утро, лежа в своей кровати, я вспоминала нашу прогулку. Перед глазами всплывал его образ. Почему у всех влюбленных этот образ какой-то нечеткий и размытый? Думаю, потому что чувства и эмоции затмевают все.
Я взяла мобильный телефон и посмотрела на фото: он, несомненно, красив. Спортивная стрижка на темных волосах и грубоватые, мужественные черты лица. Прямой нос, тяжелый подбородок и густые широкие брови нисколько не портили его, даже наоборот. И насмешливый прищур серых глаз говорил о его мужественности и уверенности.
Кроме настоящего мужского лица, у Игоря была атлетическая фигура и идеальные пропорции. На нем одинаково отлично сидел как деловой костюм, так и потертые джинсы с кожаной косухой.
Впервые за очень долгое время я почувствовала, что снова люблю. Это чувство было таким восхитительным, что в душе разливалась горячая волна нежности и счастья. Хотелось видеть его день и ночь и не расставаться ни на минуту.
Однако я тут же вспомнила Ваню. Его влюбленный взгляд, тихий ласковый голос, который шептал слова любви… Брось, твердила я себе, то, что было, прошло, да и было это давным-давно, почти в детстве. Но мысли о том, что я с ним даже не повидалась, не давали покоя.
Заглянув однажды к нам в офис, Аделина Петровна проторила дорожку, и стала частенько навещать нас. Почти каждый вечер ровно в шесть она появлялась на пороге и неизменно со словами:
— Светулечка, здравствуй. Как поживаешь? — И тут же обращалась ко мне: — А ты, милочка, сделай мне кофе, только не как в прошлый раз, свари нормальный.
Я пыталась возразить, что не против того, чтобы сварить кофе и сообщала:
— Аделина Петровна, у нас кофе-машина, она сварит. — Тут же вставала и шла в кухню.
Света виновато смотрела на меня и порывалась побежать за мной, но Аделина ее останавливала и говорила:
— Света, останься, мне надо с тобой поговорить.
Когда я приносила кофе, она снова критиковала мои способности и увещевала, как можно держать таких неумех на такой важной работе!
Я потихоньку начала догадываться, почему уволилась предыдущая помощница и однажды даже спросила у Светы:
— Скажи, а Наталье, что работала до меня, сколько лет?
— Тридцать два, — ответила Света и удивленно посмотрела на меня.
— А она симпатичная?
— Ну так, ничего. А что? — Она озадаченно нахмурилась, видимо, не поняла, зачем я спрашиваю об этом.
— Да нет, ничего. А она замужем?
— Нет, она в разводе, — вздохнула Света и тут же села на любимого конька, уж больно любила посплетничать: — На самом деле она была не таким уж хорошим специалистом. Зато ноги от ушей, и юбки всегда короче некуда…
— Понятно, пойду кофе налью, — перебила я ее. Этого я не любила, потому прекратила не очень приятный словесный поток молодой секретарши.
В общем, Аделина сюсюкала со Светой, а меня третировала всеми возможными способами. Терпение потихоньку сходило на нет, но я все еще держалась из последних сил.
Пойти к Рубцову не решалась, это не поможет. Она его жена, и он всегда будет на ее стороне. Да и жаловаться не хотелось.
Поэтому я обратилась к Свете с очень осторожным вопросом:
— Может, ты подскажешь, как повлиять на отношение Аделины Петровны ко мне? Думаю, я недолго выдержу ее нападки.
Света посмотрела с пониманием и виновато улыбалась:
— Ой, не говори, характер у нее ужасный. Я сама иногда не знаю, как себя вести, а ведь моя мама и Аделина родные сестры, близкие люди.
— Так что же мне делать?
— С ней можно только лестью. Это точно сработает, уж я-то знаю.
Мне не понравилось такое предложение, о чем я и сказала:
— Знаешь, я не смогу перед ней лебезить, — твердо сказала я и вздохнула. — И льстить не умею.
— Ну что я могу сказать? Тогда терпи, сколько сможешь.
На следующий день меня уволили.
Подозреваю, что Светлана передала наш разговор Аделине. Та пришла, как обычно, к шести, но на этот раз кофе не просила, а прямиком, не поздоровавшись даже со Светой, прошла в кабинет мужа. Они долго кричали друг на друга. Я не прислушивалась, но свое имя уловила не один раз.
Через полчаса она вышла и, победно улыбаясь, молча продефилировала на выход.
Света вздохнула:
— Леночка, кажется, плохо дело.
Тут же по селектору послышался голос Рубцова:
— Елена Владимировна, зайдите ко мне.
Он сидел за столом и смотрел в документы, лежащие перед ним, не смея поднять глаз.
— Елена Владимировна, к сожалению, вы не прошли испытательный срок.
— Как? — Я хоть и ожидала увольнения, но чтобы с такой формулировкой…
— Что я говорю? — Он устало потер глаза. — Простите… Вы прекрасный специалист, но, к сожалению, вы не сможете здесь дальше работать… Признаюсь, мне жаль вас отпускать. Я мог бы предложить работу в одном из отделов нашей компании, но, боюсь, это для вас будет непрестижно, с вашими-то знаниями и способностями. И зарплата там ниже. — Он поднял на меня глаза, наверное, хотел увидеть мое согласие.
— Я все понимаю, Николай Михайлович, ничего страшного. Я найду другую престижную работу. — Я встала и повернулась, чтобы уйти.
— Я дам вам наилучшие рекомендации, — сказал он вслед. — У меня есть знакомые, я могу вас порекомендовать.
— Спасибо. Я как-нибудь сама.
— Лена, не обижайтесь. Вы же умная девушка и действительно все понимаете.
— Да.
— Так не отказывайтесь от моей помощи. У меня влиятельные друзья. Вы сможете сделать головокружительную карьеру.
— Спасибо, — еще раз сказала я и вышла, понуро опустив голову.
— Мне будет вас не хватать, — крикнул Рубцов напоследок.
Света сидела, поджав губы, она явно слышала последние слова Рубцова. Ну что ж, меня это больше не касается. Вместе с досадой я вдруг почувствовала облегчение. Работа нравилась, но без нормальной атмосферы в коллективе любая работа становится адом.
Я быстро собрала личные вещи и, улыбаясь Светлане, сказала на прощание:
— Света, передай Аделине мой добрый совет, пусть присутствует на следующем собеседовании, чтобы не ломать карьеру невинным порядочным людям. А тебе я бы пожелала поскорее поумнеть.
Света сидела, открыв рот, и не нашлась, что ответить.
А я усмехнулась, взяла сумку и вышла.
На выходе из офиса у меня сдали нервы, и слезы брызнули из глаз. Я пыталась себя успокоить, все наладится, образуется, будет и работа, и карьера. Ничего не помогало. И тут же вспомнила про Ивана. Когда мне плохо, я всегда вспоминаю его, наше прошлое. Тогда было гораздо хуже, но мы выжили, пережили. Я выжила. А он? Что с ним?
Я тут же решительно направилась
