приступить к тому, что я действительно хотел сделать сегодня вечером.
Но, черт возьми.
Кто эта девушка?
Ее темно-шоколадные глаза смотрят на меня, когда она берет мой член. От этого зрелища у меня в мозгу происходит осечка.
— Ты собираешься заставить меня кончить тебе в глотку, Демон?
Она нетерпеливо кивает, засасывая меня глубже.
Мой член дергается, и я заставляю себя сдержаться, чтобы получить еще несколько минут, чтобы посмотреть, как она стоит передо мной на коленях.
Отступая еще раз, она использует зубы, слегка задевая мой ствол.
Протягивая другую руку, я обхватываю ее подбородок, потирая большим пальцем впалую щеку.
— Такая хорошая девочка, — бормочу я, прежде чем броситься вперед и вонзиться прямо ей в горло.
Она принимает это с легкостью, и гордость за эту маленькую развратницу поднимается в моей груди.
Ты все слишком упрощаешь, Джоди Уокер.
На этот раз я не могу сдержаться, и когда мой член снова дергается, когда он погружается в ее горло, я извергаю в нее горячие струи спермы.
Я отстраняюсь, прежде чем закончу, и позволяю некоторым каплям попасть ей на язык.
— Не глотай, — рявкаю я, прежде чем оторваться от ее губ. — Дай мне посмотреть.
Она нерешительно открывает рот, показывая мне, что я ей оставил.
Моя грудь набухает, и мой размягчающийся член начинает возвращаться к жизни.
— Моя, — рычу я, поднимая на нее глаза.
Она нетерпеливо кивает, и на моих губах появляется улыбка.
О, Демон. Ты понятия не имеешь.
— Глотай и вставай на ноги.
Она быстро делает, как я говорю, пока я одеваюсь, и в мгновение ока предстает передо мной в одних туфлях на каблуках и трусиках.
— Хорошая девочка, — хвалю я, отрывая от нее взгляд и осматривая каждый дюйм ее тела.
Ее сиськи набухли, ее розовые соски просят моего прикосновения, моего рта. Изгиб ее талии, ее живота, ее бедер. Чертовски идеально.
— Они красивые, — говорю я, проводя кончиком пальца по кружевному краю ее нижнего белья. — Но я думаю, что предпочту то, что под ними.
Она ахает в шоке, когда я достаю нож из заднего кармана и вытаскиваю лезвие.
Ее глаза следят за моим движением, когда я приближаю его к ее телу, только я почти уверен, что в них нет страха.
Просто нужда.
Так чертовски много нужды.
— Тебе нравится это, детка? — Спрашиваю я, прижимая плоскую сторону к ее щеке.
Она замирает, когда прохлада касается ее кожи.
— Я… я… эм… — Колеблется она.
— Все в порядке. Оглянись вокруг. Здесь нет никакого стыда за изломы. Ты хочешь, чтобы я порезал тебя своим ножом, заставил тебя истекать кровью, прежде чем я заставлю тебя кончить, все, что тебе нужно сделать, это попросить.
— Т-ты бы с-сделал это? — Ее глаза не отрываются от моих, в них, я уверен, читаются шок и гордость.
— Я бы сделал практически все, о чем ты меня сейчас попросишь.
Она кивает, отводит глаза и втягивает нижнюю губу в рот, размышляя.
— Ты можешь делать все, — мягко говорит она.
Используя нож, который все еще прижат к ее щеке, я поворачиваю ее голову назад, чтобы у нее не было выбора, кроме как посмотреть на меня.
— Что это было, детка?
— Ты можешь все. Просто… просто забери меня, заставь меня забыть.
Я медленно киваю, когда образы всего, что я хотел бы сделать с ней, заполняют мой разум.
— Тебе нужно стоп-слово? В таком месте, как это, все может стать напряженным довольно быстро.
— З-зефир.
Я не могу не улыбнуться ей, когда ее щеки загораются румянцем, когда она осознает слово, которое сорвалось с ее губ.
— Ты говоришь так, как будто могла бы делать это раньше, мой маленький демон, — говорю я, опуская нож и дразня острием вниз по ее ключице и вниз к груди.
— Н-нет, н-никогда. Но я всегда… — ее слова прерываются, когда я обхватываю ее сосок.
— Всегда что?
— Всегда было интересно, на что это будет похоже.
— Мне нужно, чтобы ты была немного более конкретной, — рычу я, отчаянно пытаясь воплотить в жизнь каждую безрассудную фантазию, которая разыгрывалась в ее голове.
Она нервно сглатывает и пытается отвести взгляд, но я слежу за ее движением, не позволяя ей сделать это.
— Отпустить контроль. Позволить кому-то другому взять верх. Повиноваться тебе. Доставить тебе удовольствие. Чтобы…
Я просовываю лезвие под кружево на ее бедре, задевая ее кожу в процессе, если немедленная лужа крови мне что-нибудь говорит.
Мне становится плохо примерно на две секунды, прежде чем я вижу выражение ее глаз, когда она отрывает их от свежей раны и смотрит на меня.
— Мне это нравится, — выдыхает она, оглядываясь на маленькую речку крови, которая начинает стекать по ее бедру.
— Ты хочешь быть моей игрушкой на эту ночь, Джоди?
Она кивает.
— Я не могу обещать, что это не будет больно.
— Хорошо. Убедись, что это так.
— Но я могу обещать тебе, что ты кончишь сильнее, чем когда-либо в своей жизни.
Позволяя кружеву упасть, я опускаюсь перед ней на колени и слизываю струйку крови, пока не добираюсь до маленького пореза. Вкус меди наполняет мой рот, когда мой нож со звоном падает на пол, и я беру ее за бедра руками, просовывая кончик языка в маленький порез.
Она шипит, когда он жалит.
— На вкус ты как безрассудные решения, игрушка.
— Хорошо, что это именно то, что я есть, так ведь?
Поднимая ее ногу с пола, я стаскиваю с нее испорченные трусики и засовываю их в свой задний карман.
При этом движении на ее лице появляется улыбка, но она ничего не комментирует.
Прижимаюсь губами к внутренней стороне ее колена, она вздрагивает от невинного прикосновения, когда мой взгляд останавливается на ее скользкой пизде.
Мой рот наполняется слюной, когда я представляю, какой она может быть на вкус, как она будет стонать мое имя, когда я подтолкну ее к краю.
Я покрываю поцелуями атласную кожу ее бедра, мой член уже снова тверд и отчаянно нуждается в ее губах.
— Твой запах… Блядь. От тебя пахнет демоном.
Ее голова откидывается к стене, на мгновение, разрывая нашу связь.
— Глаза, — рявкаю я, не оставляя ей другого выбора, кроме как снова посмотреть на меня сверху вниз.
Она сглатывает, когда ее темные, голодные глаза снова находят мои.
— Мне говорили, что на вкус я слаще этого, — шепчет она, когда я приближаюсь к месту, где действительно хочу быть.
Мысль о том, что кто-то другой прикасается к ней, делает со мной чертовски странное, и я вскакиваю на ноги, моя рука обхватывает ее за горло, прижимая ее к Андреевскому кресту, прикрепленному к стене.
Моя грудь вздымается, когда
