Я не могу сдержать смех, и она хмурит брови.
— Ты — девушка напрокат?
Люди действительно занимаются этим дерьмом?
Теперь меня осенило, что именно это имела в виду та цыпочка Тилли. Она заключила контракт на свидание с Илаем.
Она гримасничает от моего сравнения. — Не говори так.
— Почему? Это звучит лучше, чем если бы я сказал, что ты навязываешь себя ради успеха фильма.
— Спасибо, я ценю, что ты назвал меня проституткой.
— Я тебя никак не называл, Голливуд.
— Ты на это намекал.
— Наверное, да, но это не совсем мое дело. — Я указываю на дверь. — Ты уверена, что не хочешь, чтобы я ушел? Ты можешь позвать Илая, навести папарацци, и будет казаться, что вы двое здесь занимаетесь сладкой любовью, а на самом деле будете переписываться с другими людьми с разных концов дивана. — Я ухмыляюсь. — Идеальные отношения, как по мне. Очень романтично.
Грубость удивляет ее. Как и меня.
Она хмурится. — Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты мудак?
Я кладу руку на сердце и понижаю голос. — Мои чувства... прекратит.
Я веду себя как мудак, но злюсь на себя. Я передумал считать Стеллу эгоистичным отродьем после нашего разговора на кухне и увидев ее реакцию на ситуацию с Уиллоу, но я ошибся.
Она выхватывает свой клатч и начинает рыться в нем, как сумасшедшая, пока не находит телефон. — Я пишу Уиллоу и говорю ей, чтобы она немедленно нашла тебе замену.
— Хорошее избавление. Мои молитвы были услышаны. Чем быстрее, тем лучше.
— Почему бы тебе тогда не уволиться? Зачем вообще браться за эту работу, если я тебе так противна?
— Мой брат умолял меня об этом, и последнее, что ему сейчас нужно, это стресс из-за того, что ты не защищена, — я делаю паузу и наклоняю голову к телефону в ее руке. — И, вероятно, это плохая идея — писать Уиллоу прямо сейчас.
Часть ее гнева рассеивается, когда она опускает плечи. — Хорошая мысль. Я бы сошла с ума, если бы что-то подобное случилось с моим парнем.
— С твоим настоящим парнем или фальшивым? Можешь ли ты уточнить, чтобы я мог быть в курсе?
Она отмахнулась от меня. — Ты — задница, и я говорю обобщенно. Никакого парня здесь нет. У меня официально перерыв в свиданиях.
— Если только ты не получаешь за это зарплату?
— Иди в жопу. Я подделываю свидания ради своей карьеры, и это уже не первый раз. Уверена, что и не в последний.
— Возможно, ты права, но это первый раз, когда я с кем-то встречаюсь. Там, откуда я родом, мы не встречаемся за зарплату. У нас принято называть таких людей проститутками... уличными гуляками...
— Я не живу там, откуда ты родом, так как насчет этого? Там, откуда я родом, мы сосредоточены на карьере, и люди не оскорбляют своих боссов. — Она встает с дивана, дабы потопать в свою спальню, и поворачивается для того, чтобы в последний раз нахмуриться, прежде чем войти. — Держи рот на замке об Илае. Ты не можешь рассказать своим друзьям, подруге, кому бы то ни было.
— Тебе не нужно об этом беспокоиться. — Я делаю рукой жест «молния» у рта. — Эти губы запечатаны.
Глава 9. Стелла
Я хлопаю дверью и резко падаю на кровать, дуясь, как трехлетний ребенок, чье одеяло попало в сушилку.
Я пьяна и слишком остро реагирую, но услышать правду от Хадсона было больно. Он лишь подтвердил то, чего я боялась с самого начала подписания этой сделки. Я занимаюсь сводничеством ради своей карьеры и денег.
Я пыталась убедить себя, что это не так уж плохо, потому что я не трахаюсь с Илаем.
Разве это не проституция, если ты трахаешь и сосешь у кого-то?
Значит, я в порядке, да?
Теперь мне нужно убедить свою измененную Хадсоном совесть в этом.
Мужчины — это боль в заднице.
Именно поэтому я с ними завязала.
Они могут быть с хорошим пенисом, но всегда есть гарнир из проблем.
В такой ситуации я обычно звоню Уиллоу и рассказываю о том, какой Хадсон большой засранец. Она бы сказала мне дать ему по яйцам или оставить все как есть, в зависимости от ее настроения.
