— Нет, нет, Ален, никаких увольнений, — успокаивает меня Марат Дмитриевич, только что сообщив, что здесь я работать больше не могу. — Просто я бы хотел предложить тебе перевод. У нас же несколько филиалов. Должность я за тобой сохраняю.
— Спасибо, — еле сдерживаю слезы. Мне нравилось здесь работать. Даже Вика стала нравиться. И Оля. И даже вечно флиртующий Дима. И занятия танцами по пути. И станции метро красивые. Мне стала нравиться стабильность, а получается, придется начинать все сначала.
Может тогда совсем уехать. В конце концов, скоро живот будет входить в дверь первым, и придется постоянно врать.
— У вас филиал в Питере есть. Я могу туда переехать?
Марат широко улыбается, похоже эта идея пришлась ему по душе еще больше.
— У нас там есть загородная резиденция! Есть комнаты для персонала. Свежий воздух. В твоем положении тебе там будет очень удобно.
— В каком положении? — напрягаюсь я, невольно поправляю блузку. Да, небольшой животик виден, но не настолько же.
— Просто я заметил, что ты поправилась. Ты разве не беременна?
Глава 11. Алена
— Я ошибся? — спрашивает Марат, и я начинаю смеяться. Немного искусственно, но лучше так, чем он будет знать точно.
— Вот так… Стоит девушке немного поправиться, как ее принимают за беременную.
Марат извиняется, но вспоминает причину нашей встречи, и мы договариваемся про мой переезд в Петербург. И только выйдя из его кабинета, осмотревшись, я могу снять веселую маску с лица и закрыть его руками.
Ну что же ты, Алена?
Все хорошо. Никто ничего не пытается в тебя запихнуть!
Никто не пытается тебя избить! Никто не пытается тебя оскорбить!
«Это просто перевод в другой город! — кричу я мысленно себе. — В такую же цивилизацию, как здесь…К таким же людям.».
Да и от Никиты, чем дальше, тем лучше. Все, вашу мать, к лучшему, так чего же ты ревешь! Сколько можно реветь!
Именно это говорит мне Вася, которой я по телефону обрисовываю ситуацию. Она даже уверяет меня, что так будет лучше.
И пока ребенок не родится, лучше семье Самсоновых меня не видеть.
И снова натянутая улыбка. Потом прощание с коллегами. Но нет той, с кем мне бы действительно хотелось попрощаться. Она бегает в запаре с этой конференцией.
Но, кажется, находит минутку. Потому что врывается, когда мы последний раз с ребятами делаем селфи на память.
— Это что еще такое? Вышли все! — орет она и никому не надо повторять дважды. Даже мне… — Алена, ты куда?
— Ты же сказала…
— Да, сядь ты уже… Питер? Серьезно? Ты думаешь, спрячешься и все станет хорошо. Не станет! Знаешь, как часто Никита в Питер летает. Да при вашем везении на друг друга вы все равно увидитесь.
— Вик, успокойся. Я все решила. Да и Вася…
— Да уж, звонила я этой белобрысой… «Так будет лучше», — пародирует она голос Васи, а мне смешно с нее становится.
— Ты так-то тоже блондинка. И так действительно будет лучше…
— Да, знаю я! — рявкает она и отбирает коробку с моими мелочами. — Это фигня, тебе не надо никуда ехать.
— Вик, Питер в трех часах езды. Захочешь увидеться, приедешь.
— Да не хочу я никуда ехать! И ты не хочешь. Верно? — орет она и даже встряхивает меня, когда я со стула поднимаюсь, а у меня снова дебильные слезы. Ну хватит. Хватит уже на больное давить!
— Вик, ты просто не все знаешь…
— А я ничего и знать не хочу. Ты остаешься…
— Вот еще, — снова беру коробку и отхожу в сторону. — Приблизишься, и начнется женский «мортал кобмат» и поверь мне, больно будет не мне.
До Вики все-таки доходит, что я не шучу. И я иду мимо нее, а потом поддавшись неясному порыву, целую накрашенную тонной косметики щеку. Мелисса, несмотря ни на что, была чужая. Вася, какой бы классной не была, уже взрослая. А Вика… Вика могла бы стать действительно близкой подругой. Очень жаль, что Надя этого не ценит.
— Приезжай, Вик. Ладно?
