что ты собиралась сделать, — шепчу я.
Джулс сжимает пальцами край стула.
Я не уверен, что мое признание было адресовано ей, или оно было, в большей степени, для меня, но в любом случае я убедил сам себя.
От моего грубого голоса и горячего дыхания на ее плече выступают мурашки. Соски напрягаются под платьем, и я едва могу их разглядеть, когда отстраняюсь, предлагая ей пространство и выход.
Если бы она захотела, то могла бы уйти. Убраться отсюда. Черт, она могла бы назвать меня мудаком, если бы только захотела, а я бы сидел здесь и делал все возможное, чтобы притвориться, что не пойду за ней. В данный момент я не могу с уверенностью сказать, что больше никогда не подойду за ней.
Джулс требуется мгновение, чтобы взять себя в руки. Она находится в каком-то оцепенении. И только когда Патриция ставит рюмки на стол, проливая чуть-чуть охлажденной текилы через край одной рюмки, она отмирает.
Я беру ту, что ближе к ней, и протягиваю ей. Она не сводит с меня глаз, но берет спиртное.
— Выпьем за то, что, как мы знаем, нам не следует делать, — говорю я ей с улыбкой, поднимаю свою рюмку и протягиваю ее для тоста.
Медленно, очень медленно, к ней возвращается радостное настроение. Она рассеянным взглядом смотрит на пол, оглядывает помещение.
— Выпьем за счастье, — произносит она с притворной уверенностью, расправляя плечи, когда чокается со мой, а потом быстро выпивает, затем ставит рюмку на стойку бара, а я все еще держу свою и наблюдаю за каждым ее движением.
Я ставлю свою рюмку на стойку, когда она берет в руки клатч, очевидно, готовясь заплатить за спиртное.
— Не надо, — предупреждаю я ее тоном, не терпящим возражения. — Я заплачу, — смягчаю я тон, и немного поколебавшись, добавляю, — я как раз собирался уходить.
Она настороженно смотрит на меня, в то время как мой взгляд обращен к Патриции, и я достаю бумажник при этом краем глаза наблюдая за Джулс.
— Ну что ж, спасибо.… Как тебя зовут? — спрашивает она.
— Мейсон, — отвечаю я, надеясь, что она никогда обо мне не слышала, но она оживляется и кивает головой.
— Тэтчер. Да, мне показалось, что я узнала тебя.
Она прикусывает щеку изнутри, когда какая-то мысль проносится у нее в голове. Выражение ее лица слегка меняется.
— Мне жаль…
Я резко обрываю ее извинения и передаю кредитную карту Патриции.
— К счастью, правда?
Мне больно произносить эти слова, но я не пытаюсь этого скрывать.
Она изящно поджимает губы, что делает ее еще более красивой. Нам обоим больно, мы оба переживаем. Только это дерьмо, которое я сотворил с собой, и она — сопутствующий ущерб.
Она замечает кого-то позади меня, и это заставляет ее снова повернуться к бару, она распрямляет спину и игривость исчезает из ее глаз.
— За счастье и за то, чего мы хотим, — говорю я ей, подписывая счет и оставляя ручку на стойке.
Я запускаю пальцы в волосы, чувствуя, как жар момента и спиртное начинают воздействовать на меня.
Я смотрю на нее и вижу, как она закрывает глаза. Это и на нее тоже влияет. Джулия легкая добыча — красивая, наивная, невинная. Я сволочь, так как творю все это, но ничего не могу поделать, потому что хочу ее.
— Я собираюсь выбираться отсюда, — сообщаю я, а затем позволяю своим глазам блуждать по ее телу, не скрывая того, что я хочу от нее. — Хочешь пойти со мной?
Джулия
Лишь в боли выбор ясен.
Мы показываем себе то, чего желаем.
Мы можем бороться с этим, отрицать,
Но проявив слабость, мы падаем в жерло огня.
К тому, к чему нас тянет.
Слова Мейсона эхом отдаются у меня в ушах. Я знаю, что немного возбуждена, но понимаю, что странная смесь из беспокойства и расслабления, бурлящая во мне, вызвана чем-то совсем иным — осознанием того, что нахожусь на распутье. Я стою перед открытой дверью и знаю, что, как только пройду через нее, все изменится, мой мир придет в движение, подтолкнет меня вперед, вытолкнув из того состояния, в котором я находилась последние несколько месяцев.
Вернуться назад будет невозможно, но никто не знает, кем я стану, когда окажусь по другую сторону. Мое тело звенит от желания и адреналина.
Мейсон Тэтчер. Я слышала о нем. Фотографии, которые я видела, не передают и части его статной мускулистой фигуре. Щетина на его подбородке вызывает у меня желание протянуть руку и коснуться ее кончиками пальцев. Он высокий и красивый…, но игрок. Человек, с которым меня не должны видеть. Мой муж убил бы за то, что я выпила с таким человеком, как Мейсон.
Но Джейс оставил меня совсем одну. А Мейсон — это тот мужчина, который мне сейчас нужен.
Температура моего тела повышается по мере того, как текила проникает в кровь. Я облизываю нижнюю губу и отрываю взгляд от его накачанного тела. Сначала я заметила его руки, грубые и мозолистые, хотя он был одет в дорогой костюм. Понятно, что это результат многолетней тяжелой работы, о которой большинство здешних мужчин понятия не имеют. Настоящий труд руками.
Я пытаюсь немного расслабиться и небрежно прислоняюсь к стойке бара, просовывая указательный палец в пустую рюмку и переворачивая ее на бок. Не могу сказать, зачем я это делаю, и, вероятно, из-за этого выгляжу пьянее, чем есть, но мне все равно.
— Мейсон, ты любишь текилу? — спрашиваю я его, и на этот раз в моем голосе слышится легкий флирт.
Чувство вины давит мне на грудь, но лишь на мгновение, прежде чем алкоголь заглушает воспоминания. Я слишком долго была одна.
Серо-стальные глаза Мейсона блуждают
