— И я так понимаю, вы не говорите по-датски?
Я качаю головой. — Нет, сэр. Никогда не думала, что мне это понадобится.
Кажется, он на мгновение задумывается над этим, слегка покачивая нижней челюстью, а затем возвращается к резюме. Мой желудок вздрагивает от облегчения, когда он отводит взгляд от меня. Чёрт, этот человек напряжён.
— И что же заставило вас подать заявление на эту должность? — спрашивает он, голос звучит немного устало. Он откинулся в кресле, непринуждённо, но настороженно, постукивая пальцем по краю подлокотника, глядя на меня.
— В агентстве по трудоустройству решили, что я подхожу.
— Меня не слишком интересует, что они думают. Кажется, они никогда не знают своих клиентов. Можешь ли ты сказать мне, почему ты считаешь себя подходящей кандидатурой?
В моей голове одновременно проносится миллион мыслей. Я могу сказать ему, что я выполняла эту работу для разных богатых и важных семей, что у меня отличные рекомендации, что я готова к вызову, что я умна, независима и трудолюбива. Я могла бы рассказать ему миллион вещей.
И всё же единственное, что выходит из моего рта: — Потому что я знаю, каково это — потерять родителей в молодом возрасте.
Он моргает на меня. Я не могу сказать, застигнут ли он врасплох моим комментарием или нет. Я продолжаю, довольная тем, что мой голос остаётся ровным. Не то чтобы он не должен был, но когда я нервничаю, я никогда не могу предсказать, как отреагирует моё тело. — Я знаю, что сейчас нужно девочкам.
— И что же это?
— Любовь, — говорю я, и теперь, когда я глотаю, моё горло кажется плотным. — Им нужна дисциплина и руководство, но им также нужно сострадание, доброта, стабильность, и, прежде всего, им нужна любовь.
Он хмурится, его челюсть напряжённо подрагивает. Не знаю, почему я решила, что, сказав ему это, смягчу его, но, опять же, я не думала об этом.
— И поэтому ты думаешь, что это так просто, — говорит он.
— Я никогда не говорила, что это будет легко. — Я стараюсь не сузить на него глаза, стараюсь не повышать голос. — Но поскольку это будет нелегко для любой няни, это может быть кто-то, кто понимает. Кто не бросит, когда станет трудно.
— Но ты уже увольнялась раньше, — говорит он, переводит взгляд на резюме и снова на меня, брови подняты с вызовом. — Во всех этих семьях ты не задерживалась дольше, чем на несколько лет.
Я игнорирую это. — Я так поняла, что это на год.
— Так и есть, — говорит он. Он встаёт со стула с грацией, заложив руки за спину, прогуливаясь к краю стола, ближе ко мне.
Я не могу удержаться и делаю шаг назад.
Он останавливается, наклоняет голову в сторону, поднимает подбородок, наблюдая за мной. — Но кто сказал, что ты не уволишься до истечения года? Эта работа трудная, и она не похожа на все другие должности няни, которые у тебя были. Мы — королевская семья, мы находимся на другом… уровне, а это значит, что ты должна подняться до этого уровня. — Он вздыхает, звуча почти скучающе. — Честно говоря, я остаюсь при своём мнении.
— Каком именно?
— Я не думаю, что ты подходишь для этой работы.
Я стараюсь не вздрагивать. — Тогда почему я здесь?
Он снова вздёргивает бровь, его рот на мгновение становится твёрдым. — Из-за моих дочерей. Ты им нравишься. А когда дело касается их, обычно не имеет значения, что я думаю.
— Почему вы думаете, что я не справлюсь с этим? Вы даже не знаете меня. Вы понятия не имеете, на что я способна.
Он оглядывает меня с ног до головы, совершенно не впечатлённый, и всё же я чувствую каждое ледяное движение его взгляда по моей коже. — Я знаю, что ты необразованная. Что ты полна ложной уверенности и глупой бравады. И что ты понятия не имеешь, как вести себя в присутствии короля.
Я распрямляю плечи, обретая хребет. — Вы правы. Я никогда не училась в университете, и иногда может показаться, что я уверена в себе, когда не должна. Но позвольте мне прояснить одну вещь. Я уважаю то, что вы делаете это для своих дочерей, и я уважаю вашу корону и титул. Но я не хочу, чтобы со мной разговаривали свысока, словно я какое-то низшее существо, жвачка под вашим ботинком. Если вы хотите, чтобы я относилась к вам с уважением, вы должны проявлять такое же уважение ко мне. Мне всё равно, кто вы.
