В тишине прошли на кухню, отец разместился за столом, небрежно закатал рукава, приобретя более домашний вид, и принялся за обе щеки уплетать спагетти.
– Дочь, а, дочь, – посмотрел на меня огромными глазами кота из Шрека, и гадать не надо: втянет в какую-нибудь авантюру. – Не присоединишься ко мне за деловым ужином?
– А без меня никак? – пропищала жалобно, припоминая, нет ли у меня выступления в клубе или студийной записи. К моему огромному сожалению, обычно напряженный, график как раз сегодня пустовал. – Грацинские будут?
– Какая разница, – буркнул родитель с набитым ртом, а я вовсю начала сомневаться в его психическом здоровье.
– Па, – позвала осторожно, пока еще рассчитывая достучаться до голоса разума: – а ты помнишь, что случилось в последний раз, когда наше с Эрнестом общение затянулось дольше пяти минут?
– Четыре года прошло, Рит, а вы до сих пор как кошка с собакой, – отец нахмурил брови и призадумался перед тем, как на одном выдохе поделиться со мной новостями: – возможно, речь пойдет о слиянии компаний, так что пора заканчивать с детскими обидами.
То ли Владислав Вениаминович так хорошо умел уговаривать, зря что ли его бизнес процветал не один год, то ли я не умела отказывать по-настоящему близким людям, но уже через два часа мы с ним входили в фойе «Турандота», стилизованное под эпоху Возрождения. Мимолетом заметила наше отражение в бронзовом зеркале, и гордость взяла за родителя – выглядел он намного моложе своих лет.
Улыбчивая хостес проводила к зарезервированному столику, я не успела проголодаться и заказала один кофе, пока папа зарылся в меню. Грацинских еще не было, и я втайне лелеяла надежду, что они не придут вовсе. Но моим чаяниям было не суждено сбыться: стоило секундной стрелке часов завершить пятый круг, как горячо обожаемая мной семейка появилась на горизонте.
– Виктор Михайлович, здравствуйте, – поздоровалась со старшим Грацинским, младшему лишь холодно кивнула.
Седовласый крепкий мужчина, облаченный в классический костюм-тройку светло-бежевого цвета, рассыпался в комплиментах моей персоне, несколько раз повторив, что я очень похорошела с нашей последней встречи. И если учесть, что мои волосы тогда были фиолетовыми, а макияжем я смахивала на детеныша панды, то я была склонна ему верить. Я неспешно потягивала кофе, не особо прислушиваясь к беседе мужчин и всем своим видом демонстрируя отсутствие интереса.
Ей-богу, куда как больше меня занимала игравшая фоном живая музыка.
– Пойду подышу немного свежим воздухом, – фальшиво улыбаясь, извинилась я и покинула не слишком приятное общество.
Вышла на летнюю террасу и залюбовалась мраморными скульптурами, нежными розами в кадках. Наслаждалась мерным журчанием фонтана в центре веранды, пока Эрнест не испортил недолго царившую идиллию.
– Что, не могла пару часов спокойно рядом с нами высидеть? Обязательно показывать свое пренебрежение? – прошипел брюнет, пребольно вцепившись мне в локоть.
– Отстань, а, – освободилась от его захвата, отошла на полметра и спокойно спросила: – что тебе от меня нужно? Никак не можешь простить детскую выходку?
– Ты избалованная эгоистичная дрянь! – выплюнул он с горящим ненавистью взглядом. – Да надо мной весь универ ржал, когда я ходил ярко-малиновый после твоей «невинной» шутки!
– А надо мной почему-то никто не смеялся. Может, дело в тебе? – никогда не могла уладить ссору с этим мужчиной миром: одно только его присутствие провоцировало ворох едких комментариев и вытаскивало на свет мои самые худшие качества.
– Может, и так, – к моему превеликому удивлению, согласился собеседник и бросил с торжеством: – а твой папаша знает, что после дня рожденья ты заявилась домой под утро в одной майке?
