— Давай, малыш, иди, — равнодушно сказала она.
— А вот за малыша ответишь! — моментально завелся Варламов, сгреб ее в объятья и хорошенько поцеловал. Ася еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Как он легко ведется! Это, конечно, возрастное, но все равно приятно.
А потом, когда они начали состыковывать свои графики отправления по домам и считать, чей поезд отправится раньше, неожиданно выяснилось, что поезд у них один. Владивосток-Томск. Странно, но не выглядело так, что Диму эта новость обрадовала.
— Подожди, — Ася морщила лоб, — Я не помню станции «Саянск».
— Правильно не помнишь. Ее и нет. Мы на «Зиме» выходим, а оттуда до дома на автобусе едем.
— «Зиму» помню! Она же…рядом, да? — теперь, когда выяснилось, что прощание откладывается, хотелось, чтобы им вместе нужно было трястись в поезде долго-долго: сутки, трое, неделю…
— Четыре часа ехать, — ответил Димка, еще раз поцеловал ее долгим вкусным поцелуем и зевнул, — Как раз выспаться можно! Ладно, не прощаемся!
Не сказать, чтобы Асе стало веселее. Но чуть легче — это точно.
8
Наконец закончилась погрузка в автобус, во время которой все чудом не переругались, потому что мест было в два раза меньше, чем людей и багажа. В конце концов, все как-то устроились. Ася сидела рядом с Соней, между ними втиснулась Света из нижегородского театра. На руках девочки держали чьи-то сумки с «очень! ну очень хрупким!» реквизитом. Сумки были большие, неудобные и мешали спать. А спать хотелось сильно. Наконец они втроем обнаружили удачную комбинацию, при которой можно было пристроить головы на плечо друг другу, и так задремали. Проснулись у парома. Ася, кстати, обнаружила у себя на коленях вместо сумки, целиком сползшей на Сонину сторону, голову спящего молодого человека. Молодой человек был кудряв, в меру симпатичен и совершенно Асе незнаком. Оказалось, что он сидел в проходе между сиденьями на реквизиторской табуретке и по дороге задремал. В аккурат на Асиной коленке.
Димка Варламов ехал в другом автобусе, и оценить сей факт, к сожалению, было некому.
На свой запланированный паром они опоздали, и в распоряжении у всех оказался час свободного времени.
— Как думаешь, успеем вон на ту гору забраться? — лениво спросил Димка и обвел ее таким откровенным взглядом, что у девушки ёкнуло в груди. Стараясь казаться невозмутимой, Ася перевела взгляд на гору, оценила расстояние и довольно пологий каменистый склон.
— Я успею. Как насчет тебя, не знаю.
Варламов хмыкнул.
— Так чего же мы ждем?
Насвистывая что-то себе под нос, он направился к горе. Асе ничего не оставалось, как идти за ним. Она обогнала Димку и полезла вперед. Он ничего не сказал. Но когда у Аси из-под ноги выскользнул камень и она, ойкнув, чуть не упала, Варламов подхватил ее, взял за руку и не отпускал до самой вершины. У него была сильная, горячая от солнца ладонь с плотными шершавыми подушечками пальцев. Руки гитариста. Самые красивые руки, которые Ася когда-либо видела.
С вершины открывался изумительный вид на бесконечную синюю гладь, на зеленые взбеги холмов и выцветшее от жары небо. Но Ася отлично понимала, что вряд ли Варламов ее сюда потащил ради любования пейзажем — для этого он был слишком практичен. Неужели решился? Она обернулась к нему: глаза-хамелеоны потемнели, на темно-серых радужках плясали зеленые чертики-крапинки. Ася машинально облизнула пересохшие губы и почти физически ощутила, как вздрогнул Димка, пристально на нее глядевший.
— Почитай мне стихи, — вдруг попросила она.
Варламов так очевидно растерялся, что даже выпустил ее руку.
— Что?
— Стихи. Которые ты читал на поступлении в ГИТИС.
Димка задумался, потом широко улыбнулся и указал рукой на плоский белый камень.
— Садись!
Сам отошел на шаг, сделал серьезный вид и, откашлявшись, объявил:
- Басня! Сергей Михалков!
