? Когда у тебя появилась возможность вставить его?
Дмитрий усмехнулся.
— Почти через год после ее ухода.
Я поднял взгляд на Артема. Но за меня говорили Роман и Даника.
— Ты виделся с ней...
— .. Как она выглядела?
— ... Она упоминала обо мне?
— ... Она скучает по нам?
— Когда я виделся с ней, она была в порядке. Физически, — добавил Артем. — Она очень ясно дала понять, что думает о возвращении в эту семью. Ее мнение не изменилось.
Даника опустила глаза в пол. Судя по подрагиванию в горле, она заставляла себя не плакать.
— Она сказала, почему ушла? — спросил Роман.
Он разговаривал с Артемом, но смотрел на Данику.
— Мы знаем, почему она ушла, — ответил я. Мой голос разнесся по кабинету, как пыль, падающая с потолка. — Как только вы найдете ее, вы должны помочь ей. Ресурсы Братвы в вашем распоряжении.
Артем поджал губы.
— Ты не хочешь пойти с нами?
— Мы с Еленой расстались. Именно ты теперь связываешь ее с этой семьей.
— Босс... ты захочешь отправиться с нами.
Я скрестил руки на груди, изображая непринужденность.
— И почему я захочу?
Мы с Артемом встретились взглядами.
— Из-за ребенка.
Был только один момент, когда я почувствовал, как гнев выходит наружу, зверь Тарханов, которого я держал взаперти, вырывается на свободу из своей тюрьмы. Я мог слышать эхо щелчка в своем черепе, когда монстр выбирается наружу.
Мое зрение покраснело, кровь закипела.
Я сделал выпад.
5
Константин Тарханов
Мы с Артемом рухнули на пол, стол опрокинулся вместе с нами, когда мы ударились об поверхность. Кабинет загрохотал, когда наши силы столкнулись, обрушив книги и пыль.
Его кожа треснула под моим первым ударом, но мои ребра заныли, когда он ударил по ним. Мы использовали слабости друг друга и избегали сильных сторон. Это почти как борьба с самим собой — вот как хорошо мы с Артемом знали друг друга.
Мы сражались друг против друга с самого детства. Каждый день, каждый месяц, на протяжении десятилетий. В его арсенале не было ничего, чем он мог бы меня удивить, и наоборот.
— Стойте! Остановитесь! — раздался голос Даники. — Вы причиняете боль друг другу!
Ее крики потонули в моей ярости. Я ничего не мог разглядеть сквозь красный цвет, сквозь ярость.
Все, что я знал, это то, что Артем предал меня.
И предатели не очень далеко продвигались в Братве Тарханова.
Пальцы Артема сомкнулись на моем горле, когда я нанес удар коленом ему в грудь. Сквозь сдавленный вздох он сжал и сказал:
— Ты нужен ей...
Я ударил его кулаком в щеку, на мгновение лишив его дара речи. Воздух вернулся в мои легкие, когда его хватка на моей шее ослабла.
— Прекратите, прекратите это! — голос Даники во второй раз проскользнул сквозь мою стену гнева. — Стойте, стойте! Вы делаете друг другу больно!
— Дани, не надо...!
Я почувствовал, как мягкие руки схватили меня сзади за шею, но оторвались, когда мы с Артемом перекатились. Нас окружали громкие грохоты, картины падали со своих крючков, а штукатурка стонала под весом. Я на мгновение услышал возглас удивления, за которым последовала громкая ругань Романа.
— Хватит!
Более сильные руки схватили меня за шею, выворачивая назад. Человек, схвативший меня, и я отлетели назад, мы оба потеряли равновесие.
Я увидел, как Роман обхватил Артема за шею и дернул его, они оба упали на книжную полку. Тяжелый роман свалился на голову Романа, и он громко выругался.
Я двинулся вперед, но Дмитрий оттолкнул меня в сторону, загораживая обзор.
— Босс, я знаю, что ты злишься. Но Елена в опасности. В опасности — ты меня слышишь? Она нуждается в твоей помощи.
Его глаза умоляли меня выслушать. Их голубизна была настолько шокирующей, что я внезапно обнаружил, что перенесся в прошлое, злобно напомнив об озере рядом с домом моего детства, которое замерзало зимой. Я все еще ощущал жжение льда под ладонями, когда опрокидывался, и слышал, как лед раскалывается, когда мои колени ударяются об него.
Осторожно, Костя, промурлыкал у меня в голове мамин голос. Если ты разобьешь лед, монстры смогут подплыть и утащить тебя.
Однажды я упал в воду. Когда я выбрался на поверхность, легкие наполнились водой, а кончики пальцев посинели, моя мать прищелкнула языком с края озера.
Это не первый раз, когда я чувствовал себя небезопасно на попечении своей матери.
— Ты никогда себе не простишь, если не отправишься. Ты не сможешь жить с самим собой.
Голос Дмитрия растворил воспоминание в моем сознании.
Мой характер все еще угрожал взять верх, все еще угрожал поглотить целиком. Я держал зверя Тарханова низко в животе, и, хотя мне всегда удавалось удержать монстра внутри себя на поводке, казалось, что была единственная девушка, которая с лёгкостью могла выпустить его. Которая с лёгкостью могла вывести меня из себя.
Рациональность овладела моим разумом, такая же холодная, как резкий ветер, обжигающий мои щеки на обратном пути к дому после того, как я упал, и почувствовал, как тело успокаивается.
Эти слова снова и снова звучали у меня в голове. Елена, Елена, Елена.
Ребенок, ребенок, ребенок.
— Ты в порядке, Дани? — спросил Роман.
Я повернулся и увидел молодую девушку. Она прижала руку к щеке, потирая участок покрасневшей кожи.
