И тут настырного Яниса от меня оттащили. Паша! Он уже был без галстука. Пиджак распахнут, и верхние пуговицы рубашки расстёгнуты.
Мой пацифист Паша смотрел на Яниса так, словно собирался его прикончить на месте голыми руками.
– Паша, Паша, он уже уходит! – вмешалась я, чтобы остановить кровопролитие.
К счастью, Янису повторять не пришлось. На этот раз он внял моим словам, а красноречиво выражение Пашиного лица его пришпорило. Через пару секунд мы уже остались одни.
– Паша! – решила я не терять времени. – Ты прости меня, что так получилось. Я хотела тебе всё рассказать сама. И рассказала бы. Завтра. Честное слово!
– Честное слово? – хмыкнул он. – Ты обманывала меня на каждом шагу…
– Ты тоже не был со мной честен.
– Я?! – округлил он глаза.
– Ты, Паша, ты.
Я потянула руку к его шее и коснулась подвески.
– Бабушка, говоришь, подарила? А бабушку не Надя звали?
Он пару раз удивлённо сморгнул, потом стушевался.
– Откуда ты про Надю знаешь?
– Полина сказала, что ты до сих пор её любишь…
– Ничего не до сих пор! – возмутился он и порывисто стянул с себя злосчастный замочек. Сунул его в карман брюк. Потом добавил серьёзно. – Не люблю уже. А это вообще просто… привычка.
– Ну да, привычки – дело такое… Паш, прости меня, пожалуйста.
– А про какого другого ты говорила только что?
– Что? – не поняла я.
– Ты сказала, что любишь другого… – напомнил он мне.
– Паааш, ну ты сам как думаешь? – улыбнулась я.
– С тобой я уже не знаю, что и думать. – Он изо всех сил пытался сохранить серьёзное выражение и сжимал губы, чтобы не улыбнуться в ответ, но глаза его уже лучились знакомым теплым светом.
– Давай сбежим отсюда? – предложила я и протянула ему руку. Буквально на мгновение он поколебался, а потом взял мою ладонь.
Вечер был чудный, тёплый и снежный. Мы исходили на сто кругов все дорожки в сквере прежде, чем пришло время расстаться. Ненадолго. До завтрашнего вечера. А завтра, когда пробьют куранты, я подарю ему свой ключик – пора обзаводиться новыми привычками.
– Паш, – прошептала я напоследок, – другой это ты.
Тут он просиял, уже не таясь, а потом сказал так открыто и просто:
– И я тебя люблю. Очень люблю…
P.S.
Инку я простила. Потому что счастливый человек – добрый человек. К тому же она вернула мне мою Балерину. И на этом со спорами мы завязали раз и навсегда.
У меня теперь другие интересы. Точнее, один интерес, но такой, что больше ничего и не хочется…
Мы, к слову, с Пашей железно поклялись больше не врать. Никогда. Посмотрим, что из этого выйдет.
Папа, к моему великому облегчению, тоже принял Пашу. Ну, немного покочевряжился сначала, пообижался, но смирился. Даже в гости его пригласил на званный ужин – пожелал познакомиться поближе.
Только вот знакомство превратилось в форменный допрос. Впрочем, Паша его выдержал достойно. Но зато папа пообещал взять Пашу к себе на работу сразу после зимних каникул.
Я боялась, что Паша заупрямится из гордости, откажется, папа рассердится, а мне потом метаться между ними…
Но нет, Паша согласился и даже спасибо сказал. И папа остался доволен им и собой.
– Вот и отлично, – с улыбкой резюмировал он. – Кстати, молодёжь, вы так и не рассказали, как вы познакомились?
Мы замерли, переглянулись и, не сговариваясь, прыснули.
– Давай не врать с завтрашнего дня? – спросил он еле слышным шёпотом. Я незаметно кивнула, давясь от смеха.
– Значит, дело было так… – начал он и на ходу пошёл сочинять новую небылицу.
Я его слушала и думала: уж что-что, а скучно нам с ним никогда не будет.
