– Ты прав.
– Не слышу! – громко воскликнул Куликов.
– Ты прав во всём! – повторила Камилла уже громче.
– Вот и умница, а теперь иди, работай. И позвони Санчесу, уточни время делового ужина. И думай постоянно о том, что я сказал тебе. Я жду твоих перемен и решительных действий. Иди, я тебя больше не задерживаю.
Камилла поднялась на ноги и потянулась к его лицу своими губами, но Куликов резко отошёл в сторону. Немного постояв на месте, Полторацкая достала телефон из кармана пиджака и медленно вышла из кабинета.
Как только она скрылась из виду, Куликов нервно отбросил папку на стол.
Эта дура портила ему все планы. Ему понравилось, как Полонский год назад погрузившись в проблемы своей бывшей жены, оставил всю работу в офисе на него. Этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы многое перекроить под себя и поставить работу под свой устоявшийся график и поставки строительных материалов осуществлялись теперь через новых контрагентов.
Он пригласил Камиллу в своё дело в надежде, что она быстро впишется в плотный рабочий график Полонского и своим умением легко обольстит и вскружит его голову. Но изначально всё пошло не так, как он хотел. Камилла не сыграла должной роли. Сказалось ли это на том, что эта идиотка была влюблена в него самого, как кошка и Полонский был ей сугубо параллелен, или же дело было в самом Ростиславе, который до сих пор не смог забыть свою бывшую жену, и продолжал жить иллюзиями и терпел Камиллу рядом только от безысходности.
В любом случае Даниил не собирался жертвовать всем, что успел сколотить за последний год в угоду расшалившимся нервам истеричной дамочки, которая откровенно говоря, своими вопросами ему уже порядком надоела. Он не собирался на ней жениться, да и с женой разводиться тоже. Его вполне всё устраивало, а платить алименты своему шестнадцатилетнему бездельнику в случае развода, как-то не очень, то хотелось.
Поэтому он точно знал, что пока всё останется, как есть. Ещё максимум полгода, и он выжмет из фирмы Полонского все мыслимые и немыслимые сливки, а уж после уволится. И под видом новой работы в Испании, покинет и город, и свою семью. Там в Барселоне он планировал открыть небольшой бизнес и продолжить работать и отдыхать в стране, которая всегда манила его своими красотами и неспешным образом жизни.
Он всегда мечтал об Испании, ещё с юности, но многодетная семья, в которой он вырос, не позволила ему осуществить свою голубую мечту сразу же. Изрядно помыкавшись после института в поисках работы, получил должность прораба в маленькой строительной организации с небольшой заработной платой. А когда три года назад случайно встретился со своим бывшим одноклассником на встрече выпускников, пожаловался на свою тяжёлую долю, и сразу же получил неплохую должность менеджера отдела в фирме Ростислава. А спустя всего год после ухода на пенсию заместителя Полонского был переведен на новую должность, и занял просторный кабинет напротив своего босса.
Появившийся архитектор на пороге его кабинета, заставил его прервать свои воспоминания. Забрав флэш-накопитель и эскизы проектов со стола, Куликов вместе с мужчиной уехал в офис Алеуцкого.
****
Полонский на территории бывшего посёлка Луговое долго выяснял с экскаваторщиками все вопросы проделанной работы. Площадка была недостаточно зачищена и обломки дома Урбениных всё ещё были не вывезены.
Закончив разговор с трактористом, Ростислав сделал звонок Алеуцкому и уже направился к своей машине, но невольно остановился, заметив сидящего на корточках у обломков старого дома Урбенина.
– Что он тут делает? – спросил Полонский прораба, который подошёл к нему с нарядами на подпись.
Мужчина перевёл взгляд на Урбенина.
– Он с утра здесь и никуда не уходил.
– Почему?
– Не знаю. Я пытался заговорить с ним, но он молчит. Мне кажется, он очень расстроен. Я пытался поговорить с ним ещё вчера вечером, когда их выселяли. Но Куликов отправил меня заниматься рабочими и настойчиво попросил не соваться в дело, которое меня не касается. Жалко мне этого человека. Дом – это единственное что у него было, и тот отняли. У него дочь инвалид, а никто даже не подумал об этом.
– Меня это тоже возмутило, но что мы можем сделать. Посёлок признан нерентабельным и было решено его сносить.