В этот момент моё сердце так громко стучит в ушах, что я едва могу осознать, что я только что сказала. Чёрт возьми, кажется, я только что провалила всю эту работу.
Руки короля Акселя разворачиваются из-за его спины, и он перемещается передо мной, чтобы сесть на край своего стола. Его длинные пальцы обхватывают край, постукивая, мышцы челюсти напряжены. Но в его глазах нет гнева, во всяком случае, я не могу этого сказать. Только холодное любопытство.
— Ты так разговаривала со всеми своими прошлыми работодателями? — спрашивает он, в конце концов.
— Я бы говорила, если бы они были такими же грубыми, как вы.
Обе его брови взлетают вверх, и я готовлюсь к тому, что он начнёт кричать своей секретной службе, и меня потащат на гильотину.
Вместо этого он одаривает меня натянутой улыбкой. — Я буду платить тебе зарплату. Но это не значит, что ты должна мне нравиться.
— И я буду получать эту зарплату. Но это не значит, что вы должны мне нравиться.
— Тогда, Аврора, скажи мне, почему ты всё ещё хочешь получить эту работу, ведь ты будешь работать на такого грубияна, как я? Наверняка есть другая работа, более лёгкая и хорошо оплачиваемая? Я вижу, что раньше ты работала на руководителей винодельческих компаний и компаний по производству программного обеспечения. Почему бы не вернуться к ним?
Это хороший вопрос. Почему я здесь? Зачем терпеть всё это, если у меня во рту уже неприятный привкус?
— Вы хотите знать правду? — спрашиваю я его.
— Ты вообще способна лгать?
О да.
— Потому что теперь я чувствую, что мне есть что доказывать. — Я делаю паузу, осознавая, что наши взгляды прикованы друг к другу. — Я уверена, вы можете себе представить, каково это. Люди говорят тебе, что ты не можешь что-то сделать, что ты не годишься для этого, что ты не готов к этому. Для меня это просто заставляет меня быть на высоте и делать всё возможное, чтобы доказать, что они ошибаются. К тому же, мне очень нравятся Клара и Фрея.
Он отводит взгляд, и мне кажется, что я одержала какую-то победу, хотя я была не холодна и равнодушна.
— Почему у меня такое чувство, что ты собираешься сделать мою жизнь сложнее, а не легче, — говорит он, почти про себя.
— Значит ли это, что я получила работу?
Он постукивает пальцами по столу и смотрит вдаль, погрузившись в раздумья. Затем он кивает. — Да. — Он смотрит на меня. — Но, пожалуйста, не заставляй меня жалеть об этом. Я делаю это для них. Я делаю для них всё, что могу. Они всегда будут на первом месте, ты понимаешь?
Я киваю, чувствуя, как надежда и волнение проникают в меня. — Понимаю.
Он выдыхает, а затем встаёт. — Нужно будет заполнить много форм. Проверка биографии, которую проводит полиция. — Я стараюсь не напрягаться при этом. — Проверка здоровья. Специальная страховка. Тебе придётся подписать соглашение о конфиденциальности, принести клятву защищать королевский дом, пройти уроки защитного вождения и тактику побега в случае похищения. — Он протягивает руку. — Но пока это должно стать официальным.
Я глубоко вдыхаю через нос и слегка улыбаюсь ему, когда кладу свою руку в его. Его хватка тёплая и очень крепкая. Я изо всех сил стараюсь уверенно пожать ему руку. — Я принимаю. — Я делаю паузу. — Ваше Величество.
Он не улыбается, но быстро сжимает мою руку, прежде чем опустить её. Он снова обходит стол. — Кстати, ты начинаешь завтра.
— Завтра! — восклицаю я. — В субботу? Я не могу начать завтра.
— Почему? — Он снова выглядит раздражённым.
— Потому что это собеседование было в последнюю минуту, и я не предполагала, что получу его. Мне ещё нужно упаковать все вещи в Париже и…
Он садится обратно и начинает перебирать остальные бумаги на своём столе, откладывая моё резюме в сторону. — Тогда иди и собери все вещи. Ты прыгала по Франции семь лет, я уверен, что всё, чем ты владеешь, поместится в чемодане.
