— Так ты же понимаешь, почему сумма выросла, — мужчина говорил со мной, пока я упорно смотрела в стол. — Позиций много бредовых, ты права. Но ты знаешь, как изменить ситуацию. Видишь, какой я добрый — даю шанс всё исправить. И дать мне то, чего я от тебя очень жду.
— Послушай, ты! — вскочила я на ноги. — Это уже ни в какие рамки не лезет. Секса ты от меня не получишь, мудак озабоченный!
Чёрт, опять из меня лезут оскорбления. Вон уже глаза у него налились бешенством. Да он сейчас меня за эти слова придушит. Уже руки тянет. Мамочки! Ну зачем я его провоцирую сама? Рот мой виноват, который вовремя закрыться не умеет…
Не поняла как, но за секунды я была повалена на стол и прижата мужским телом. Злым, надо сказать, телом, которое дышало мне в лицо, будто разбуженный медведь зимой.
— Анна, — качал головой мужчина и говорил голосом, от которого пополз по коже холодок. — Ты просто бегаешь по лезвию ножа. Твои ошибки ничему тебя не учат. Нельзя, ну нельзя так разговаривать со взрослыми дядями.
Я пыталась в панике оттолкнуть его от себя, но мои слабые потуги его каменная грудь и плечи вовсе не замечали, и он продолжал говорить, будто бы никто его и не пихал вовсе сейчас.
— Сумма выросла в четыре раза, потому что нужно отвечать за свои слова. А теперь она вырастет ещё — за мудака. Боюсь, как бы тебе не пришлось продавать свою маленькую квартирку, чтобы расплатиться со мной. Ты же прекрасно понимаешь, что у меня есть возможности тебя загнать в угол окончательно.
— А ты что — обиженка, да? — бросила ему в лицо.
Желваки заиграли на мужском лице. Как же я его злю, однако.
— Обиды здесь ни при чём. Просто думать надо, что ты говоришь. Особенно — мне, — Саша ощутимо сжал меня в руках, даже больно стало. Его дыхание обжигало мою шею, пока он шептал мне на ухо. — Видишь, как ты меня хочешь? Я, вообще-то, ждал извинений, но ты сама заговорила про секс. Ты же знаешь, я не против… — прорычал он мне в губы.
Кислород, где весь кислород? У меня только рот занят поцелуем, но почему и нос забыл, как нужно дышать? Мне это не снится? Это кошмар или влажная фантазия? Не разберу. Он целовал меня. Даже кусал, скорее. И щетина кололась больно. Мне и страшно, и приятно, и как-то погано на душе одновременно. Так бывает?
Саша накрыл мою грудь своей ладонью и сжал.
Мозги, куда вы, стойте…
Боже… Одно касание, а я уже с ума готова сойти. Внизу тут же всё натянулось в пружину. Мужчина пробрался пальцами прямо под белье, нажал на сосок, который и так уже колом встал, и начал гладить кожу вокруг, задевая подушечками пальцев самую нежную часть груди. Поцелуя он не прервал. Я не сдержала стона и тут же чуть не надавала себе по щекам за это — что за чертовщина происходит здесь? Мне не должно нравиться! Особенно после того, КАК он на меня напирает, козлина наглая! О-о-о… как же эта наглая козлина нежно ласкает грудь! Ещё немного, и я взорвусь только от ласк моего соска. Одного. Вот это я извращенка — вообще не знала, пока с ним не связалась. Как он умело это делает, бабник хренов…
Заставила себя собраться и затрепыхалась в его руках, приводя обоих в чувство. Хотя бы не здесь!
Мужчина оборвал поцелуй. Посмотрел мне в глаза и встал на ноги. Мы оба лежали на столе! Вот стыд-то какой… Он явно еле сдерживался. Впрочем, не знаю, смогла бы я отказаться, если бы он продолжил…
Я вскочила со стола следом. Не могу молчать!
— Не смей меня трогать! Я — не для тебя. Хочешь оставить меня с голой задницей, да?
Блин, ну почему именно эту фразу я выбрала сейчас?
Его глаза опять полыхнули огнём:
— Мне нравятся всё больше и больше твои предложения.
— Прекрати. Ты понимаешь, что я говорю о деньгах, — всё-таки сама и смутилась от собственных слов.
— Дело не в деньгах. У тебя ещё есть время до суда. Но одних извинений мне уже недостаточно. Ты сама нарываешься, ещё и дразнишь меня.
