Не успела я подумать, кто его пьет, как он появится. Романовский. Я не стала ничего говорить и, развернувшись, побрела дальше. Но Медведь с широкими плечами закрыл проход.
— Если хочешь, можешь остаться! — сказал Илья, держа в руках стеклянную пепельницу и полный стакан виски.
— Спасибо, мне хватило твоих грубых приставаний сегодня на обеде. Мне запрещено оставаться с тобой наедине… — сказала я ему в лицо.
— Согласен, это было слишком резко для… начала… — Романовский протолкнул меня в комнату и захлопнул дверь. — Если хочешь, еще раз обсудим сделку, чтобы ты успокоилась.
— Ничего не хочу обсуждать!
Я села на диван, вернее, упала на него, в ногах была слабость. Романовский присел со мной рядом и протянул мне бокал с коктейлем.
— Вот, выпей, он чистый, хотя, я вижу, ты уже хорошенько выпила. Выглядишь замученной.
Я взяла коктейль и чуть не разревелась, потому что мне было больно, и я на волоске… Романовский добился своих целей, не был наказан за позор. И я — хочу его!
— Из-за тебя я не сплю нормально уже несколько дней…
— Вот уж не думал, что я — причина твоих бессонных ночей, — усмехнулся Илья.
— Из-за кого же еще? — не поняла я его намека.
— Ну, например, из-за Соболевского, с которым ты намутила проблемы за спиной отца… — сказал он с такой уверенностью, будто хотел меня удивить тем, что он еще что-то узнал обо мне.
— Нет, ты ошибся!
— Ничего, я все исправлю! — он облокотился об спинку дивана и начал ласкать пальцами мои волосы и затылок.
— Кто тебе даст этот шанс? Как можно быть настолько самонадеянным?
— А я сделаю так, что ты сама дашь… — прошептал он мне в ухо, едва касаясь его. По моему телу прошла приятная волна.
— Снова льстишь себе! — я повернулась и прошептала ему в лицо. Его губы были рядом, я чувствовала запах ментоловых сигарет и аромат его парфюма.
Но мы не целовались. Еще нет. Испытывали друг друга, глядя в глаза и дыша почти рот в рот.
— Да нет, просто я вижу, что нравлюсь тебе…
Романовский с легкостью коснулся губами моих губ, вызывая меня на поединок. А у меня уже внутри все кипело, меня трясло, чувство возбуждения было подобно готовому к извержению вулкану. А он был таким спокойным, как никогда, не делал резких движений, что меня просто дразнило еще больше. И кажется, ему это нравилось.
— Да? А какого черта ты ко мне пристаешь, просто так, что ли?
— Конечно, нет! Я готов тебя съесть, но не стану, хочу медленно пробовать тебя… — сказав это бывший начал нежно меня целовать, в моих губах стучал пульс и казалось, будто они опухают. Его умелый язык проник мне в рот, и я подалась ему навстречу.
В то время как его губы и язык ласкали и пожирали мой рот, его крепкие руки скользнули вниз по спине, затем по обнаженным плечам и шее.
Он оторвался от моего рта, но я этого совсем не хотела…
— Знаешь, ты резко похорошела, стала такой аппетитной кошечкой, — он перешел ласкать мои плечи. Мои соски затвердели и упирались в платье, которое защищало мою обнаженную грудь, готовую к ласкам.
— Очнись! Тебя не было пять лет… — хрипло произнесла я.
— Они пошли тебе на пользу… — его язык проскользнул по моей шее, я закрыла глаза и простонала ему в ухо.
Романовский усилил напор поцелуев, и мне казалось, он просто поедал меня, переходя от губ к шее и обратно. В его широкие ладони с длинными пальцами поместилась вся моя грудь. Когда он прикоснулся к ним, то прошептал:
— Сладкая моя кошечка!
Я и не заметила, как уже лежала на диване, а Романовский — рядом. Он продолжил свою игру и перешел на мои возбужденные до предела соски. Одной рукой он ласкал затылок, а другой — мои ноги. Его рука нырнула мне под платье, и он обхватил мою попу.
А я не знала, как себя вести… Мне тоже ужасно хотелось потрогать его и обласкать. Я прикоснулась к его вспотевшей горячей груди и расстегнула все пуговицы на его рубашке, затем прижалась всем телом к нему. Его мускулистая грудь задевала мои опухшие соски.
