дышу едва слышно, издаю как можно меньше звуков. Поднявшись на лифте, максимально тихо проскальзываю в коридор и не включаю большую люстру, ограничиваясь настенным светильником.
– Милый, я дома! Привет!
Услышав скрежет ключа в замке, Дарья выскакивает меня встречать и создает столько шума, что хочется заткнуть уши и укоризненно покачать головой.
– Говори тише. Привет.
Строгим шепотом осекаю Дарью и подбородком указываю на Маришу, которая ворочается у меня на руках, но не просыпается.
Вот и хорошо.
Обмениваюсь красноречивыми взглядами с супругой и, разувшись, направляюсь в спальню. Укладываю племяшку в кровать, укрываю теплым одеялом и только тогда она распахивает веки и хлопает длинными пушистыми ресницами.
Озирается по сторонам. Зевает. И крепко вцепляется в мою ладонь.
– Дядь Никит, ты же поспишь со мной сегодня?
– Конечно, солнышко. Искупаюсь, переоденусь и вернусь к тебе, хорошо?
Риша, как некоторые ее ровесники, немного боится темноты и находится вне зоны комфорта без мамы. Поэтому я так сильно стараюсь окружить ее уютом и теплом – не хочу спровоцировать дополнительные страхи.
Чмокнув малышку в лоб, я зажигаю настольную лампу, стилизованную под старину. Даю слово рассказать крохе сказку о персидском царе Шахрияре и его очаровательной жене Шахерезаде, после чего удаляюсь, плотно притворяя за собой дверь.
Яркий свет, оставленный Дарьей в коридоре, слепит. Безжалостная апатия наваливается, придавливая грудь бетонной плитой. И я бы куда охотнее предпочел сейчас запереться в ванной и принять контрастный душ, чем интересоваться у супруги, как прошло ее лечение в оздоровительном комплексе на берегу моря, влетевшее мне в копеечку.
Но я наступаю себе на горло. Отодвигаю ненадолго мечты о благостной тишине и перемещаюсь в гостиную, где в углу кожаного дивана сидит Даша.
Длинные каштановые волосы, завитые крупными локонами. Выразительные карие глаза, оттененные умелой рукой визажиста. Маленький кукольный подбородок. Пухлые губы, тронутые вишневым блеском. Красивая она, очень красивая. Только такая чужая.
Закончив с разглядыванием собственной жены, я опускаюсь на ковер напротив нее. Стягиваю пиджак, в нагрудном кармане которого лежит осточертевший галстук. Приваливаюсь спиной к креслу. Широко расставляю ноги, упирая ладони в колени, и без особо энтузиазма спрашиваю.
– Как поездка?
– Прекрасно. Трехразовое питание по системе «шведский стол». Открытый и закрытый бассейны. Горный воздух. Гидромассаж. Кислородные коктейли. Вежливый персонал.
Захлебываясь, рассказывает Дарья, а у меня от ее трескотни в черепушке пухнут мозги и грозят полезть наружу через уши. А, может, это своеобразный откат после насыщенного рабочего дня с чередой увольнений и подписанным-таки контрактом с Гординым?
Кто знает.
Неуклюже веду плечом. Борюсь с подступающей мигренью. Бесцветно произношу.
– Хорошо. Что говорят врачи?
– Я абсолютно здорова. Никаких патологий, никаких отклонений. Мне кажется, я готова попробовать снова, Никит.
Выдержав паузу, восторженно восклицает Даша, а мое воображение стремительно заполняют яркие реалистичные картинки. Вечные анализы, постоянный прием каких-то витаминов, бесконечные тесты на беременность. Измерение температуры, изучение фазы луны, диеты. Секс по графику, сон по графику, жизнь по графику и прочая дичь, от которой у меня начинается непереносимый зуд.
Так что я глубоко выдыхаю и сжимаю кулаки, высекая жесткое.
– Я не готов.
Между нами простирается не то что тишина. Расстилается кромешное ничто, перебиваемое звуками Дашиного тяжелого дыхания. Натягиваются и рвутся последние нити, едва нас связывающие. Кажется, даже слышится хруст разбивающегося стекла.
Внутри тоже крошево. Не у меня, у Дарьи. Я же успел перегореть, чтобы сейчас испытывать хоть сколько-нибудь сильные эмоции.
У каждого человека есть предел. Мой наступил вчера.
– Сейчас не лучшее время, Даш.
Смягчаю реальность, конечно. Самую малость сглаживаю углы. Наверное, напрасно.
И завтра будет не лучшее. И послезавтра. И через год.
Я не хочу иметь детей от Дарьи. И вряд ли когда-то хотел… Я даже не понял, как она забеременела семь лет назад, ведь мы с ней всегда предохранялись.
– А когда будет лучшее, Никита?! Когда?! Когда мне исполнится шестьдесят, и я физически не смогу зачать?!
Переварив мое откровение, взрывается Даша. Вскакивает с дивана, курсирует взад-вперед, заламывает руки. Уже не походит на светскую львицу, сидевшую в гостиной какие-то пять минут назад.
Намотав несколько кругов, останавливается. Размышляет недолго и в несколько шагов преодолевает разделяющее нас расстояние. Опускается на корточки рядом со мной. Поправляет край сползшего джемпера. Сминает трясущимися пальцами невесомую ткань.
– Скажи, что ты просто устал на работе и завтра передумаешь! И мы попробуем снова! И будем стараться до тех пор, пока у нас не получится! Скажи!
Дарья кричит так громко, что у меня начинает звенеть в ушах. Как будто там поселились дикие обезьяны с африканскими барабанами и в эту секунду исполняют свой популярный обезьяний хит. Нещадно долбит в висках.
Мигрень все-таки берет свое. Надавливает липкими щупальцами на затылок. Перекрывает кровоток. Приколачивает язык к нёбу. Но я с усилием возвращаю себе дар речи, твердо чеканя.
– Я серьезно, Даш. Я не передумаю. Я не готов. Мне нужно заниматься фирмой, уделять достаточно времени Маришке, ездить в больницу к сестре и к отцу, поддерживать мать. Я хочу вернуться к любительскому хоккею, хочу выучить испанский, хочу не думать каждый день о том, какой препарат мне нужно добавить в еду в восемь утра. Тебе, кстати, тоже не помешало бы найти себя прежде, чем заводить ребенка!
Вываливаю на Дарью то, что копилось и зрело очень давно, и замолкаю. Сбрасываю с плеч многотонный груз и одновременно поражаю насмерть супругу. По крайней мере, ее всю колотит мелкая дрожь, а красивое лицо безобразно перекашивает.
По ощущениям, принятие моей позиции занимает вечность. На самом деле – не больше двух или трех секунд.
Осознание. Паника. Детонация. И оглушительное.
– Ты эгоист, Лебедев! Махровый эгоист! Бессердечная самовлюбленная скотина! Это из-за тебя у меня случился выкидыш, и теперь я не могу забеременеть!
Кап. Переполнилась чаша терпения.
Дзинь. Порвалась струна.
Вжух. Смело остатки контроля.
– Хватит, Дарья! Остановись! Перестань
