очередной раз вернулись к столику, чтобы освежиться.
- Кто? – глупо уточнила я, дождавшись, когда коллега из проектировочного отдела дольет мне красного вина.
- Андрей Станиславович, - как маленькой пояснила Машка. – Пока мы танцевали, я специально смотрела за их стол. Взглядом пожирал только так. Я же говорила, что он не останется равнодушен к моему платью.
Честно говоря я не знала, что и ответить, потому что в голове шел долгий мыслительный процесс. На кого он смотрел?
Витая в своих мыслях, я неудачно дернулась разливая на новое шикарное платье бокал красного вина.
- Черт, - только и смогла сказать я, подскакивая на стуле.
Уродливое пятно расползалось по подолу серебристой юбки.
- Скорее замой, - посоветовала Машка поднимаясь вместе со мной.
В туалет я ушла одна, заверив подругу, что справлюсь и без ее помощи.
Слезы обиды жгли глаза. Только я так могла, задумавшись опрокинуть на себя не абы что, а бокал с красным вином, которое и с помощью химчистки не так просто вывести, не говоря о подручных средствах обнаруженных в женском туалете ресторана.
- Привет, - дверь за спиной хлопнула, но поворачиваться к говорящему не хотелось. – У тебя все в порядке? – Андрей подошел со спины, кладя руки на плечи. Подняв взгляд на зеркало, я смотрела на нас. Мои красные воспалённые от непролитых слез глаза, платье, что практически до талии было задрано с расползающимся по подолу отвратительным пятном и он – красивый, мужественный, уже без галстука-бабочки и с фривольно расстегнутыми верхними пуговицами. – Давай я отвезу тебя домой, - предложил он, хотя вопросом это не было. Это была констатация факта – он отвезет меня домой, не смотря не на что. На это я только смогла кивнуть.
- Мне нужно забрать сумочку, - сказала я, когда мы уже подошли к гардеробу.
Взяв мой номерок, Андрей слегка подтолкнул меня в сторону зала, где не смотря ни на что продолжалось веселье.
Машка сидела на своем месте и флиртовала с парнишкой программистом, очевидно забыв о своем увлечении нашем руководителем. Увидев меня, она сразу поднялась, с жалостью рассматривая испорченное платье.
- Я поехала домой, - поцеловав в щеку подругу, я попрощалась со всеми присутствующими.
- Может тебе такси вызвать? – Машка нагнала меня у самой двери, виновато смотря на мою юбку.
- Ты что, не стоит, я уже взрослая девочка, - еще раз поцеловавшись, мы расстались у дверей. Внутренне я очень нервничала – если бы она вышла меня провожать и увидела компанию в которой я покидаю гостеприимный зал, то скандала или разбора полетов было бы не миновать.
- Все в порядке? – уточнил Андрей, помогая мне надеть пальто.
- Да, спасибо, - ответила я, стараясь не смотреть на начальника. – Платье жалко.
Мы вышли на улицу, где не смотря на календарную осень вовсю кружился снежок. В Питере такое бывает очень часто, но первый снег в этом году застал меня врасплох. Ни обувь, ни одежда совершенно не подходили для прогулок под первым снегом.
Андрей помог мне на ступеньках, ненавязчиво поддерживая под локоток, чтобы я не поскользнулась. Огромный автомобиль стоял неподалеку от ресторана привлекая внимание мощью вложенной в это создание. Черный внедорожник с хромированными дисками – автомобиль отлично подходил своему хозяину.
Усадив меня на переднее сиденье – самостоятельно, тем более на каблуках, я бы вряд ли смогла залезть в эту махину – водитель обошел автомобиль, не испытывая и капли тех неудобств что пришлось пережить мне залезая в пропахшее кожей и парфюмом владельца нутро.
- Куда держим путь? – уточнил Андрей, запуская двигатель.
Назвав адрес, я откинулась на сиденье и отворнулась к окну. Машине было все равно на только выпавший снег: она с легкостью преодолевала трудности устроенные непогодой. Я смотрела в окно, наблюдая за пролетающими мимо домами. С другой стороны была Нева и мосты, освещенные иллюминацией, но поворачиваться в сторону Андрея не хотелось. Не хотелось, потому что я бы не замечала видов, я бы смотрела за уверенными движениями водителя, смотрела бы на его профиль, потому что он, черт возьми, мне нравится! Где моя хваленная выдержка?! Я привыкла к отсутствию чувств, я привыкла, что в моей жизни мужчины ничего не значат… тогда почему этот так запал в душу?
Разбираясь в хитросплетениях собственных эмоций, я не сразу заметила, что мы съехали с набережной на маленькую улочку, а после и вовсе заезжая в маленький проулок заканчивавшийся тупиком.
- Где мы? – я испугано повернулось к начальнику, прижимая сумочку ближе к себе.
- Ты серьезно думаешь, что я могу тебе навредить? – уточнил он, глядя на меня с прищуром.
- А кто вас знает? – пожала плечами, при это непроизвольно расслабляясь – он не сделает мне ничего плохого.
- Алин, что происходит? – он смотрел на меня спокойно, без злости или каких-либо иных отрицательных чувств.
Не знаю, что со мной произошло, но меня словно пробило. Его вопрос, заданный в тишине, в замкнутом пространстве автомобиля сорвал навешанные мною же печати.
- Это пятно – результат твоих трудом. Платье испорчено из-за тебя, - неожиданно воскликнула я, хотя было и так понятно, что причина вовсе не в пятне на юбке. Дело в нем. В его невыносимой харизме, обаянии, чарах, которым подверглись все вокруг. В том числе и мы с подругой.
- Из-за меня? – Андрей смотрел не понимающе, да я и сама не особо понимала, что говорю. Целый месяц игнора, а тут вопрос в тишине, как будто ему на самом деле есть резон до моих проблем.
- Да, - воскликнула я. – Скажи, - я развернулась к нему лицом, отцепляя ремень безопасности, чтобы он не впивался в ключицы. – На кого ты смотрел сегодня?
- Ты ревнуешь? – судя по голосу он улыбался, а я поняла, что на самом деле ревную.
- Нет, - в противовес собственным мыслям ответила я, хотя да – я ревновала.
- Нет… - странно протянул он. – Ну тогда тебе не нужно этого знать.
- Что? – я изумленно распахнула глаза.
- Иди сюда, - меня резко дернули на колени. Я больно ударилась бедром о руль, но когда его руки зарылись в мои волосы я не смогла даже для вида сопротивляться, сразу набрасываясь на губы, целуя иступлено, с желанием, со страстью, будто путник который наконец прибыл в заветную точку к которой шел долгие годы. – Как думаешь, на кого я смотрел? – он дернул меня чуть выше, как бы доказывая, что смотреть он мог только на одну женщину – меня, и эта мысль сиропом разлилась