Это было так приятно, я забыла обо всем на свете, и хотела лишь одно — больше, еще больше ласк. Теперь мне даже хотелось, чтобы он прикоснулся к месту, которое еще ни один мужчина не трогал…
Я продрожала ласкать его крепкие плечи и попыталась снять рубашку, он понял меня и сделал это сам. Когда он снял ее, я увидела его груди несколько цепочек, крестик, клык зверя и…
— Медальон верности?! Ты… все еще его носишь…Ты же порвал помолвку? — удивленно посмотрела я ему в лицо и взяла его в руки.
— А почему нет… Между нами ничего не было… — сказал он и нахмурил брови. Его рука продолжала ласкать мою попу: вот-вот окажется в влажных трусиках. Он посмотрел на мою грудь. — А твой где?
Я дернулась, не ожидая его вопроса и того, что его пальцы окажутся на клиторе. И мне вовсе не хотелось говорить ему правду. Я все еще чувствовала, что не доверяю ему.
— Я сняла его, когда ты порвал с нами…
Романовский застыл на месте, его глаза расширились. Резким движением он вытащил руку из трусиков и схватил меня за шею.
— Сука… — он слегка зажал мое горло. — А что, если я тому, кто помог его снять, оторву все конечности, а тебе голову?
В полной неожиданности, что он так резко поменялся, я не знала, что ответить. Я натянула платье и чуть не разревелась.
— Что с тобой?
Романовский отпустил меня, поднялся и сел. Запустил в свои густые волосы руку и отпил из стакана виски.
— Зачем ты тогда прикидываешься недотрогой и поднимаешь эту проклятую тему верности?
Мне нечего было ему сказать. Все приятные чувства тут же улетучились.
— Вообще-то ты меня сам бросил… — едва выговорила я сквозь слезы.
— Бля, да. Это так! Но я не прикидываюсь, что все это время у меня никого не было… — прошипел он.
— Мне лучше уйти… — я вскочила и начала поправлять платье.
— Да, а то я тебя трахну, и ты повесишь на меня хомут…
Я расплакалась. Меня всю затрясло. Тут неожиданно в дверь кто-то постучал и ее резко открыла Лелька. Она уставилась на нас.
— Ярина! Что ты тут делаешь, Петр везде ищет тебя!
Увидав, что мои волосы растрепаны, и я поправляю платье, она вызверилась на Романовского:
— Ты мог бы не пользоваться тем, что она пьяна!
— Я не пользовался, — перебил он подругу. — Если бы я этого хотел, то давно это сделал. Так что давай, бери свою тупую подругу, и отчаливайте!
Я стояла в полном ступоре, смотрела на бывшего и ревела.
А Лелька не стала долго думать, она схватила меня за руку и потащила прочь от этого мерзавца.
— Грубый Медведище! — фыркнула я ему, покидая комнату.
ГЛАВА 10
Утром я проснулась с тяжестью в сердце и поняла, что все чувства, что я испытывала к Романовскому, вернулись, как заклятье шаманов. Это они пять лет назад надели на нас медальоны верности на юбилее моего отца… Тогда он еще был в хороших отношениях с Романовским и его боссом…
И теперь я не знаю, как дальше быть и что меня ожидает. Где-то в мыслях, в потайном чердаке своего сознания я, конечно, думала о том, чтобы стать девушкой Романовского, но как жить дальше?
У Медведя отвратительный характер, он обращается со всеми девушками одинаково — неважно, заслужила ли ты грубостей или нет. Я сомневаюсь, что такого мужчину, как Романовского, можно приручить.
Но жизнь продолжается!
Пора вставать, взять себя в руки, одеться красиво и продолжить трепать нервы Романовскому, потому что мне это нравится! А ему — что я веду себя так строптиво. Вчера он подарил мне незабываемые ласки, я не ожидала, что он может быть другим.
Я открыла шкаф и, долго не думая, надела мини-юбку и шифоновую фиолетовую блузку с прозрачными рукавами. Под этой одеждой спрятала кружевное белье, узоры которого проступают через ткань и сведут с ума любого мужика. На этот раз надела туфли на невысокой шпильке, сегодня ноги болят от вчерашних босоножек.
Когда я закончила с макияжем, поспешила в обеденный зал. Я и так опаздывала. Спустившись на первый этаж, я столкнулась с Романовским.