И вроде бы я давно уже совершеннолетняя и сама несу ответственность за свои поступки, тем более, что ничего-то плохого я не совершила. Но представила, в каком ракурсе преподнесет ситуацию Эрнест, и все похолодело внутри. Брюнет широким шагом возвращался в зал, а я бежала за ним на своих лодочках и не успевала его догнать. Он обернулся, уставился на меня зло, предвкушая близость мести, а я на полном ходу проскочила мимо него к музыкантам. Втянула дирижера в сумасшедшую затею, сунула несколько крупных купюр в карман его сюртука, чтобы и на штраф хватило и на премию, скинула туфли и забралась на ближайший к оркестру стол. Официанты шокировано застыли с подносами в руках, гости глянули в мою сторону и с ажиотажем зашептались в ожидании шоу, ну а я подкинула еще дров в костер под названием «скандальная дива Бельская».
– Видели ночь, гуляли всю ночь до утра, – затянула я под аккомпанемент струнных, всю душу вкладывая в зажигательную песню Цоя. Хватило одного припева, чтобы веселье расплескалось по залу и охватило посетителей ресторана. Кто-то постукивал пальцами по скатерти, отбивая ритм, кто-то подпевал, самые раскрепощенные встали из-за столов и пританцовывали. Когда я замолчала, мужчина средних лет приятной наружности галантно подал мне ладонь, помогая спуститься на пол. Женщина за сорок в изящном темно-синем платье попросила автограф для племянницы, а две подружки стройным хором умоляли сделать с ними селфи. Я искренне улыбнулась на камеру, подобрала лодочки, радостно подмигнула дирижеру и вернулась за свой столик.
– Дочь, что это было? – папа очень сильно старался оставаться серьезным, но искрящийся смех из глаз прогнать ему не удалось.
– Поспорили. Что я не смогу при всех залезть на стол и исполнить песню. Да, Эрнест? – глянула на оппонента сквозь ресницы презрительно, оставляя очередной раунд за собой.
Грацинские скомкано попрощались, я же удостоила их царственным кивком и заверением, что прекрасно провела время в их обществе. Выразила надежду на скорую встречу и все-таки не удержалась, прыснув в кулак.
– А вот теперь я охотно возьму десерт, а то кусок в горло не лез, – недвусмысленно намекнула отцу на причину отсутствия аппетита, когда мужчины ушли. – Зоя, принесите мне, пожалуйста, шоколадный пудинг.
Глава 12
Антон
Из группы амфетаминов и опиатов героин
и любовь — две очень схожие зависимости.
(с) «Постель», Януш Вишневский.
Таксовал по ночному городу, когда внезапно нарисовались планы. Позвонил Мишка и велел срочно дуть к нему – рекламная кампания в баре, выступает какая-то известная группа, в общем, пообещал море веселья и халявную выпивку. Алкоголь меня не прельщал, а вот с другом пересекся бы с превеликим удовольствием, так что отвез последнего клиента по указанному адресу и полетел в «Девять с половиной недель». За время моего отсутствия заведение преобразилось: Мишаня обновил интерьер, повесил кое-где картины, поставил несколько аквариумов с подсветкой и нанял новенькую официантку. Ее платиновые волосы были забраны в высокий хвост с начесом, маленькие пухлые губы обведены ярко-красной помадой, а сама она разгуливала с подносом в руках в вызывающей униформе, состоявшей из высоких лакированных сапог на шпильке, неприлично коротких джинсовых шорт и белой блузки, расстегнутой на три пуговицы так, что был виден лиф.
– Галюсик, – Мишка остановил девчонку, звонко шлепнул ее по заднице, после чего представил нас друг другу: – это мой хороший друг Антон. Прошу уважать, не обижать и не жаловаться, если приставать будет. А он будет.
Девчонка восприняла поведение шефа как должное, хохотнула и пошла забирать у Дена заказ, призывно виляя бедрами.
– Ты караоке в стрип-клуб решил переделать? – ткнул друга локтем в бок, и мы хором заржали.
– Да какая разница, лишь бы посетителям нравилось, – отсмеявшись, резюмировал Мишаня. – И мне доход приносило. Человека три из-за нее постоянно захаживают, а она здесь всего пятый день. Плохо разве?
Пока на сцене устанавливали музыкальное оборудование, послушал, как медленно, но верно идут в гору дела у друга и порадовался за него – Сиденко всегда был пахарем и заслуживал благосклонной улыбки непостоянной судьбы. Мне казалось, что он успел с лихвой истратить запас невезения, отмеренный одному человеку: трижды попадал в аварии, дважды начинал бизнес, но прогорал.