– Но если бы он был заброшен совсем. Ведь здесь жили люди и насколько я знаю, сразу несколько семей.
– Виктор Петрович, я понимаю ваше возмущение, но я так же, как и вы ничего не решаю.
– Это и обидно, что никто и ничего не решает. Добрый дом у него был. Я тридцать лет в строительстве, а уже подзабыл, как строили в старое время. Добротно и на века. Экскаваторщики не смогли его снести сразу, слишком прочным оказался. Я снял дом Урбениных для своей коллекции, потому что это уже реликвия, сейчас таких домов остались единицы, – мужчина протянул телефон Ростиславу.
Полонский взял аппарат в руку и внимательно просмотрел несколько фотографий на экране и снова перевёл взгляд на Урбенина, стоявшего уже у развалин. Передав смартфон хозяину, Ростислав попрощался и медленно направился в сторону разрушенного дома. Он остановился рядом с мужчиной и обвёл взглядом всё, что осталось от некогда существующего дома.
– Опять пришёл. Что тебе нужно, олигарх?
Полонский повернул голову и внимательно посмотрел на мужчину.
– Почему вы так меня называете? Ведь вы знаете моё имя.
– По имени называют людей достойных, а вы толстосумы все для меня едины. Хапаете и никак не нахапаете. Сколько вам ещё нужно изжить со свету простых людей, чтобы, наконец, нажиться окончательно? И быть довольными своей жизнью.
– Я ни у кого и ничего не отбираю. И всё, что у меня есть, наживалось постепенно и не всегда так просто, как вы думаете. И на этой земле я всего лишь исполнитель и была бы моя воля, я бы никогда не выселил вас из вашего дома. Но что я могу сделать?
– А ты передо мной не исповедуйся. Что делать? Это ты не у меня, а у своей совести спроси, что тебе делать. Я вам здесь всё равно строить ничего не дам. Я уже написал сегодня жалобу в прокуратуру. Так что строительство твоё будет весьма проблематичным, это я тебе обещаю.
– Но вы же переехали в квартиру вчера. Сами по своей воле.
– Жену с дочкой пожалел, и позорить их не захотел этим публичным скандалом и дальше. Маше нервничать нельзя. Она после аварии долго находилась в состоянии шока, и нам с женой неимоверных усилий стоило вернуть её к прежней жизни. Вчера после всей этой потасовки, она плакала долго у меня в изоляторе. Истерика была сильная. И я просто пожалел её и пообещал, что мы переедем в эту чёртову квартиру, которую нам кинули, как подачку.
– Вы не пробовали лечить вашу дочь? Ведь сейчас медицина шагнула далеко, и её увечье можно было бы исправить.
– Какой умный. Думаешь, я не узнавал. Какому отцу приятно видеть, как страдает его ребёнок. Только на тот счёт, что мне выставил доктор за операцию и дальнейшую реабилитацию её в больнице у меня никаких денег не хватит. Разве только если свою почку продать, да только кому она нужна после моих ранений.
– Вы были ранены?
– Да, дважды. Последнее было тяжёлым, и боялся оставить свою жену с дочкой одних на этом свете.
Полонский подошёл к мужчине ближе и тронул его за плечо.
– Владимир Егорович, поезжайте домой, не надо вам здесь быть. Не мучайте себя. Дома больше нет, и не ходите никуда, это ничего не изменит, поверьте мне. Я, когда вы были в изоляторе, попытался обзвонить всех, кто бы мог помочь вашей семье, но всё оказалось тщетным, так что лучше не упорствуйте.
– Послушай, Ростислав, так, кажется, тебя зовут. Твои советы мне не нужны. Ты пацан по сравнению со мной. Я тебе в отцы гожусь и не тебе, а мне тебе советы давать. Так вот, слушай меня внимательно. Я тут немного с тобой разоткровенничался, но ты не думай, что усыпил мою бдительность добрыми и учтивыми словами. И мой тебе совет, садись в свою дорогую машину и поезжай отсюда. И больше не появляйся в поле моего зрения, иначе уважу так, как уважил своего бывшего зятя. Уважил так, что он до сих пор при виде меня круг делает и за две улицы обходит меня стороной. Ему было за что, ты пока не заслужил, но если не прекратишь ходить и капать мне на мозги, клянусь, ты своё получишь, – Урбенин развернулся и медленно направился к стоявшему у края дороги старенькому автомобилю.