— Никто тебя не дразнит!
— Ну да, — хмыкнул мужчина, снова оглядывая меня цепким липким взглядом. — Чего такую блузку прозрачную надела, где весь лифчик видно? И после этого ты мне будешь говорить, что не собиралась провоцировать? На этом разговор окончен. Пока что. Всё зависит от тебя.
Мужчина взял со стола свой навороченный телефон, ключи от машины и направился к двери. Обернулся, снова остановив хищный взгляд на моей груди.
— Кстати, блузка соски просвечивает, — кинул он небрежно и вышел из комнаты.
Глава 10
Аня
— Вот козёл… — прошептала я сама себе и кинула вслед ему скомканную писанину.
Потом стала разглядывать свои сиськи. Правда, что ли, видно? Чёрт… Я же смотрела в зеркале — мне показалось, не просвечивает. Не стоит больше надевать эту блузку с таким бельём.
Вот блин! Ну и во что я вляпалась?
Что это ещё за альфа-самец свалился на мою голову? Что я ему покоя не даю? Ну, помяла машину, я же не отказываюсь платить. Зачем так липнуть ко мне? Давить этими деньгами, которых и так у него полно? Увидел симпатичную девчонку — и всё, что ли, головка отключилась, и включилась другая, на метр ниже?
Под эти думы рулила на работу. Ещё как-то выполнять обязанности весь день после этой стычки. Как же я зла!!!
Мужчина вызывает двойственные чувства. Он отвратительно себя ведёт по отношению ко мне, как к девушке. А я… Стоит мне его увидеть, или не дай Бог попасть в руки к нему — коленки подгибаются, пульс зашкаливает, и не хочется, чтобы он останавливался. В то же время желаю, чтобы он не прикасался и не давил меня своим взглядом и положением. Что это такое вообще, не понимаю? Как это называется? Даже не могу найти определения тому, что творит со мной этот мужчина.
Очень надеюсь, что после суда не придётся с ним видеться. Лучше жить впроголодь, чем ещё раз оказаться в тисках этого бешеного тигра!
* * *
В театр приехала сама не своя. Еле отработала репетицию. Аля косилась на меня все три часа, понимая, что у меня что-то случилось. Придётся ей рассказать. Потому что если буду молчать, она начнёт переживать ещё сильнее, а ей нельзя теперь. Как бы потактичнее подобрать слова?
Из-за «досудебного диалога», где меня чуть не трахнули на столе у мировых судей за мой длинный язык и слишком прозрачную блузку, я пропустила утреннюю репетицию, и после второй мы поехали домой. Хоть рабочий день вышел коротким — и на том спасибо!
Дорогая была молчаливая и напряженная. Алю явно так и подмывало спросить, что от меня хотел Александр, но она понимала, что такие разговоры лучше оставить до дома.
За ужином ковыряла неохотно макароны с сосисками и думала, что скоро и от сосисок мне придётся отказаться. Останутся только макароны. С маслом, если повезёт. А ещё придётся выбирать — руки мыть с мылом или чай пить с сахаром? Возможно, чередовать.
— Ну, что там было? — осторожно спросила Аля.
— Александр настропалил своего адвоката. И он написал столько претензий, что еле влезли на лист. Он хочет четыреста тысяч. А после нашего плодотворного разговора, возможно, ещё больше.
— Сколько? — обалдела подруга. — Он вообще уже, что ли?
— Я ему то же самое сказала. Почитала позиции — бредовый бред просто. Но знаешь… Таким королям жизни прокатит. Это мы с тобой ни о чём судью попросить не можем, а они договорятся, чтобы любую чушь мне засчитали и заставили выплачивать.
— А почему он так себя ведёт? Это очень странно.
— Я тебе не рассказала за всеми эти событиями. Мы с ним встретились ещё раз, случайно. Как бы. И, в общем, я ему в лицо плеснула вина, послала на хрен, а ещё показала средний палец. Как-то так…
Аля выпучила глаза на меня, не успевая рисовать эту картину в голове — слишком стремительно всё развивалось.
— Так… Погоди. Стоп, — подняла она вверх ладонь. — Давай по порядку. Ты плеснула богачу в его холёную морду вина?
— Да, плеснула.
— Гхм… За что?
— Я была в этом кафе с Алексом. Помнишь, тот, из клуба?