В комнате у дяди Вани,
Там, где кресла и шкапы,
Жили в маленьком диване
Злые, рыжие клопы.
Их морили голодом,
Выводили холодом,
Посыпали порошком,
Поливали кипятком,
Их травили газами,
Керосином мазали, —
Ничего не помогало -
Сыпь не сыпь и лей не лей!
Всё, что в битвах выживало,
Становилось только злей…
Ася уже в голос хохотала, а Димка был все так же торжественно серьезен и продолжал.
Надоело дяде Ване
Между кресел и шкапов
У себя держать в диване
Злых, коричневых клопов.
Выводить их холодом
И морить их голодом,
Посыпать их порошком,
Поливать их кипятком
И травить их газами,
Керосином мазать их…
Взял и продал он диван.
Хитрый дядя был Иван!
Ася зааплодировала, артист церемонно раскланялся, подошел к единственной зрительнице и притянул ее к себе.
— Варламов, — прошептала она, — запомни на будущее: когда девушка просит стихи, она хочет услышать что-то нежное, сопливое и про любовь, а не басню про клопов.
— Но ведь тебе понравилось.
— Так это мне…А что, вот за это нынче берут в ГИТИС? — не смогла удержаться от подкола Ася.
— Ага. Ну я их потом еще Мандельштамом убедил и добил отрывком про Печорина. Я вообще-то талантливый!
— Обожаю молодых талантливых актеров, — проговорила с придыханием девушка, многозначительно выделив голосом «молодых».
— Придержи язык, женщина, — он шутливо шлепнул ее по заднице. И тут Ася, не выдержав, сама на него набросилась. Его близость срывала крышу, и она не могла ни о чем думать, кроме как о том, что рядом с ней сейчас этот непонятный, самоуверенный мальчик-мужчина. Который ее так ужасно, просто непростительно возбуждает. Ася забралась руками под футболку и с наслаждением провела ладонями по длинным сильным мышцам спины. Его загорелая крепкая шея была соленой на вкус, а от наглой руки, которая проникла в вырез майки, Асю пронзил сладкий электрический импульс. Вопреки ожиданиям, Димкины движения были умелыми и уверенными, как будто всю свою сознательную жизнь он только и делал, что обнимался с девушками.
— Я прочел тебе стихи, — хрипло прошептал он, — а ты мне что?
— А что бы ты хотел? — промурлыкала девушка.
— Разденься для меня.
— Дим, там же ребята внизу… — Ася растерялась, — нас видно.
— Нас видно, если мы на краю стоим, а если здесь, за камнями, — Димка без особых усилий подхватил ее на руки и перенес на несколько метров дальше, — то никто ничего не увидит.
Ася молчала, ей вдруг стало неловко.
— Давай, — глаза-хамелеоны уже полыхали от сдерживаемого огня, — или боишься?
— Я боюсь? — вздернула бровь Ася, одним движением содрала с себя футболку и гордо расправила плечи. Дима растерял всю свою невозмутимость и жадно уставился на нежные округлости в бирюзовых кружевах. Надо же, это у неё своя такая пышная грудь — без пуш-апа. Он насмотрелся уже на сверстниц, которые щеголяли буферами, а потом без своего лифчика поролонового теряли как минимум один размер. А у Аси всё было настоящее…
— Ты такая красивая, — хрипло проговорил парень, — мне теперь этот вид сниться будет.
Ася завела руки за спину и расстегнула застежку бюстгалтера. Бретельки неторопливо скользнули по плечам, и кружева оказались на земле.
— Чтобы сны интереснее были, — усмехнулась она, наслаждаясь тем, как Дима на нее смотрит. Это ощущение власти над парнем невероятно пьянило. На нее так никто никогда не смотрел. Да и она сама не могла оторвать взгляд от огромного бугра, натянувшего шорты Варламова и красноречиво доказывающего его намерения.
Ася медленно расстегнула пуговицу своих шорт и позволила им соскользнуть с бедер, оставшись только в тонких полупрозрачных трусиках.
— Тш, остановись, — дрогнувшим голосом проговорил Дима, — а то я кончу прямо сейчас. Как дебил.