— Ты никуда не уедешь, я уже сказала, — говорит она довольно грубо. — Ты назовешься меня эгоистичной тварью, но я не хочу снова каждый вечер думать о бритве, что у меня в ванной на видном месте.
Я ее не понимаю, но она не собирается мне ничего объяснять, потом мажет рукой в воздухе.
— Ну что ты встала. Иди. Посмотрим, как далеко ты уйдешь.
Я выхожу из кабинета для персонала, неловко улыбаюсь Оле с Димой и иду прямо по коридору, держа в руках коробку и пытаясь снова не зареветь.
Спускаюсь на лифте в холл, еще раз прощаюсь с девочками на ресепшене, которые в такой запаре, что просто мне кивают. И только осмотрев еще раз в синих и серых тонах холл нашего отеля, множество иностранцев, иду на выход. Улыбаюсь нашему метрдотелю дяде Мише.
Черт возьми, даже по этому старичку я буду скучать.
Он любит истории про своих внуков рассказывать, а я каждый раз радуюсь, что есть счастливые дети. Не богатые, не бедные. Просто по-настоящему счастливые дети.
И мой малыш таким будет. Не в грязи расти, и не в золоте купаться, а просто наслаждаться солнышком, просто жить. Играть на детской площадке, драться с мальчишками, влюбляться в девчонок. И почему я думаю про мальчика?
А если ему больно будет, я рядом посижу. К себе прижму и скажу, как сильно люблю его. Так же сильно, как любила его папу.
— Ну, Вика! — шиплю себе под нос, замечая свистящий тормозами у входа знакомый Вольво.
Эти номера ноль-ноль-девять мне порой во сне снятся. А уж хозяин так и вообще появляется там с завидной регулярностью.
Никита паркуется, я делаю резкий шаг в сторону. Может, он меня и не заметит?
— Алена! — как выстрел, ей Богу.
— Привет, — поворачиваюсь я и хмурюсь, когда он осматривает коробку с мелочами, потом поднимает голову, и меня как током.
Ну серьезно, ну почему у него такие глаза. Убийцы здравомыслия. А лицо? Как вообще с таким отцом он мог родиться привлекательным?
— Я живу в Москве, — цедит он сквозь зубы.
— Рада за тебя, — говорю медленно, осторожно, совершенно не предполагая, что он выкинет дальше. А он коробку у меня под недовольный возглас забирает.
— Значит, и ты тоже будешь жить в Москве. Сама в отель вернешься? Или понести?
Глава 12. Алена
Здесь. На этом месте, пока осеннее солнце еще греет кожу лица, а ветер мотыляет мою косу, смотрю Никите прямо в глаза. Смотрю и размышляю. Мне нужно решить, а чего, собственно, я действительно хочу.
Хочу ли врезать Никите между ног?
Определенно.
Хочу ли уезжать в Питер?
Нет. Нет, не хочу.
И самое важно, что я устала потакать другим в их желаниях. Пожалуй, пришло время делать то, что мне нравится. Например, работать в этом отеле. Ездить на танцы. Гулять по вечерам с Викой. Во время своих выходных общаться с Черкашинами.
Так что, если Никита может мне помочь здесь остаться, не менять уже привычный уклад жизни, и будет держать свою супругу на привязи, большего мне и не надо.
Разве что… Оглядываюсь по сторонам и делаю резкий замах ногой.
— За что? — тут же хрипит Никита, согнувшись в три погибели, почти роняет коробку, и я ее перехватываю. А затем говорю то, что приходит на ум.
— За то, что не звонил
Вот так. Правда, она даже для себя болезненная. Так что пусть теперь с ней живет.
Возвращаюсь с коробкой в отель, снова окунаюсь в гущу людей и чувствую затылком прожигающий взгляд. Подхожу к лифту и чувствую легкое прикосновение к растрепанной ветром косе.
Никита тянет ее, делая мне больно, но создавая внутри почти бурю из эмоций, и желание попросить сделать, как он делал на своей кровати, когда наматывал волосы на кулак.
— Это временно… — хрипит он уха, а меня дрожь пробирает. Я пальцы на коробке сильнее стискиваю, чтобы не кинуть ее и не обнять любимого. Но его брак, как закрытая дверь. Мне хочется ее открыть, но ключ мне может дать только сам Никита. А взламывать чужую собственность всегда чревато.