Я не могу сделать это сегодня. Она слишком много переживает, и с моей стороны было бы эгоистично беспокоить ее из-за такой мелочи. Разблокировав телефон, я прокрутила вниз до имени Далласа. Может, он сможет привить манеры своему придурку-брату.
На краткий миг мне показалось, что мы с Хадсоном движемся в правильном направлении, возможно, даже начинаем нравиться друг другу. У нас были все эти поздние разговоры на кухне, мы флиртовали, и он заступался за меня перед Тилли.
Очевидно, я ошибалась.
Мой палец навис над именем Далласа, но я остановила себя.
Было бы эгоистично звонить ему.
Ну, черт.
Кому я могу позвонить и пожаловаться?
У кого я могу попросить совета?
Я нажимаю на имя своей сестры, Антонии. Оно звонит несколько раз, прежде чем попасть на голосовую почту. Она, вероятно, занята. Она подписала контракт моделью шесть месяцев назад и ездит по всему миру на показы мод.
Я хлопаю себя по лбу и понимаю, что достигла дна, когда звоню маме.
Не поймите меня неправильно. Я люблю ее.
Проблема в том, что я не уверена, любит ли она меня или видит во мне только свой талон на еду. Мы регулярно общались, и она была моей самой большой поклонницей, пока мы с Ноксом не расстались. Она умоляла меня вернуться к нему ради моей карьеры и была в ярости, когда я отказалась.
Мой звонок сразу попал на голосовую почту.
Ничего удивительного.
Я подумываю позвонить старому другу, но решаю отказаться. Я так мало общаюсь с тем кругом. Большинство из них приняли сторону Нокса в разрыве. Он богаче и имеет больше связей, чем я.
Все приглашения и звонки перестали поступать в мою сторону после того, как он сказал нашим друзьям, что не хочет видеть меня рядом, потому что у него появилась новая девушка. Голливудские друзья считают тебя одноразовой.
Я отбрасываю телефон и вздыхаю. Это должно было стать пиком моей карьеры, но я чувствую себя такой одинокой.
Слезы катятся по моим щекам, и отчаяние заставляет меня схватить телефон и нажать на последнее имя.
Я: ТЫ ЗАСРАНЕЦ, И ТЕБЕ НУЖНО ПОРАБОТАТЬ НАД НАВЫКАМИ И МАНЕРАМИ ОБЩЕНИЯ С ЛЮДЬМИ!
Вот.
Я сказала то, что мне было нужно.
Я кладу телефон и беру журнал, лежащий на тумбочке. Телефон пикает, прежде чем я успеваю прочесть первую статью. Я бросаю журнал и делаю глубокий вдох, прежде чем посмотреть на экран.
Хадсон: Ты пишешь мне текстовые сообщения из соседней комнаты? Надень свои большие девчачьи трусики и топай сюда своей испорченной задницей, если хочешь на меня накричать. Все заглавные буквы не нужны. Они не оправдывают твой заносчивый темперамент.
Ух, наглость этого придурка.
Текстовые оскорбления? Кто вообще такое говорит?
Я перекидываю ноги через край кровати, спрыгиваю и топаю своей испорченной задницей обратно в гостиную. Хадсон удобно расположился на диване, не обращая ни на что внимания.
Неужели наш спор его даже не взволновал?
— Темперамент? — кричу я. — Ты хочешь увидеть темперамент?
Его руки скрещены, а на губах пляшет улыбка. — Давай, Голливуд. Закаляйся. Топай ногами. Делай все, что считаешь нужным, чтобы доказать, что ты не такая, как пишут в газетах.
Почему у него на все есть хороший ответ?
Я хочу шокировать его, заставить растеряться и показать, что я сила, с которой нужно считаться.
Я указываю на него. — Ты должен начать вести себя хорошо, или я скажу Далласу, чтобы он сообщил твоей девушке, как ты себя ведешь.
Да, у меня плохо получается отвечать. Я говорю, как ябеда на детской площадке.
Хадсон смеется, выглядя при этом более забавным. — Дай мне знать, как все пройдет, ладно? У меня такое чувство, что она будет слишком занята трахом с моим лучшим другом, чтобы беспокоиться о том, кого я якобы оскорбляю.
Мой рот захлопывается.
Его ухмылка растет. — Не такой реакции ты ожидала?
