раскачивается. Мир общается со мной вспышками, кадрами, обрывками.
Вспышка. Откупориваю пузырь и заливаюсь прямо из горла.
Смена кадра. Рэм орет, я вырубаю его и отбираю ключи от тачки.
Я не настолько пьян. Автоматика меня обычно не подводит. Все реакции в норме.
Мне надо получить ответы. И я поеду к Инге.
Я помню все, что тогда произошло.
В особенности прощанье, когда я бросил ей купюры на голый живот.
Хотел забыть, но не вышло.
Как она меня мордой об землю.
А я, дебил, чуть радугой не ссал от того, что она — моя девочка. Лживая алчная тварь. Отравившая меня так, что до сих пор кроет. Несмотря ни на что. Запускает все мои системы одним присутствием.
— Демон, — вернувшийся Рэм пытается до меня достучаться.
Он затягивается сигаретой.
— Думал, выдерешь ее. Тебе полегчает. Да не знаю я, зачем! — запускает пятерню в волосы. — Зря?
— Нет, — качаю головой. — Не зря.
Заливаю остатки из Ингиного стакана в себя.
— Я эту… гюрзу заставлю на своей змеиной шкуре все прочувствовать.
Глава 10
Инга
— Инга, отнеси, пожалуйста, в деканат, — Георгиева кладет мне на стол документы.
— Срочно? — отрываюсь я от корректировок графика и смотрю на нее с надеждой.
Ненавижу заниматься вечно меняющимся расписанием, но вариантов немного. Лаборантка на одну четвертую ставки получает копейки за вал работы, зато за обучение платить меньше приходится. Цены конские. Специальность больно сладкая. Но один семестр я потяну, лучше поднапрячься, чем потерять несколько лет впустую.
Диплом я получу во чтобы то ни стало.
Еще три дня назад я рассчитывала зацепиться в бюро переводов, где я прохожу практику, не блестящее место, но сытное.
Но я снова пересеклась с Гореловым, и понимаю, что этот город не для меня.
Даже, если он и не станет преследовать меня, как обещал, все равно, постоянный риск его встретить меня нервирует. Не знаю, когда я стану настолько сильной, чтобы не реагировать на него.
— Да не то чтобы срочно… Но надо сегодня отнести.
— Тогда я прямо сейчас, а то вдруг они после обеда раньше уйдут, — тараторю, сгребая стопку под насмешливым взглядом Георгиевой.
— Ну беги, — незло усмехается она.
Татьяна Васильевна, завкафедрой, относится ко мне тепло. У нее внучке столько же сколько и мне, только она абсолютно холодна к иностранным языкам и предпочла осваивать медицинское поприще.
Разогнувшись, поспешно покидаю кафедру. Хоть немного размяться. Бумажки, конечно, помогают отвлечься от тяжелых мыслей, но я бы лучше поспала.
Со сном у меня последние три ночи совсем беда. М-да.
Снотворное, что ли, попробовать? Потому что каждый раз, стоит мне лечь в постель, оставив суету дня за порогом комнаты, я возвращаюсь в тот унизительный момент, когда Демон предлагает с ним переспать, а сердце трепыхается от того, как жгут его руки мою кожу воспоминаниями о наших сумасшедших ночах.
Сильнейшее напряжение, испытанное мною в «Эгоисте», эмоциональный накал должны были выжечь все во мне напрочь. А поди ж ты, до сих пор мучаюсь.
Не сплю, становлюсь рассеянной, допускаю ошибки в переводах, приходится переделывать. Я теперь по два раза проверяю. Из рук все валится.
Даже сейчас по сторонам не смотрю, и зря.
Уже в ста метрах от деканата впечатавшись на полном ходу в чье-то тело, я понимаю, кто это, еще до того, как поднимаю глаза, и слова извинения застревают у меня в горле.
Так пахнет только мое проклятье.
Неожиданно. У него растерянное лицо. И какое-то обиженное.
Но это выражение мгновенно исчезает, уступая место непроницаемой маске. Только в глазах загорается дьявольский порочный огонь.
— Инга, — тянет он, разглядывая меня однозначным образом.
— Так, значит? — сразу спрашиваю.
Ему нечего делать в Педе, выходит, он здесь из-за меня, и ничем хорошим мне это не грозит. Усилием воли заставляю себя не искать прежнего Диму в красивых бездушных чертах Демона. Нет там ничего. Пустота. Безнадега.
Он все еще удерживает меня за плечо, за которое перехватил, когда я в него врезалась. Мы слишком близко. Для всего. Между нами образуется магнитное поле. Я чувствую его физически, оно не дает ни отойти, ни приблизиться. Еще немного, и его можно будет увидеть.
В пустом коридоре во время пар, мы сходимся как Монтекки и Капулетти. Примирение невозможно. Вендетта до конца.
— Ты не рада меня видеть? — издевается Демон. — А недавно притащилась аж в сауну за мной.
Ненавижу. И его, и Рэма.
— Это ответный визит вежливости? Ты, наконец, нашел словарь и узнал, что означает это слово?
— Какие мы дерзкие… Не стоит нарываться, Инга. Наоборот, стоит быть поласковее, может, тогда я передумаю на твой счет, — Демон костяшками пальцев проводит по моей шее, указывая, какая именно ласка его интересует.
— А мне уже все равно, да убери ты свои лапы!
— Как мы заговорили, раньше тебя все устраивало, — криво усмехается он, но руку убирает в карман джинсов.
— И ты еще смеешь сравнивать? После всего? — вырывается у меня. — Я реально жду от тебя все, что угодно. Любую подлость, любую мерзость. Но не смей говорить про то, что было раньше! У тебя нет на это никакого права!
Я закипаю мгновенно, он не только все уничтожил, он еще и обесценивает. Мне больно от того, что для него все это было пустяком, игрой, но мазать в этой грязи и меня я больше не позволю.
Своими словами я, возможно, выдаю, что мне до сих пор не все равно, и не все для меня умерло. Но такое лицемерие запредельно.
Устраивало? Серьезно, блэт? Очень хочется сделать ему так же больно, как и он мне. Только это невозможно. Красивое тело, пластиковое сердце, бумажные чувства. Он — пустышка, но я слишком поздно
