Я сдерживаю вздох, пока мой усталый мозг пытается проработать еще одну ловушку. Вернувшись в город, я была рада воссоединиться со старыми друзьями и проводить больше времени с другими, но попытка увернуться от Эвана усложняет задачу. Я не могу провести черту в центре города. И никакая часть меня не хочет, чтобы лето превратилось в испытания на верность и перетягивания каната в нашей тесной сети друзей, пересекающихся и перекрывающих друг друга связях. Это несправедливо по отношению к обоим из нас. Поскольку, насколько я знаю, ничего хорошего не выйдет из того, если я впущу Эвана обратно, у меня нет намерений причинить ему боль. Это мое наказание, а не его.
ГЛАВА 5
Эван
Все монстры выходят ночью. Под полной луной мы — скрытые образы самих себя, проявленные в серебристом свете. Это Залив, обезумевший от сдержанности и озорства, все горячие, обеспокоенные и жаждущие хорошо провести время. Любой повод для вечеринки.
На пляже десятки наших друзей и несколько случайных любопытных окружают костер. Наш дом расположен сразу за дюнами и травянистой лужайкой, усеянной деревьями, его очертания видны только в оранжевых огнях крыльца. Это хорошее время, чтобы расслабиться с несколькими кружками пива, покурить. Пара человек с гитарами торгуются из-за запросов на песни, в то время как соседняя группа играет в светящийся фрисби. Думаю, все, что нужно, чтобы трахнуться в наши дни.
— Значит, этот клон пропал даром, — говорит Джорди, наш старый школьный друг, тем из нас, кто собрался вокруг костра, сидя на бревне из плавника и сворачивая косяк. Чувак мог бы делать это дерьмо с закрытыми глазами, и все равно это был бы самый плотный и аккуратный рулет, который вы когда-либо видели. — И парень натыкается на наш столик. Как будто врезается прямо в нас. Он продолжает называть меня Паркером.
Мы смеемся, потому что это такое клонированное имя. Эти тупоголовые Ричи Ричи в ошейниках, которые учатся в Гарнет-колледже, ничто иное, как предсказуемость. Не могут удержаться от выпивки и делают это проблемой всех остальных.
— Минут двадцать он разговаривает с нами, держась за стол, чтобы не упасть на пол. Понятия не имею, о чем, черт возьми, он бормочет. И вдруг он такой: «Эй, давайте, братаны, устроим афтепати у меня дома».
— Нет, — говорит Маккензи, широко раскрыв глаза и со страхом в голосе. — Ты не поехал. — Сегодня вечером она поднимает настроение Куперу, сидя у него на коленях и тыча грудью ему в лицо. Он занят, что является облегчением. Меня уже тошнило от его истерик.
Джорди пожимает плечами.
— Я имею в виду, он настаивал. Итак, нам четверым, верно, в значительной степени приходится выносить этого парня из бара. Затем он вручает мне свои ключи и говорит: «Ты поведешь, вот эту синюю машину. Я нажимаю кнопку на брелке, и этот внедорожник Maserati мигает мне фарами. Не может быть, да? Это машина за сто тысяч долларов. Я почти уверен, что в какой-то момент наступил в мочу в том грязном туалете бара, но конечно, парень.
— Просто скажи мне, что у него все еще есть почки, — говорю я с усмешкой.
— Ага-ага. Мы не разрубали ни его, ни машину на запчасти. — Джорди машет рукой и закуривает косяк. — Тем не менее. Итак, парень говорит: «Машина, отвези меня домой». И эта штука така, окей, Кристофер, вот твой маршрут домой. В этот момент я думаю, ну, дерьмо. Поэтому я завожу эту малышку и начинаю движение. Примерно через полчаса мы добираемся до его дурацко-огромного особняка на побережье. Я говорю о железных воротах, фигурных стрижках и прочем дерьме. Итак, мы добрались туда живыми, и чувак такой: «Эй, хочешь увидеть что-нибудь классное?»
Всегда знаменитые последние слова. Как в тот раз, когда наш приятель попробовал трюк с ножом из «Чужих», и ему пришлось наложить тридцать семь швов и снова пришить сухожилие. Если подумать, это был один из последних разов, когда мы с Жен тусовались вместе. Который, не смотря на все, был довольно хорошим временем. Не могу точно сказать, как мы оказались на шестидесятипятифутовой лодке Atteras для спортивной рыбалки посреди залива, только то, что нам приснился кошмар, когда мы добирали ее до причала, и каким-то образом все же сумели добраться до берега примерно в десяти милях. откуда мы целились. Навигация становится чертовски сложной в темноте после нескольких огненных шаров.
Не могу поверить, что я почти забыла о той ночи. Но я думаю, что за последний год я многое забыл. Или пытался, по крайней мере. Какое-то время я ожидал, что Жен появится, как будто ничего не произошло.
Как будто она проспала шесть месяцев. Затем прошло семь, восемь месяцев — год, и я, наконец, приучил себя перестать думать о ней каждый раз, когда та или иная вещь напоминала мне о другом времени. Так что, конечно, как раз в тот момент, когда я почти выбросил ее из головы, она вернулась.
Свежая, нефильтрованная порция прямо в мою кровь, когда я был чертовски близок к чистоте. Теперь все, что я чувствую, это ее губы. Я чувствую ее ногти на своей спине каждую ночь, когда лежу в постели. Я просыпаюсь от ее голоса. Это бесит.
— Этот сумасшедший ублюдок думает, что он Соколиный глаз или что-то в этом роде, — говорит Джорди, передавая косяк по кругу. — Бегает с луком, стреляет пылающими стрелами по всему своему заднему двору. Я такой: «Нет, белый мальчик, я видел этот фильм». Мы с ребятами собираемся свалить, но, о, точно, мы приехали на машине этого чувака и застряли здесь за железными воротами.
Я невольно бросаю взгляд в сторону дома. Я продолжаю ожидать, что Жен выйдет из тени. Я чувствую, как Маккензи смотрит на меня, и понимаю, что она поймала мой взгляд. Или, скорее, поймала мою надежду. Потому что я знаю, что Хайди или одна из девушек пригласила Жен, и если она не придет, то это потому, что она предпочла бы спрятаться у своего отца, чем снова увидеть меня. Эта идея реально раздражает.
— Мы должны бежать, потому что этот чувак не в своем уме, а мы лезем через
